Дмитрий Воденников открыл сезон в Поэтическом театре своего имени (присвоенного, как говорит продюсер театра Ольга Хмелева, по инициативе других участников проекта – дабы инициатор уже не сумел отвертеться).
        Эпиграфом к действу служила цитата из Дмитрия Воденникова: "Театр начинается не с вешалки, а с амбиции". Амбиция была материализована двумя молодыми людьми при бабочках, поставленными на входе в зал салона "Классики XXI века" и раздававшими публике программки, в которых, естественно, профессионально наметанный глаз литературной общественности замечал прежде всего опечатку по Фрейду в тексте Дмитрия Воденникова: "И в заключении я хочу сказать...". Эта фигура поэта как существа страдательного, испытывающего постоянный дискомфорт при взаимодействии с внешним миром (причем единственным средством как-то уменьшить этот дискомфорт оказывается как раз творчество) – ключевая для собственного творчества Воденникова; интересно наблюдать за тем, как эта мифологема постепенно перетекает из мира стихов Воденникова в сферу его литературной деятельности. Решительный шаг здесь был сделан текстом о Тимуре Кибирове, написанным для "Русского журнала", – некоторые мыслительные ходы из этого эссе узнаются теперь в декларациях "Поэтического театра".
        Особенность этих деклараций, между прочим, в том, что сама идея полагается как данность и никак не объясняется: что такое "поэтический театр"? То ли это некоторое особое устройство текстов, внутри которых возникают, живут своей жизнью и вступают в драматические и драматургические отношения различные персонажи, – то ли определенный способ устной презентации поэтического текста. Собственное творчество Воденникова дает ему уникальную возможность не задумываться над этой дилеммой, поскольку как раз для него самого характерно и то, и другое, так что иной раз сложно и разделить. Поэтому воденниковский конферанс был вместе органичен и нетривиален: сплав импровизационных "подводок" и собственно текстов, многие из которых имеют сложную монтажную структуру, постоянно сохранял интригу, заставляя слушателя ловить момент перехода от одного к другому – и ошибаться, и поправлять себя, и снова ловить...
        Между тем творчество других участников дебютной программы Поэтического театра Дмитрия Воденникова – Тимура Кибирова, Веры Павловой, Юлия Гуголева, – само по себе никакой особенной театральностью не отличается. Правда, лирический монолог каждого из этих авторов весьма индивидуален, так что в сочетании их друг с другом можно было бы, вероятно, выстроить какую-то драматургию – как игру гипотетических взаимоотношений между вполне отчетливо выписанными лирическими героями; однако "включения" Воденникова, хотя и достаточно краткие, напротив, четко отделяли одно выступление от другого. Таким образом, получился в полном смысле слова театр одного актера – с несколькими вставными монологами других лиц.
        Правда, под занавес те же два молодых человека, вырядившись на сей раз в камзолы и парики, понесли поэтам цветы, – но на полноценную актерскую работу это как-то не тянет. Был еще некто, представленный директором проекта, – со злым заурядным лицом; его роль сводилась к тому, чтобы не впускать в зал опоздавших (исключение было сделано только для Льва Рубинштейна, – Кирилл Ковальджи, Елена Фанайлова и другие остались за дверью); вот эта роль в самом деле удалась, но не лишняя ли она была в пьесе?
        Все вышеперечисленные сомнения и замечания не отменяют безусловной актуальности самой идеи о "третьем пути" между литературным вечером (автор читает свои тексты) и литературным спектаклем (актер читает чужие тексты). Будем надеяться, что Дмитрия Воденникова посетят новые мысли о том, как этот третий путь наилучшим образом проложить.