Одним из первых - а возможно, и первым - изображением "тела без органов" в мировой литературе является Платон Каратаев из романа Льва Толстого "Война и мир". Тот самый Каратаев, который напоминал Пьеру Безухову круг.

        Идею "тела без органов", обозначенную Антоненом Арто, развили Жиль Делёз и Феликс Гваттари в книге "Анти-Эдип". Тело, естественно, имеется в виду не физическое, а психологическое. Общество, макро- и микроотношения власти "территориализируют" наши желания, придают им форму и семантику. Через территориализированные желания человек вписывается в общественные механизмы и становится психологическим "телом" определённой конфигурации.

        Платон Каратаев, как известно, в общественные механизмы не вписывается, а живет сам по себе и нетребователен к окружающему. Лев Толстой считал, что территориализации подвержены в основном правящие классы (см., например, роман "Воскресение" и историю Нехлюдова). Однако в публицистическом исследовании "Так что же нам делать?" становится понятно, что в обществе всё устроено сложнее. Тем не менее простой Платон Каратаев занимает тихое и равновесное положение в мире. Он есть тихая и невозмутимая идея.

        И вообще французов в России детерриториализировали, оттого тут Наполеону и было так плохо.

        А знаменитое философское заключение "Войны и мира" можно считать первым в мировой литературе описанием ризомы. Ризому тоже назвали Делёз и Гваттари. Это сеть связей - в частности, связей культурной зависимости, - которая в современной ситуации настолько хаотична и обильна, что невозможно вычленить, какие связи для данного явления более важные, а какие менее. Вот это самое в эпилоге "Войны и мира" и описано.

        (На мой взгляд, всё обстоит иначе. В "ризоме" все связи равнозначны ДО поступка, ДО творческого акта. Личный творческий акт выбрасывает человека в одиночество и структурирует мир связей вокруг него. Это динамическое структурирование, то есть связи постоянно меняются, их смыслы преобразуются и непредсказуемо играют. Структура возникает и исчезает, но воля к структуре - наряду с волей к разрушению привычных связей - есть.)

        (Правда, непонятно, как быть с театром и кино, где творчество коллективное.)

        Реалистическая литература стремится постичь причины человеческих поступков - социальные и психологические. Лев Толстой - это уже преодоление реализма: каждый поступок он "топит" в бесконечных связях, причинах и следствиях.

        Потом нашелся писатель, который показал - увидел - что человек детерриториализированный все равно по необъяснимым причинам продолжает страдать и что вообще детерриториализироваться полностью нельзя. Звали этого писателя Андрей Платонов. К Платону Каратаеву он отношения не имел, но сближение получается странное.