До чего же они все разные! Грек Харлампий Диогенович, математик, которому никогда не приходилось ни кричать, ни уговаривать — все заменяло одно легкое колючее оружие — насмешка (Фазиль Искандер, «Тринадцатый подвиг Геракла»). И робкий на вид «классный», который не ругался, не жаловался, только смотрел с печальным изумлением (В. Амлинский, «Классный»).
Хрупкая, прозрачная, как весенний лед, Любовь Ивановна, попавшая в интернат на Чукотке после голодного года в блокадном Ленинграде и сумевшая отогреть сердца ребят (Юрий Рытхэу, «Любовь Ивановна»). И стремительный, долговязый, прекрасный своей одержимостью Борис Иванович (Вл. Порудоминский, «Пустой урок»). Он «приводил своих друзей — Пушкина, Мусоргского, Репина, Бородина... Он знал их голоса, слова, жесты». До чего все они разные, и все-таки в чем-то очень схожие! Для каждого из них всякий день их работы — поединок. Учитель воистину «каждый день... идет на бой».
Особенно ясно чувствуется это в рассказе Николая Никонова «Лунный копр». Современная буйная ребячья стихия. И все-то они коллекционеры, и все-то они эрудиты. А вот доброты и такта часто не хватает. Новому учителю устраивают форменный экзамен. К счастью, он знает, и какая самая первая марка, и какая самая мелкая английская монета, знает все ордена, все птичьи голоса, все цветы в лесу... Каждый учитель выходит из этого поединка по-своему. Вроде и непедагогично ведет себя новая физичка, «Лиюшка» — нескладная, худая, растрепанная. Она словно не замечала шума, неуместных острот, не вызывала директора, ни разу не повысила голос, ни разу не сорвалась. Она делала свое дело. Занималась только с теми, кто этого хотел. Те, кто «бузил», были ей просто неинтересны. И это уязвляло. Самые буйные все же ощутили себя «жалкими перед достоинством ее молчания». Она защищала «не предмет, не урок, не учебник для девятого класса, а свою науку». Физика «не нуждается в одолжении», ей нельзя объявить бойкот. «Лиюшка» сумела покорить не внешними мерами, а самой сутью своего увлечения, своей науки (рассказ Аллы Гербер «Есть мушкетеры!..»).
Имена в сборнике представлены самые разные. Тут и кровно близкие школе и ее заботам — Фрида Вигдорова, Наталья Долинина, Алла Гербер. И вроде бы совсем не «школьные» — Андрей Платонов, Фазиль Искандер, Юрий Рытхэу, Юрий Нагибин. В этом проявился верный подход составителя И. Резниковой — широкий, отнюдь не «ведомственный», — которая не сделала крен в публицистику, в узкие, пусть и наболевшие, педагогические проблемы. Здесь представлена прежде всего Литература. Учитель — отнюдь не машина для выставления двоек и чтения нотаций. Он — личность человечески значительная, которая оставляет «незримый долгий след в чужой душе на много лет». Недаром большая часть рассказов построена как воспоминания бывших учеников о своем учителе — свидетельство памяти и благодарности.
Те, кто привык считать художественную литературу привеском к нравоучительным прописям, могут осудить составителя за то, что он включил в сборник рассказ А. Платонова «Песчаная учительница». Да, этот рассказ лишь краем задевает чисто школьные проблемы. Тема его шире — учитель и большой мир. Но именно это так важно показать ребятам — не педагога с указкой, а Личность.
Проза А. Платонова, его особая, чуждая привычным канонам манера, — разве это доступно школьникам? Но в том-то и смелость, и заслуга составителя: именно в юном, отзывчивом возрасте, когда человек распахнут навстречу новому, не скован косными, заскорузлыми мерками — именно тут нужна и благодатна встреча с большой литературой, с художником своеобычным, оригинальным. Однако не стоило оставлять подростка с этой сложностью наедине. Взяв на себя смелость дать ребятам полноценную литературу, нужно было пройти первый шаг с ними вместе. Сборник же никак не прокомментирован. На роль предисловия поневоле выдвинут лирически-публицистический этюд Н. Долининой, явно не рассчитанный на эту нагрузку. Составитель должен был помочь подростку оценить и обаяние интонации А. Платонова, и полемический запал Н. Долининой.
Кроме того, необходимо было дать и краткие сведения о самих писателях. Для многих ребят это, может быть, первая встреча с автором. Как же не рассказать им, когда он жил и что писал, или не пояснить, как связан рассказ «Новые башмаки» с повестью Ф. Вигдоровой «Мой класс», не отослать к другим ее книгам. Все это и надо было дать в предисловии. А еще лучше — и психологически более оправдано в книжке для детей — в послесловии.
Много душевной тревоги и напряженных раздумий пульсирует в этой книге. Жаль, скучновато заглавие, скучновато оформлен переплет. Как бы книга не прошла мимо своего читателя. А о ней стоит говорить, думать, спорить на диспутах в школе, в педагогическом вузе.
Детская литература, 1975, ╧6, с.46-47.
|
