Не вызывает сомнения, что находка романа, написанного Владимиром Ильичем Ульяновым (Лениным) в последние годы его жизни, стала главным событием литературного 2003 года. Обстоятельства обретения "самого важного прозаического текста прошлого века", как с восторгом назвал "Иду на вы!" обозреватель газеты "Охранка", сбивчивые свидетельства нижегородского краеведа Беднякова, обнаружившего драгоценную рукопись, неожиданная смерть самого Беднякова, пропажа текста, многомиллионные митинги коммунистов под лозунгом "Ленин снова с нами!", бесплодные поиски, которые финансировал сам Б.А.Березовский, помирившийся по такому случаю с властями, серия отставок в ФСБ, новое обнаружение рукописи в швейцарском "Архиве Дада", продажа ее на аукционе "Сотбис" за рекордные полмиллиарда долларов некоему аргентинцу русского происхождения, наконец, окончательное упокоение загадочного романа на дне Атлантического океана после того, как на яхту покупателя шедевра упал обломок очередного американского космического челнока, сбитого кубинской зенитной ракетой, – все эти удивительные происшествия, этот чудесный сон, наяву приснившийся российским любителям изящной словесности, решительно затмили прочие события того года. Ни очередной шедевр говнолюбивого Снегирева, ни столь давно ожидаемый сборник пламенной публицистики Хрякова, ни свежайшая поэтическая книга Хрена Тамбовского не смогли отвлечь внимание публики от перипетий вокруг ленинского романа. Впрочем, пострадали не только писатели, но и издатели. За право опубликовать "Иду на вы!" схватились такие издательские столпы, как "Макаров", "Виагрус" и "Ad bestias", тянулись бесконечные судебные разбирательства, возникали и исчезали дальние потомки Владимира Ленина, претендующие на обладание авторскими правами. Как пошутил язвительный джентльмен-детективщик Г.Ерцен, "мы все слегка обленинились".
        Меж тем, за одним исключением, никто не видел самой рукописи, никто не прочел ни строчки бессмертного (что уже сейчас очевидно) ленинского творения. Несчастный Бедняков, вот кто мог бы рассказать, о чем же роман; однако атипичная пневмония, неизвестно как проникшая в жалкую гостинку на улице Мончегорской, свела его в могилу за 5 дней. На смертном одре, между приступами кашля и удушья, он попытался пересказать содержание "Иду на вы!" журналисту патриотической газеты "Накануне", который первым обнаружил непримечательного нижегородского краеведа. Иван Порханов утверждает, что ленинское сочинение представляет собой продолжение романа Чернышевского "Что делать?", который, как известно, весьма высоко оценивался Ильичом. Журналист уверяет, что в "Иду на вы!" действует сын Рахметова, эмигрировавший сначала в Австралию, а затем – в Аргентину. Там, в небезопасном предместье Буэнос-Айреса – Палермо, Александр (Алехандро) Рахметов создает революционную армию из "компаньерос" – местных хулиганов и поножовщиков. Он обещает им власть и славу в далекой северной стране, вводит железную дисциплину и, на деньги одного местного промышленника, англичанина по крови и фурьериста по убеждениям, перебрасывает отряд, "тысячу Рахметова", как ее стали называть в европейской прессе, в Швейцарию. Там, в Цюрихе, уже был создан Международный Штаб Русской Революции... На этом сведения Порханова иссякают. Журналист с сожалением вспоминает, что после слов "русской революции" Бедняков потерял сознание, захрипел и умер. Порханов уверяет, что даже небольшая часть ленинской книги, которую поведал краевед, дает право назвать ее лучшим гимном мировой революции.
        Другого мнения придерживаются ученые. Известный специалист по Серебряному веку Ярослав Аполлонов в сотрудничестве с филологом-психоаналитиком Иваном Д. Елозовым даже попытались реконструировать ленинский текст. Был проанализирован весь круг чтения Ильича, использован частотный словарь ленинских сочинений. Историки и медики предоставили сведения о физических и творческих возможностях Ленина в 1920-1923 годах. Психоанализ в очередной раз вскрыл комплексы, угнездившиеся в подсознании великого революционера. После этого Аполлонов и Елозов написали текст 12-й главы романа. Действие ее происходит в русском провинциальном городке в восьмидесятые годы XIX века. Главный герой, сын директора гимназии, Сашка Рахметов влюблен в свою сверстницу Акулину, дочь сапожника, живущего на соседней улице. Случайные встречи на великолепном волжском откосе, тайные взгляды, мучительная волна стыда при воспоминании о порыве ветра, на мгновенье открывшем молочно-белые коленки Акулины, сеансы богоборческой мастурбации у образа Богоматери¹, увлекательное чтение – Спенсер, Михайловский, Поль де Кок, – все это описано языком Боборыкина и Потапенко, к которым, по мнению Аполлонова и Елозова, Ленин-писатель должен был быть стилистически близок. Знакомство с модернистской литературой выдавали лишь натуралистически выполненные эротические сцены да образ гимназического учителя, демонического пошляка Сакердонова, в котором просвещенный читатель тут же угадывает Передонова из "Мелкого беса". Аполлонов настаивает, что реальным прототипом Сакердонова мог быть Василий Розанов, чей старший брат работал учителем в нижегородской гимназии, когда там директорствовал Илья Николаевич Ульянов.
        Затеянная выдающимися учеными реконструкция была напечатана в журнале "Критический объем". Публикация наделала много шуму. "Накануне" и прочие патриотические органы обрушили беспощадную критику на отважных исследователей, не всегда остававшуюся в рамках приличий. Порханов обозвал Аполлонова и Елозова "подлецами", редактор "Охранки" Тополянский – "идиотами", а литкритик Сопранский предложил сослать ученых в Сибирь, к якутам. "Ибо они не русские люди, а якуты какие-то, вот пусть к своим и едут!", – горячился он в статье "Идем на них!"². Часть литературного сообщества поддержала смелых исследователей. В обращении российского отделения ПЕН-клуба говорится о "великом праве на эксперимент". Русско-французский писатель Гектор Евсеев написал очередное письмо президенту РФ, на этот раз – в защиту Аполлонова и Елозова. Некоторые "толстые журналы" в знак солидарности с учеными перепечатали в декабрьских номерах отрывки из их реконструкции, исключив лишь, по моральным соображениям, наиболее рискованные пассажи.
        Филологические круги также раскололись. Часть специалистов довольно скептически оценила методы Аполлонова и Елозова, а известный лингвист Перчиков даже сочинил на них пародию, "реконструировав" главу из "утерянного" романа Петра Великого "Флот". Другие исследователи с энтузиазмом восприняли революционные подходы коллег; статьи научного сборника "Сим победиши!" пестрят такими оценками, как "новое слово в текстологии" и "кризис филологии, слава Богу, позади". Черту подвел, как обычно, выдающийся стиховед и переводчик Валерий Яковлевич Ярхович: он переложил реконструированную главу ленинского сочинения древнегреческими стихами, затем перевел обратно на русский язык верлибром и, наконец, сократил ее до семистрочного акростиха, в котором прочитывается название романа: "Иду на вы!". Этот бесспорный аргумент утихомирил споры в научной среде.
        Меж тем пресса продолжала бушевать. То в одном желтом издании, то в другом появлялись "найденные" отрывки ленинского романа; в зависимости от специализации печатного органа они походили то на "дамскую прозу", то на творения Толкиена, то на самое банальное порно. Какой-то остроумный программист сочинил пародию, называющуюся "Иду на дабл ви!", где описывал злоключения пользователя программных продуктов компании Майкрософт. Эта книга выдержала несколько изданий; последнее, с видоизмененным заглавием "Чайник идет на дабл ви", имело рекордные тиражи. Не отставала и рекламная индустрия: этикетка нового "народного" сорта водки "Иду на вы!" изображала благодушного Ильича на садовой скамеечке, в правой руке его – вилка с наколотым соленым огурцом, которой он пугает обступившую детвору. Запомнился также рекламный плакат Лямбда-банка: Ленин в кабинете сочиняет роман, под картинкой слоган: "Мы бы его сохранили". Известный кинорежиссер Сакуров, прославившийся фильмом о последних месяцах жизни вождя революции, снял приквел о работе Ленина над текстом тайного шедевра. Ленину являются тени великих русских писателей и диктуют ему главы романа. Карамзин, Пушкин, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Толстой, Чехов – все они становятся соавторами выдающегося сочинения, которое должно увенчать собой здание Великой русской литературы. Автор ведет мучительную двойную жизнь: днем управляет государством и разжигает мировую революцию, а ночью становится медиумом, посредством которого на бумаге воплощается Божественный замысел возведения здания Русской Духовности. Это раздвоение сжигает, в конце концов, ленинский мозг. Фильм Сакурова получил первый приз на каннском фестивале, опередив волнующую иракскую кинодраму о судьбе курдского мальчика, ослепшего после взрыва американской бомбы. Сам режиссер на торжественной церемонии заявил, что уходит из кино и намеревается повторить духовный подвиг Владимира Ленина – написать роман "Иду на вы!". Редактировать текст вызвался постоянный сценарист Сакурова – Георгий Берберов.
        Конец 2003 года принес новую сенсацию. Нижегородский историк Матвей Зеленов, коллега и друг Беднякова, выступил с неожиданным заявлением, что "Иду на вы!" полностью, с первого до последнего слова, был сочинен его приятелем. В открытом письме "Нам должно быть стыдно!", опубликованном почти всеми российскими газетами, он утверждал, что Бедняков, доведенный до отчаяния нуждой, решил заработать на мистификации. Превосходный архивист и графолог, он смог превосходно подделать ленинский почерк; раздобыть же бумагу и чернила начала прошлого века было делом техники. О содержании рукописи у Зеленова имеются самые смутные сведения; по его предположениям, роман описывает один день в Смольном – 24 октября 1917 года, день накануне Революции. Бедняков, видимо, хотел выдать свою подделку за "настоящее политическое завещание Ленина", над которым тот трудился последние два с лишним года жизни. Зеленов вспоминает, как его друг обмолвился однажды о том, что в тексте практически отсутствуют упоминания Сталина, Каменева, Зиновьева, Рыкова и других вождей. Революцию совершают Ленин и Троцкий, двое борцов за свободу, связанные теми же узами, что и знаменитые афинские юноши-тираноубийцы.
        Откровения Зеленова не вызвали, однако, широкого резонанса. Неистовствовали, в основном, сетевые издания и бульварные газетёнки. Либералы и консерваторы, эстеты-космополиты и патриоты-страдальцы, не сговариваясь, хранили презрительное молчание. Дело было сделано, все реплики уже прозвучали, гонорары за них получены и истрачены. Никому более не хотелось подогревать интерес к судьбе ленинского сочинения: наступали новогодние праздники и в холодильниках уже стыли заветные бутылочки "Иду на вы!". Порханов принялся за собственный апокалиптический роман, "Ad bestias" готовилось к выпуску научно подготовленного издания брежневской "Малой Земли" с комментариями Хрякова, Аполлонов с Елозовым находились в лекционном турне по Франции и Германии. Сакуров, уехавший на японский остров Хоккайдо, диктовал свой судьбоносный шедевр Берберову. В конце концов, знакомые из руководящих сфер обрисовали Зеленову перспективы поданных против него десятков судебных исков – газетами, журналами, телекомпаниями и рекламными фирмами. Подоспело и давно обещанное ему место в министерстве культуры...
        В начале 2004-го находившийся целый год в тени Г.Ерцен выпустил новую книгу о детективе-любителе Константине Победоносцеве, обер-прокуроре Святейшего Синода.