Итак, ещё один фильм о детях. Обычно такие фильмы бьют наверняка: милая рожица, звонкий голосок, забавный лепет, обаятельная улыбка киноребенка непременно покоряет зрителя.
Не этим проверенным оружием побеждает английский фильм «Мэнди». Махонькая Мэнди чаще хмурится или плачет навзрыд, мы не слышим ее смеха, её голоса. Она глухонемая.
Можно и на этом построить фильм: шестилетний человек — и огромный непознанный мир. Между ними — точно прозрачная стена, сквозь которую не долетает ни звука. В ватной тишине со всех сторон двигаются широко открытые рты, люди странно гримасничают, жестикулируют, поступки их неожиданны и необъяснимо жестоки. Так сама тема могла продиктовать мрачный трагизм, безнадежность борьбы с судьбой, даже патологическую окраску фильма.
Нужно было большое мужество и большое сердце, чтобы сделать фильм о таких oбeздоленных судьбой детях гимном жизни, гимном человеку.
В фильме «Мэнди» найден не столь частый в зарубежной кинематографии положительный герой — не просто хороший «маленький человек», которому сочувствуешь, но человек активного действия, человек «для людей».
Герой фильма вступает в борьбу с самой природой, отнявшей у детей богатое звучание мира. Эта война с несправедливой природой за человека вносит в фильм подлинный драматизм, пафос борьбы и преодолений, т.е. делает фильм явлением настоящего, большого искусства. Создатели фильма почти с документальной точностью записывают будни школы для глухонемых. Режиссер не боится наскучить зрителю внешним однообразием «производственного процесса»: из урока в урок, изо дня в день бьются учителя ради одного звука, одного слова. А за этим — напряженные поиски, изобретательность, настоящее творчество: как добиться, чтобы глухой ребенок захотел говорить, понял, не слыша, что ему объясняют, поверил в свои силы. Сколько нужно терпеливой любви, чтобы найти доступ к этим запертым в молчании душам. И зато — какая награда, когда детские губы с усилием лепят первое в жизни слово. Здесь рождение слова означает второе рождение человека, начало его новой жизни. Эта дальняя, главная цель школы становится особенно ощутимой, зримой благодаря образу основательницы школы Джейн Эллис.
По тому, как сосредоточенно смотрит она в лицо собеседника, a едва отвернувшись, сразу выключается из разговора, мы понимаем: её постигло то же несчастье, что и её питомцев. Но она сумела стать настоящим человеком, делающим благородное, нужное дело. А главное — человеком без всяких скидок, человеком большой душевной зоркости и глубины. Она не только читает по губам слова собеседника, она читает по лицу его чувства. С удивительном тактом и знанием человеческого сердца помогает она Дику Терлу в трудную минуту.
Цельность — вот что определяет характер Дика Терла, директора школы. Он чувствует себя нужным, у него нет сомнений в избранном пути — и это придает ему достоинство и силу, накладывает отпечаток на все его отношение с людьми.
В сердце Дика зарождается чувство к Кристин, — но он не позволяет себе даже побыть с ней вдвоем, пока не исполнит свой долг — научит ее дочурку говорить.
Дику грозит незаслуженная отставка. Для него это — не крах карьеры, не оскорбленное самолюбие, но страх за будущее. В нем говорит прежде всего чувство ответственности перед детьми: он им нужен, а значит, он будет бороться, но не покинет свой пост. Так начинает звучать вторая тема фильма. Нелегка борьба с неодушевленным врагом — глухотой, которую ведут воспитатели в маленькой школе. Но за стенами школы есть ещё большой и сложный мир. И здесь проходит второй фронт борьбы. Героям фильма приходится сталкиваться и с традиционной косностью респектабельных семейств, которые считают позором отдать ребенка в школу глухонемых, и с чопорными «приличиями», и с типично буржуазным чувством собственности: ребенок — как вещь, как игрушка, пусть сейчас он будет дома, а как сложится его дальнейшая судьба — об этом мало думают отец и бабушка Мэнди.
Энтузиастам маленькой школы, как и людям любого настоящего дела, приходится преодолевать не только недоверие и непонимание, но и прямое сопротивление.
Иногда в фильмах о детях все слишком безоблачно, редкие трудности — это лишь досадная случайность. Вся Италия бросает свои дела и предупредительно перебрасывает «человека в коротких штанишках» из одних заботливых рук в другие. И в «Крике с улиц» молоденькая воспитательница побеждает все трудности, какие готовит ей жизнь и в самом приюте для сирот, и за его стенами, только оружием своего обаяния и улыбки.
В фильме «Мэнди» нет этой атмосферы облегченности и благополучия. Трудно сказать, заслуга ли это писательницы Хильды Льюис, по роману которой снят фильм, или режиссера Александра Макендрика и сценаристов. Но, быть может, не случайно одним из них является прогрессивный английский писатель Найджел Болчин, книга которого «В маленькой лаборатории» ставила еще в 40-х годах близкую тему — борьба преданного своему делу ученого с равнодушными карьеристами и спекулянтами наукой, которых немало вокруг каждого хорошего дела. Подобные трутни особенно легко появляются возле всякого рода филантропических учреждений. Здесь так удобно заработать репутацию благородного и гуманного человека, доброго христианина, не вкладывая в дело ни душевных сил, ни труда, — только расчетливо и экономно отмеренные гроши. Таковы и деятели «треста», которому подчинена школа глухонемых (очевидно, в русском переводе неточность, имеется в виду "trust" — попечители, попечительский совет).
Но такие мнимые «человеколюбцы», не знающие иных побуждений, кроме корысти и карьеры, яростно ненавидят тех, для кого любовь к людям не маска, а действительно смысл всей жизни. Эта вечная вражда подлинного и поддельного наглядно воплотилась в споре Дика Терла с представителем «треста» мистером Экландом. Дик и тут продолжает что-то объяснять, показывать малышам, и Экланд для него — только досадная помеха в работе. Экланд же с пафосом говорит о своей многолетней службе на пользу детям, но не находит при этом ни взгляда, ни слова для тянущегося к нему мальчугана, отмахивается от него, как от надоедливой мухи. В своей ненависти такой Экланд не останавливается перед самыми подлыми средствами: доносами, слежкой, клеветой. Он заставляет отца Мэнди ревновать жену к спасителю дочери. Эта ревность совершенно несправедлива в отношении Кристин, оскорбительна для Дика. Но Экланды недорого ценят чужое счастье. Создатели фильма не прикрашивают правду жизни. Они не соблазнились трафаретным благополучием и не поспешили соединить двух хороших людей. Кристин возвращается к своему недалекому и очень заурядному супругу. Дик остается один. Мы даже не увидим, чем кончилась грязная история, затеянная Экландом. Но Дик не сломлен, не подавлен, и зритель верит, что этого человека невозможно отставить от дела всей его жизни. И сочувствуя тернистому пути героев фильма, невольно вспоминаешь советские фильмы — о стране , где судьба детей зависит не от энтузиастов-одиночек, не от бездушных «филантропов» по должности. В любом нашем фильме, — и в таком, как «Сережа», при всей внешней камерности лирического почерка Пановой, и в таком не совсем самостоятельном, но своеобразном, как «Чужие дети», — неизменно чувствуется за рамками отдельной семьи, отдельной судьбы, порою почти за кадром — огромный добрый мир, мир светлых человеческих отношений, мир, который весь раскрыт навстречу подрастающему человеку.
7 октября 1960 года.
|
