"О какой девочке ты говоришь?" – Елена рассеянно прошла по комнате.

"Да нет, не знаю. Я не уверен..."

Хотя редко, едва ли не впервые, так ясно чувствовал реальность воспоминания, воспоминания неожиданного и томительного. Да и воспоминанием это трудно было назвать. Зыбкость линий, которые я пытался и не прорисовать даже, а так, наметить в памяти, не добавляла ясности картине – скорее, это был черновой набросок будущего полотна, полотна яркого и реального до отвращения. Предчувствие, а не воспоминание. Вот что это такое. Хотя... Я же помню. Надо спросить Елену.

Я хожу по темной темно-синей комнате. Семилетняя Софья и Женя, ее подружка, выглядывают из соседней, серой от неизбежных сумерек.

"Сережа, ты почему не спишь?" – Софья мягко смотрит на меня и отворачивается.

"Мнене..." – я сажусь на расстеленный на полу матрас, закутываюсь в одеяло. Мне неловко ходить неодетым перед девочками.

"Ты что, мерзнешь?" – Женя приподнимается на локте. У нее очень гладкие волосы – заплетены в тугие косички.

"Нет, я сплю. Яза..." – Я закутан. – "Спите..." – Я закрываю дверь.

Елена, я знаю – эта девочка была, но чья она, откуда взялась... я не помню – не могу вспомнить. Может, ее еще не было?

"О какой девочке ты говоришь?" – Лицо Елены в сумерках едва ли заметно, скорее, угадываемо.

"О той, безногой, – ты разве не помнишь?"

"Не понимаю, о чем ты?"

Елена тихо прохаживается по комнате. Я приехал к ней на 434-ом. Было уже темно. Мне казалось, такого маршрута здесь раньше не было. Подходили другие, но я пропускал их – к Елене на них не добраться. Сел в переднюю дверь и ехал среди притихших кварталов. Почему-то экономят электричество. Даже в салоне не было света. Вдруг заплакала женщина, посмотрев на часы. Часы показали на час больше, чем желала она.

"Я ошиблась, ошиблась," – повторяла женщина.

"Вы можете выйти на следующей, – попыталась утешить ее другая. – Там все та же улица, только нумерация другая и дома не те. Она, видите ли, подковообразная. Это своего рода литовский бульвар. Может, именно следующая остановка вам и нужна?"

"Я ошиблась во времени". Двери выпустили заплаканную пассажирку.

"Какая еще безногая девочка?"

"Я не знаю, мне кажется, это дочка Зифы или Ирины. Или чья-то еще родственница. Последствия алкоголизма или наследственность..."

Что-то в этом роде.

"Зифа не только не замужем – у нее вообще нет детей. У Ирины два здоровых мальчика на побережье".

Но уверенность в том, что я ничего не выдумываю, растет.

"Подожди, ее не захотели воспитывать и отдали... государству, то ли добрая душа ее усыновила... удочерила..."

"Не знаю, не знаю," – Елена, слегка прихрамывая, подошла ко мне, внимательно посмотрела. Ночная зарница чуть-чуть осветила ее. Я не узнал Елену. Зарница, что ли, на улице?

"Спи, мой мальчик. Завтра все расскажешь". Сладкая горячая волна накрыла меня от затылка до пяток, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. "Мама! Мама! Я умираю?" Но слова не сходили с исковерканных губ моих.

"У. У. У". Только и смог прошептать я.

"Й. Й. Й". Мама меня не слышала.

"Ю". Постепенно не стало и меня.

после грозы

вечер

хоккеисты