Книжку «Маленький Водолаз» берешь в руки, ожидая что-то узнать о подводном мире. Нет, нет, она не обманет этих ожиданий. Тут будет и Затонувший Корабль, и морские звезды, и мидии, и дельфин, и краб...
Но не простой это краб, а мудрый друг — Замечательный Краб, продумавший немало важных мыслей под своим песчаным одеялом. И совсем по-особому полюбится юному читателю именно вот этот дельфинчик Тенти, который знает столько «воспитательных слов» и так весело делает вместе с Маленьким Водолазом «переднее сальто» и «заднее сальто». А красивые морские звезды, которые, оказывается, поедают любопытных доверчивых рыбок, и скромная незаметная мидия, которая дарит мальчику прекрасную жемчужину, — все они дают малышу один из первых уроков сложной науки: судить не по первому впечатлению, смотреть глубже, не обманываться внешним, поверхностным.
Веселая, легкая игра затевается с первой же страницы. Что это? Книжка все никак не начнется. Словно у нее не одна, а целых четыре обложки. Автор не сразу впускает нас в книжку, встречает на пороге шуткой. «...Почему эта книжка называется (тут следует страница-картинка «Маленький Водолаз»), а, например, не (картинка-обложка «Средний Водолаз») или (картинка-обложка «Большой Водолаз») или даже («Огромный Водолаз»)». И эта шутливая игра во всем, вплоть до лукавого примечания: «Все стихи, которые сочинил Тенти, перевела Э. Мошковская». В ключе этой книги воспринимаешь: перевела с дельфиньего!
Книга эта — добрая. Здесь чувствуется, что сам рассказчик — хороший человек. А разве не главное для детской книжки — чтобы самый воздух ее был пронизан сердечной добротой? Даже солнце здесь рано поутру «тихо умывалось в море, чтобы не разбудить тех, кто лег поздно».
И это книга умная. Она рассыпает зерна, которые прорастут позднее.
Вот мальчик разговаривает с «поющим голоском».
« — Никакая ты не рыбка, раз я не могу тебя увидеть! Я не считаю тебя рыбкой.
— О, как ты ошибаешься! — возразил голосок.— Ты еще не видел очень многих вещей, однако они существуют».
Право, детям нужна для здоровья нравственного и такая прививка — против узости, безапелляционности суждений. А ведь обычно детские книжки не рискуют касаться столь тонких материй. Ибо редкая удача — найти для этого такую прозрачную, ясную форму.
Нет, право, жаль переводить изящную образность этой книжки на язык объяснений и пересказов. Обаяние ее ничто не передаст лучше ее самой. Остается только порадоваться, что автор ее Дончо Цончев тоже нашел себе настоящих друзей в лице художника В. Винокура и переводчика Л. Боровишки.
Семья и школа, 1974, ╧5, с.46.
|
