1.04. Музей Маяковского

Вечер поэта и прозаика Тимура Зульфикарова. Чтение текстов (стихов и прозаических притч, грань между которыми, ввиду сильнейшей ритмизованности прозы и общей лексической и синтаксической близости, была едва заметна, а также глав из поэмы "Горькая беседа двух мудрецов...") перемежалось пространными рассуждениями автора на литературные темы, преимущественно о собственном творчестве. Зульфикаров заявил, в частности, что высшим видом искусства представляется ему трагическая поэзия, которая может быть стихотворной, прозаической или драматической по форме и определяется тем, что в ней действуют гигантские силы: цари, герои и т.п.; к вершинам русской трагической поэзии Зульфикаров отнес "Войну и мир", "Тихий Дон" и свои сочинения. К этому Зульфикаров добавил утверждение о том, что он совершил революцию во всех сторонах русского стиха, особо выделив в качестве своей заслуги создание религиозной, духовной поэзии, которая прежде существовала в русской литературной традиции лишь урывками. Круг современных авторов, о которых Зульфикаров отозвался с симпатией, оказался довольно пестрым: с Юрием Кузнецовым и Татьяной Смертиной соседствовали Белла Ахмадулина и Михаил Еремин. Обсуждение состояло из развернутого выступления Михаила Ярмуша, объяснявшегося в любви к ранним стихам Зульфикарова, чисто лирическим и практически свободным от теперешнего перенасыщенного восточного колорита. В заключение Зульфикаров спел две собственные песни на свои стихи: одну в фольклорном стиле, другую в духе городского романса.

1.04. Классики XXI века

Вечер поэта Евгения Сабурова был построен по хронологическому принципу: в первом отделении были прочитаны наиболее известные стихотворения 70-80-х гг. и отрывки из поэм "Ворон и соловей" и "Раубичи", во втором - избранные стихи 90-х годов, а также несколько совсем новых текстов. Сабуров отметил, что рубеж 90-х гг., когда он перешел к активной политической деятельности и перевел в иное качество свои экономические разработки, он считает переломным и в своей поэтической работе; поэма "Раубичи" в этом смысле - переходная. Сабуровский персонаж всегда социален, но в этом тексте социальность становится разомкнутой и созидательной: общество меняется, и личные отношения оказываются также социализированными и открытыми ("Раубичи" Сабуров читал на подъеме, с явным удовольствием). Сабуров пояснил, что его новые поэмы практически все называются по названиям мест, куда он ездил в командировку ("Орел", "Воронеж" и т.п.). В последовавшей беседе любопытен был вопрос Ильи Кукулина о том, какие англоязычные поэты важны для Сабурова, - были названы Дж.М.Хопкинс, Каммингс, Паунд, Йейтс и, после некоторых раздумий, Элиот; Сабуров согласился с предположением Кукулина о влиянии ритмики Хопкинса в некоторых его стихах.

2.04. Георгиевский клуб

Вечер поэта Виктора Летцева (Киев). Были прочитаны тексты из книги стихов "Становление", удостоенной в 1997 году премии Андрея Белого, и примыкающие к ней. Построенная на медитативных повторах и асинтаксическом нанизывании речевых фрагментов, поэтика Летцева в существенных чертах приближается к Геннадию Айги с одной стороны и Сергею Завьялову с другой - с работами обоих Летцев, однако, практически не был знаком (из близких себе по духу авторов он назвал Елену Шварц и Ольгу Седакову, что связано скорее с исповедуемой Летцевым философией творчества); Татьяна Михайловская отметила также присутствие у Летцева следов 2-го южнославянского влияния (Епифаний Премудрый и др.), что хорошо согласуется с развивавшейся Летцевым на протяжении всего вечера идеей об исчерпанности секуляризованного искусства и необходимости отказа от эстетической парадигмы в искусстве (которой в поэзии, по мнению Летцева, соответствует "пушкинский канон") в пользу более древней и могучей системы - мифа; в частности, Летцев, ссылаясь на Вячеслава Иванова, Лосева и Аверинцева, говорил об отказе от индивидуального символа ради символа всеобщего, архетипа. В обсуждении приняли участие Анна Килимник, Марк Ляндо, Наталья Кузьмина и др.

3.04. Интернет-кафе "Screen"

Акция Клуба литературного перформанса "Бред и фигня" открылась очередным исполнением перформанса Светы Литвак и Николая Байтова "Флюорография" (ср. 22.12.98), представленным в несколько минимизированном варианте, поскольку почти весь антураж, использовавшийся при предыдущих исполнениях, был забыт Байтовым в метро. Напротив, перформанс Игоря Иогансона "Часы с кукушкой" характеризовался некоторой избыточностью используемых выразительных средств: авторское чтение одноименного стихотворного цикла (описывающего различные фантастические и гротескные трансформации заглавного предмета) сопровождалось выступлением Анжелы Романовой в роли кукушки-монстра, сквозь прорези в надетой на нее картонной коробке выбрасывавшей в публику различные предметы. Перформанс Германа Лукомникова состоял в том, что автор обменивался дыханием (рот в рот) со всеми зрителями, согласившимися в этом участвовать, и обошелся, таким образом, без слов. Литвак и Юлией Скородумовой был также исполнен классический перформанс Нины Искренко. Владимир Герцик просто прочитал четыре стихотворения (по собственному признанию, два - для вечности, а два - на злобу дня); со стихами (правда, аранжированными радикальной тембровой окраской, от визга до хрипа, и звуками детской погремушки, но тем не менее вполне самоценными) выступила также Вера Сажина. Песни на стихи Литвак (в джазовой манере) пела Татьяна Миронова. Акция завершилась представлением абсурдистской пьесы Литвак "Встречи" с ошеломительным участием Герцика в роли 8-летнего мальчика Тимоши Юбочкина.

5.04. Образ и мысль

Вечер поэта и прозаика Вадима Вильдштейна (США). Читались разнообразные фрагменты (пожалуй, единственный вычленяемый у Вильдштейна жанр), основанные на произвольном перескакивании звуковых и семантических ассоциаций, из двух самиздатских сборников: прошлогоднего "Идиотизм вареного зеркала" и только что вышедшего, на обложку которого (в качестве названия?) вынесено 8-стишие, начинающееся строкой "сегодня магазин...").

6.04. Авторник

Открывая вечер "Писатель в Интернете", куратор клуба Дмитрий Кузьмин пояснил, что, собирая в рамках одной программы авторов, ставших в той или иной мере знаковыми фигурами русского литературного Интернета, он хотел бы поставить вопрос о том, какие типы письма и почему приоритетны для Сетевого литературного пространства. Первым выступил Дмитрий Гайдук, рассказавший (именно так, по памяти) новый текст из цикла "растаманских народных сказок" "Ельцин и торчки". Кирилл Воробьев, известный в Интернете преимущественно работами, подписанными псевдонимом Баян Ширянов, прочитал начальные страницы ненаписанного пока романа "Очко", посвященного жизни "опущенных" в тюрьме и "зоне" (роман будет подписан новым псевдонимом: Содом Капустин, - в соответствии с идеей о желательности наличия у одного автора вполне определенного и узнаваемого тематического и стилевого репертуара); отрывок выполнен в эффектной и изысканной манере, нарочито контрастирующей с его темой. Вячеслав Курицын прочел рассказ "MTV: Покорми меня", опубликованный в Интернете и вызвавший широкий отклик; текст сильно отличается по стилю от прежней курицынской прозы, зато близок к его журналистике, выходя, однако, за рамки жанра эссе, поскольку основной художественной задачей выступает здесь создание психологического и речевого портрета типичного потребителя развлекательной телеиндустрии, совершенно ею искалеченного. Стихи последних лет читал Александр Левин. Наконец, Алексей Андреев огласил статью "Страшная правда Интернета" из журнала "Интернет" за подписью Мэри Шелли - одной из наиболее известных в Сетевой литературе виртуальных личностей; текст в данном случае носил, впрочем, скорее фельетонный характер, находясь в рамках Сетевой субкультуры, - за вычетом разве что тезиса о снятии в пространстве Интернета постмодернистской проблематики (поскольку все черты культуры постмодерна - такие как всеобщая связность, ценностный релятивизм и т.п., - в Интернете присутствуют не как проблемы, а как данности); думается, однако, что тезис этот мотивирован скорее последовательностью культурного развития автора (для которого, выходит дело, Интернет выступает как данное, а постмодернизм как новое), чем осмыслением реальностей нынешней культурной ситуации, в рамках которой способы функционирования культуры в Интернете и представляют собой не что иное, как частное проявление постмодернистской культурной ситуации (а в ряде случаев - и попыток реформировать эту ситуацию). Основу дальнейшей дискуссии заложил Илья Кукулин, сформулировавший два вопроса к участникам вечера: по каким принципам Интернет фильтрует литературу и как воздействует он на творчество участников? На оба вопроса ответил Андреев, не усмотревший отличий в принципах структурирования литературного пространства в Сети и вне ее, зато выделивший ряд специфических явлений Сетевой литературы - прежде всего складывающиеся в особый жанр коллективного творчества феномены гостевой книги и чата. На возражение Левина (это всего лишь письменные варианты устной беседы, почти стенограммы) ответил Максим Кононенко: во-первых, благодаря письменному характеру текста он позволяет возвращаться к более ранним фрагментам, во-вторых, принципиальной для Сетевой культуры является возможность одновременно выступать в гостевой книге под разными именами, отстаивая различные позиции, полемизируя сам с собой и т.п. Развивая тему, Андреев сослался на популярную в сетевых кругах идею Александра Гениса о том, что искусство возвращается к своим истокам, когда культурное значение имел не результат творчества, а сам процесс; эту точку зрения горячо поддержал и Курицын, заявив, что возможность самоценного существования любого текстуального фрагмента с одной стороны и неограниченного текстуального потока с другой - делает сам феномен законченного текста, произведения необязательным, факультативным. Более умеренную позицию предложил Кузьмин, говоривший о текстуальности (сплошном потоке письма, из которого всякий волен выделять интересующие его элементы) как о культурной альтернативе тексту. Особняком стояло на вечере выступление Германа Лукомникова, заявившего сперва свой протест по поводу того, что на Интернетовских страницах Вадима Гущина под именем Лукомникова вот уже более полугода помещен не принадлежащий ему англоязычный моностих "Under construction" (так обозначаются в Сети страницы, находящиеся в работе), а затем поделившегося своими Сетевыми проектами (на случай грядущего подключения к Интернету): сочинение текстов и внесение правки on-line в режиме реального времени и т.п.

6.04. Эссе-клуб

Тема заседания - "Под Землей" - натолкнула большинство выступавших на различные соображения по поводу метро. Тон заседанию задал Максим Павлов, сформулировавший основную мысль: у человека есть конвенциональное положение на поверхности Земли, и перемещения вверх и вниз выводят его из равновесия; наше метро устроено так, чтобы замаскировать ненормальность положения человека под землей (много света, много пространства). Особняком стояло выступление Рустама Рахматуллина, рассказывавшего о пещерах (в т.ч. расположенных на большой высоте) и показывавшего слайды. В беседе, в основном развивавшей различные идеи Павлова, участвовали также Олег Дарк, Игорь Сид и др.

7.04. Крымский клуб

В ходе вечера "Любимые поэты Германа Лукомникова" прозвучали тексты десяти авторов (несколько меньше, чем планировалось). Ключевой фигурой оказался Иван Ахметьев, открывший вечер собственными стихами, закрывший его стихами Игоря Холина, прочитанными по поручению автора, и ставший медиатором для наиболее эффектной части вечера - акции Павла Митюшева, в ходе которой последний передавал текст своего выступления на пейджер, с которого Ахметьев его и считывал; текст Митюшева, включавший малопонятные инструкции слушателям и к тому же разбитый, ввиду технических возможностей пейджера, длительными паузами, вызвал ропот и недовольство в зале, что, как можно понять, входило в задачу автора. Среди других авторов необходимо отметить два дебюта: впервые перед литературным сообществом выступили со своими стихами Борис Кочейшвили (более известный как художник) и Валентин Загорянский (этим именем подписывает литературные произведения композитор Глеб Седельников); миниатюры Кочейшвили любопытным образом соединяют традицию лианозовского минимализма (прежде всего в лице Яна Сатуновского) с интонациями и темами (в частности, эротическими) петербургских иронистов (Олега Григорьева, Владлена Гаврильчика и др.); Загорянский читал преимущественно лирические моностихи, однако представил и полярно противоположную ипостась своего творчества - стихотворное посвящение Пастернаку, в котором имя и фамилия поэта читаются пятикратно: по первым буквам строк (акростих), по последним (телестих), по средним (месостих) и по двум диагоналям. В значительной мере дебютным явилось и выступление со своими стихами Михаила Нилина, никогда ранее не читавшего более одного-двух стихотворений. Выступили также Михаил Есеновский, Дмитрий Авалиани (с листовертнями) и Света Литвак.

7.04. Театр авторской песни "Перекресток"

Вечер поэта Виктора Куллэ и поэта и барда Геннадия Жукова был подготовлен и проведен Игорем Сидом и выявил ощутимые переклички в поэтике двух авторов. В целом тот пафос, в котором Куллэ и Жуков совпадают, можно определить примерно так: космически-физиологически-бытовой эпос личности, пронизанный культурными и мифологическими ассоциациями и подтекстами, в котором жизнь "я"-персонажа обретает некоторую общую значимость, "героичность" (поэтому и эпос); "я"-персонаж существует в быту, но определяется не им, а некоторым масштабным ощущением странничества. Вечер был построен по "антифонной" схеме: Куллэ читал стихотворение, а Жуков отвечал песней, которая, по его мнению, подходила к этому стихотворению. Среди песен Жукова выделялось несколько стилизаций (русская народная песня, романс и даже переложение финальной песенки Шута из "Двенадцатой ночи" Шекспира), сохранявшие, однако, присущий автору экзистенциальный пафос.

8.04. Классики XXI века

Вечер поэтов Стеллы Моротской и Александра Макарова-Кроткова проходил на сей раз с участием музыкантов Алексея Айги (скрипка) и Павла Карманова (фортепиано). Стихотворные блоки чередовались с музыкальными (в частности, после каждой части цикла Моротской "Эротические плоды" следовала музыкальная реплика в pendant); несколько давних стихотворений Моротской на музыкальные темы были прочитаны в непосредственном диалоге с музыкой. Прозвучал также ряд новых стихов Моротской, написанных уже после предыдущего вечера тех же авторов 18.01. и входящих в складывающуюся новую книгу "Все 33 удовольствия".

8.04. Филиал Литературного музея

Встречу с русскими литературными журналами Эстонии, организованную Союзом писателей Москвы, вел Валентин Оскоцкий, успевший в короткой вступительной речи сказать немало интересного (например, что он "не тоскует по развалу империи"). Журнал "Таллин" представила редактор-издатель Нэлли Абашина-Мельц, журнал "Радуга" член редколлегии Эльвира Михайлова, журнал "Вышгород" ≈ постоянный его автор, московский критик Лола Звонарева; первые две касались при этом исключительно организационных вопросов, Звонарева же объявила "Вышгород" рупором поколения 40-летних (назвав в качестве ярких его представителей Бориса Евсеева и Александра Щуплова), отметив также его более "левый" характер сравнительно с двумя другими изданиями. На просьбу Дмитрия Кузьмина описать литературную ситуацию в Эстонии в сравнении с латвийской ситуацией, в которой сложилась в 80-е годы оригинальная рижская поэтическая школа, Михайлова ответила, что в Эстонии литературная жизнь куда менее бурная и можно говорить лишь об отдельных интересных авторах, из которых три тут же и были предъявлены. Из стихов наиболее известного эстонского русского поэта Светлана Семененко представляет определенный интерес более свободная в ритмическом отношении часть; творчество же Марины Тервонен и Бориса Штейна не выходило за пределы ностальгической советской эстетики. На вопрос о Михаиле Веллере Звонарева заметила, что нынешние его работы не вызывают у них симпатии своей коммерческой направленностью, хотя первый сборник рассказов Веллера "Хочу быть дворником" она до сих пор считает замечательным явлением. В заключение темпераментно выступил Александр Зорин, охарактеризовавший как выдающегося прозаика покойного Бориса Крячко, жившего в Эстонии; Зорин подчеркнул, что в этнически чуждой среде особенности национального духа и культуры могут проступать в сверхконцентрированном выражении, приведя ряд очевидных аналогий из истории русской литературы.

9.04. Георгиевский клуб

Встреча с поэтом Сергеем Завьяловым (СПб), только что вернувшимся с острова Готланд, из международного Дома творчества писателей, включала, наряду с новыми текстами, рассказ о культурной и интеллектуальной ситуации в Швеции, связанный с литературой лишь отчасти. Выделим сообщение Завьялова о русских поэтических репутациях в Швеции: ведущим русским поэтом однозначно считается Геннадий Айги, многие знают и ценят Виктора Кривулина, Булата Окуджаву (в связи с особой важностью для шведской культуры феномена поющейся поэзии); отношение шведов к Иосифу Бродскому Завьялов передает в форме: "Мы верим вам, что он великий поэт". В исполнении Завьялова прозвучали два новых цикла: "Carmina Horatiana..." - вариации на темы од Горация с использованием ряда осовременивающих деталей, - и написанный в Швеции цикл "Slusen" ("Шлюзы") - несколько неожиданные для Завьялова по простоте и лаконичности лирические миниатюры. Кроме того, Завьялов представил обширный цикл вольных переложений из современного литовского поэта Эугениюса Алишанки.

11.04. О.Г.И.

Вечер был анонсирован как совместное выступление прозаика Маруси Климовой и поэта и прозаика Дмитрия Волчека, приуроченное к выходу их новых книг. Однако при открытии вечера выступил муж Климовой, объявивший его, по сути дела, как вечер одного автора, после чего, до начала всякой литературной части, по инициативе Климовой выступил с получасовой программой Владимир Веселкин, в прошлом шоу-мэн петербургской рок-группы "АукцЫон", исполнивший вместе с певицей Екатериной Бочаровой цикл старинных городских романсов под общим названием "За железной занавесочкой" (вокальные данные Веселкина, безусловно, оставляют желать лучшего, хотя для избранного им жанра такая манера исполнения не лишена органичности). В ходе этого выступления Волчек без объяснений покинул клуб, вызвав в итоге искреннее разочарование публики, собравшейся слушать именно его. В дальнейшем Климова, одетая для такого случая в матросский китель, прочитала два рассказа, "Боров" и "Хозяин", из цикла "Морские рассказы" и отрывки из романов "Голубая кровь" и "Домик в Буа-Коломб" (все три книги выпущены за последний год Волчеком в издательстве "Митиного журнала"). Проза Климовой крепкая, стилистически выдержанная (впрочем, повествование от лица персонажа или рассказчика удается ей лучше, чем безличная авторская речь), создаваемые ею образы, при всей их патологичности, обладают определенной психологической достоверностью, однако без конца повторяющаяся общая идея, сводящаяся к тому, что мир населен ничтожными и отвратительными уродами, делает эту прозу утомительной и однообразной.

12.04. Премьера

Вечер поэта и прозаика Ирины Шостаковской представлял собой, по сути дела, отчет о проделанной на сегодняшний день работе: Шостаковская читала стихи и прозаические миниатюры как ранние, так и последнего времени. Шостаковская впервые публично выступала со столь обширной программой; весь корпус представленных текстов (в особенности стихотворных) заставляет несколько скорректировать сложившееся мнение о Шостаковской как поэте, работающем исключительно на стыке молодежной субкультуры и "большой литературы": стал очевидным ее интерес к экспериментам со стихотворным синтаксисом (в русле радикального футуризма Ильязда и Терентьева), парадоксально сочетающийся с мощным романтическим пафосом (включающим как элемент романтическую же иронию). Примерно с середины вечер приобрел черты хэппенинга: раздосадованные чрезмерно критичным отношением автора к собственным текстам, выражавшимся в отказе зачитывать значительное их количество, некоторые слушатели (Николай Байтов, Николай Винник, Федор Францев, Данила Давыдов) взяли инициативу выбора на себя; Шостаковская, смирившись с подобной ситуацией, зачитывала выбранные публикой тексты. На вечере была представлена первая книга поэта: "Ирина Шостаковская глазами издательства "Автохтон"".

13.04. Авторник

Встреча с поэтом Михаилом Ярмушем носила преимущественно мемуарный характер (лишь отдельные собственные стихи были прочитаны к слову, по ходу воспоминаний). Ярмуш начал с рассказа о русском литературном Вильнюсе рубежа 40-50-х гг., о круге тамошних молодых поэтов - прежде всего о Михаиле Ландмане и Артуре Креслове, чьи стихи были им воспроизведены по памяти. Хотя Ярмуш и отозвался об этих стихах, находящихся под очевидным влиянием "серебряного века" (линия Блока-Гумилева), довольно сдержанно, подчеркнув, что в них нет той прорывной свободы ассоциаций, которая несколькими годами позже сделала Станислава Красовицкого наиболее ярким явлением тогдашней неподцензурной поэзии, - но для 20-летних авторов, находящихся в резко неблагоприятной культурной ситуации, эту попытку воссоздания несоветской эстетики следует признать несомненной удачей; важность свидетельства Ярмуша здесь трудно переоценить, поскольку до сих пор наши представления об истории русской литературы в этой части (неподцензурная литература 30-50-х гг.) крайне скудны и ограничиваются окружением ряда видных авторов старшего поколения, между тем как именно стихийные попытки такого рода особенно ценны и интересны в историческом смысле. Далее Ярмуш перешел к воспоминаниям о своих московских знакомствах 60-х гг., остановившись подробно на встречах с Михаилом Светловым, Верой Звягинцевой, Марией Петровых и особенно Анной Ахматовой. Петровых Ярмуш счел необходимым представить особо, прочитав ряд стихотворений. Если, говоря о Светлове, Петровых и Звягинцевой, Ярмуш ограничивался отдельными эпизодами, сказанными фразами и т.п. (среди которых, впрочем, было много любопытного и характерного: в частности, Ярмуш воспроизвел рассказанную ему Звягинцевой историю о ее общении с Мариной Цветаевой: Звягинцева поселила ее вместе с дочерью Ариадной в некоей чужой квартире, всячески умоляя ничего не трогать и не оставлять никаких следов, - после того как Цветаева съехала, на обоях осталась надпись губной помадой: "Здесь жили Марина и Аля"), - то рассказ об Ахматовой носил достаточно цельный (несмотря на многочисленные привходящие и добавочные рассуждения) характер, вращаясь в основном вокруг места религиозного, мистического и оккультного в ее жизни. Особый интерес вызвали размышления Ярмуша об исключительно гибком дыхании Ахматовой, отражавшем все движения ее души (любопытно было бы сопоставить такую "дыхательную индивидуальность" поэта с его/ее римтико-мелодическими и ритмико-синтаксическими предпочтениями). За пределами вечера (по причине огромного объема представленного Ярмушем материала) остались обещанные воспоминания об Иосифе Бродском, Станиславе Красовицком, Арсении Тарковском и других.

14.04. Булгаковский фонд

Поэт и прозаик Максим Скворцов прочитал стихи из циклов "Уебистое сердце", "My name's Рославль Птровски!" и "Без вариантов", характерные совмещением сентиментального мировосприятия с более чем брутальным формальным решением (обилие обсценной лексики даже вызвало претензии администрации фонда к куратору), а также рассказы "Жизнь и смерть пророка Собакина" и "Сказка сказывается". Особо следует выделить представленную Скворцовым поэму "На смерть поэзии", которая может расцениваться как редкая по удачности попытка поэтического "прямого высказывания" и вызывает неожиданную ассоциацию с Александром Бренером.

15.04. Классики XXI века

Вечер поэта Татьяны Щербины. В первом отделении была прочитана целиком только что изданная ЛИА Р.Элинина книга новых (декабрь 1998 - февраль 1999 г.) стихов "Диалоги с ангелом", во втором - избранные стихи прежних лет.

16.04. ЦДЛ

Вечер трех поэтов: Максима Амелина, Дмитрия Полищука и Ирины Ермаковой. Принцип объединения остался не совсем ясен. Полищук и Амелин часто выступают вместе, принадлежат к одному поколению, да и в их поэтике есть явственные общие черты - прежде всего апелляция к русской поэзии рубежа XVIII-XIX вв.: в ней оба автора ищут источник письма, которое, с одной стороны, не напоминало бы автоматизированный, обезличенный пушкинский канон по-советски, а с другой - было бы глубоко укоренено в традицию, противостоя тем самым авангарду в сколь угодно широком понимании этого слова (впрочем, если у Полищука ведется активный диалог с XVIII столетием на всех уровнях стиха, особенно в области ритмики и лексики, то у Амелина такой диалог остается скорее фундаментальной идеологемой); отсюда, между прочим, и определенные эпические устремления, выразившиеся на сей раз у Полищука в длинном стихотворении, навеянном историей чеченской войны, а у Амелина - в занявшей все его выступление поэме "Веселая наука", посвященной петровскому сподвижнику Якову Брюсу (возрождение жанра исторической поэмы лежит в русле общего интереса современной поэзии к воскрешению жанрово определенного письма на фоне установившегося неразличения жанров, однако опыт Амелина, лежащий в русле традиции Павла Антокольского и сходных авторов, вряд ли существенно обогащает память жанра √ особенно если сопоставить его с фундаментальными экспериментами Ларисы Березовчук). Ермакова, напротив, поэт по преимуществу лирический, к тому же читавшиеся на вечере стихи по большей части были проникнуты мягкой иронией, - впрочем, такое контрастное завершение программы, возможно, послужило общему положительному впечатлению от вечера.

18.04. О.Г.И.

Вечер поэта Григория Дашевского. Прозвучали, как это стало уже привычным для выступлений Дашевского, цикл стихов "Баллады" и гротесковая социальная сатира "Генрих и Семен".

19.04. Премьера

Фестиваль неприличной поэзии, впервые проводившийся Клубом литературного перформанса, открыл Николай Байтов, прицепивший по такому случаю на причинное место вырезанную из бумаги бабочку. Большинство участников истолковало тему фестиваля как "поэзия неприличных слов и неприличных тем". Со стихами, использующими табуированную лексику, выступили Павел Митюшев, Владимир Строчков, Света Литвак, Мирослав Немиров, Александр Левин (неоднократно уже звучавшее стихотворение "Мы с Якличем", очень удачно стилизующее разговорную речь), Владимир Герцик, Герман Лукомников, Александр Воловик, Юлия Скородумова (сонет, написанный совместно с Алексеем Гомазковым), Герман Виноградов и Иван Ахметьев; Герцик читал также поэму Олега Назаровского "Балда", а Ахметьев - миниатюры разных авторов. Листовертни с участием обсценной лексики демонстрировал Дмитрий Авалиани. Вполне естественным образом одним из центральных жанров на Фестивале оказалась частушка (цикл обсценных частушек Строчкова на темы античных мифов "Что рассказывали древние греки о своих богах и героях...", частушки Герцика, отданные им, впрочем, в процессе акции "Ready made - Second hand", а потому объявленные как "некогда принадлежавшие автору"); Владимир Тучков счел даже, что образец народного творчества в этом жанре будет в его исполнении более уместен, чем собственные сочинения. Особо следует выделить экспериментальные тексты Литвак (жанр обозначен автором как "рассеянный акростих", хотя точнее было бы говорить об анаграмме - если бы этот термин не употреблялся в качестве жанрового обозначения применительно к работам Дмитрия Авалиани несколько другого рода): стихотворные миниатюры, составленные из букв, входящих в состав имен писателей (запомнились прежде всего анаграммы, посвященные Хэмингуэю и Зинаиде Гиппиус). Оживление вызвало и выступление Немирова, в чьих стихах плотность обсценной лексики на единицу текста была особенно велика; кроме того, Немиров прочитал стихотворное обращение к заведующей отделом поэзии журнала "Знамя" Ольге Ермолаевой, выражающее самый резкий протест по случаю неприсуждения Немирову премии журнала за лучшую стихотворную публикацию года (в этом тексте порадовали также цитаты из близких по смыслу стихов Катулла, приведенные в оригинале). Наконец, Виноградов по обыкновению привлек отдельное внимание своим нарядом и аксессуарами (его чтение сопровождалось своеобразными звуками, извлекаемыми посредством пестика из металлической полусферы). Стоит отметить, что поэзия, работающая с обсценной лексикой, была представлена на Фестивале широко, но несколько односторонне (исключительно текстами, в которых эта лексика используется в игровой и эпатажной функциях, - тогда как у таких авторов, как Максим Скворцов или Дмитрий Волчек, ее использование связано с совершенно иными художественными идеями). Другие подходы к пониманию определения "неприличный" применительно к поэзии, продемонстрировали Михаил Сухотин, Данила Давыдов, Николай Винник и отчасти Лукомников. Последний, помимо множества миниатюр, содержащих обсценную лексику, эротические, копрологические и т.п. мотивы, прочитал также уникальную стилизацию - стихотворение "Призыв", обращенное к юноше-призывнику и в приподнятой героико-романтической форме призывающее его выполнить долг перед Родиной; причины неприличности стихотворения не проговаривались, но очевидно, что гражданские мотивы такого рода неприличны в современной поэзии вдвойне: и по содержанию, и с точки зрения художественной уместности. Сухотин перед выступлением пояснил, что неприличную поэзию он понимает как поэзию, направленную на выяснение личных отношений, и прочитал несколько стихотворений (каждое - с предуведомлением, излагающим существо претензии), адресованных Ахметьеву (по поводу антологии "Самиздат века"), Байтову (по поводу оскорбительного текста в адрес Сухотина, оглашенного Байтовым в рамках "Литературного карнавала" 26.12.96) и Вадиму Месяцу (по поводу составляемой им антологии современной русской поэзии). Давыдов и Винник заявили о своем резком неприятии понимания поэзии с инвективной лексикой как неприличной поэзии (это, по словам Винника, "оскорбление для русской речи"); неприличными они предложили считать тексты, качество которых не устраивает самого автора, - и оба представили ряд таких текстов из собственного творчества (в частности, Давыдов прочитал ряд стихотворений, написанных им в 15-летнем возрасте). По итогам акции Винник и Давыдов объявили о присуждении учрежденного ими на месте диплома за самое неприличное стихотворение Лукомникову за "Призыв", а за худшее выступление на Фестивале - Герцику (без каких-либо объяснений). Фестиваль завершил Лукомников, зачитав известное стихотворение Пушкина "От Всенощной вечор идя домой...".

20.04. Эссе-клуб

В рамках заседания, посвященного 100-летию Владимира Набокова, все желающие выступили с краткими докладами; наиболее интересными оказались сообщения Татьяны Миловой, Светланы Богдановой, Евгения Лапутина. В целом получилась нормальная литературоведческая конференция, только организованная и проведенная одним человеком - куратором клуба Рустамом Рахматуллиным - вместо какого-нибудь академического института.

20.04. Авторник

Литературно-музыкальный вечер, озаглавленный "Стереоскоп" и представленный куратором клуба Дмитрием Кузьминым как первый в серии синтетических мероприятий, совмещающих литературную часть с элементами других видов искусства (такая практика существует, но круг участвующих в ней музыкантов, художников и т.п. ограничен буквально несколькими фигурами), - вырос, насколько можно судить, из презентации 6-го выпуска альманаха "Вавилон" (2.03.), музыкальное сопровождение которого обеспечивала фри-джаз-группа "Е-69". На этот раз музыканты (в несколько другом составе: Константин Аджер - труба, Михаил Чилахсаев - саксофон, Максим Скворцов - подготовленное фортепиано) выступали на равных с поэтами, по большей части играя одновременно с чтением (а не в паузах, как 2.03.). Стихи читали Скворцов (включая особенно важную для нынешнего этапа его творчества поэму "На смерть поэзии"), Вадим Калинин, Сергей Мэо (включая поэму "Homo sapiens"), Вячеслав Гаврилов (в частности, целиком цикл басен, варьирующий жанровый канон в весьма широком спектре, и стихотворное посвящение Дмитрию Воденникову, в ходе которого последний сперва вышел на сцену, чтобы раскланиваться, а потом покинул зал), Данила Давыдов (ряд новых стихов, в том числе необычайно экспрессивный, на фоне несколько отстраненной поэзии прежних лет, цикл "Проект литературного журнала в Интернете") и Станислав Львовский (включая новую небольшую поэму "стертый аверс тессеры..."). Вел вечер Николай Винник.

21.04. Крымский клуб

Вечер поэта Сергея Соловьева. Стихи (из двух последних больших сборников 90-х гг., "Пир" и "Междуречье") не заняли на вечере господствующего положения: по большей части Соловьев рассказывал о "монументальном метаигровом проекте" "Фигура времени" (слегка расширяя сказанное здесь же на вечере 10.02.) и об истории альманаха ("не-газеты") "Ковчег", выпускавшейся им в Киеве в середине 90-х (особое внимание было при этом уделено феномену этого издания - каждого номера - как целостного произведения, прежде всего благодаря использованию ручной каллиграфии вместо компьютерных шрифтов). Соловьев остановился также на некоторых моментах своей творческой биографии - в частности, на отказе от своих ранних (до 1984 г.) текстов как избыточно ангажированных в социальном аспекте (при этом, заметил Соловьев, он до сих пор ощущает это как предательство по отношению к определенному кругу читателей).

22.04. Классики XXI века

Вечер поэта Александра Кушнера (СПб). Читались избранные стихи разных лет (в том числе, сравнительно ранние, по заявкам). В непродолжительной беседе, последовавшей за чтением, преобладали обычные вопросы о читательских пристрастиях, однако Кушнер был на сей раз необыкновенно доброжелателен: существенно увеличил список симпатичных ему петербургских авторов, добавив к обычным Алексею Пурину, Алексею Машевскому, Александру Фролову и Александру Танкову (ср., например, 28.10.98 Литературный музей) Ивана Дуду, Давида Раскина, Михаила Яснова, Галину Гампер и Николая Кононова (уточнив, однако, что имеет в виду его прежние - надо понимать, времен книг "Пловец" и "Лепет" - стихи); дал длинный перечень интересных ему москвичей, включив, в частности, не только очевидных Евгения Рейна и Олега Чухонцева, но и Дмитрия Быкова, Бориса Викторова, Олесю Николаеву, Тимура Кибирова (заметив, что к творчеству последнего не питает любви, но не может не признавать таланта), назвал также ряд авторов, обитающих за пределами обеих столиц (причем с известными авторами-эмигрантами Львом Лосевым и Бахытом Кенжеевым несколько парадоксально соседствовала провинциальная молодежь: екатеринбуржцы Борис Рыжий и Олег Дозморов и Александр Леонтьев из Саратова) и даже - кажется, впервые - признал право на существование за современным русским верлибром (упомянув, по просьбе Дмитрия Кузьмина, персонально Геннадия Алексеева, Игоря Померанцева и присутствовавшего в зале Алексея Алехина).

23.04. Георгиевский клуб

Встреча с искусствоведом Ларисой Кашук в цикле, курируемом Анной Килимник, представляла ее не в качестве субъекта рефлексии, а в качестве автора hand-made книг-объектов, среди которых были чисто художественные (скажем, графика орнаментального толка на листах со шрифтом Брайля - с впечатляющей материализацией сакраментальной идеи наличия в одном произведении нескольких текстов, адресованных разным референтным группам), а были и совмещающие эстетический и рефлексивный моменты. Среди последних особенно любопытен (и взывает к аналогиям с литературной жизнью) альбом "Художники о художниках", в котором содержатся отзывы видных представителей актуального визуального искусства друг о друге, собранные ad hoc прямо на фотографиях самих художников (Кашук привела один из отзывов на эту ее работу, сводившийся к тому, что после знакомства с альбомом становится стыдно за то, какие у нас художники, - и ответила в том смысле, что если это и так, то такое знание о художниках тоже имеет культурную ценность). Ряд альбомов Кашук посвящен персонально художникам (в том числе Дмитрию Александровичу Пригову) и включает в значительной мере эскизы, наброски и другой черновой материал, - важно и поучительно, полагает Кашук, зафиксировать различные стадии творческого процесса. Такого рода собирательская (и затем лишь аранжирующая) деятельность представляется Кашук более уникальной и потому более ценной, чем традиционные аналитические штудии, - эту мысль также можно рассмотреть применительно к литературной ситуации.

25.04. О.Г.И.

Вечер поэтов Дмитрия Воденникова и Глеба Шульпякова. Воденников прочитал избранные стихи последних лет, в том числе, как он выразился, сокращtнный вариант цикла "Весь 1998 год" (с заменой двух средних частей - 4-й и 5-й - на новое стихотворение, написанное уже в 1999-м). Шульпяков читал стихи последнего года.

26.04. Премьера

Юбилейный вечер по случаю 50-летия Владимира Тучкова. Юбиляр представил своего рода дайджест своего творчества 90-х гг.: главы и отрывки из книг и циклов (которыми он преимущественно пишет) "Записки из клинической палаты", "Пятая русская книга для чтения", "Розановый сад", "Русская галерея", "Бесчувственники" и "Психоз" (про эти две книги см. 27.11.98), "Русская книга военных", "Шестая русская книга для чтения", "Русская коллекция", а также два изолированных рассказа и подборку верлибрической миниатюры. Особое оживление вызвали два текста из "Русской коллекции" (компендиума историй о всяческих невероятных коллекционерах), в гротескной форме представляющие Леонида Брежнева и Владислава Кулакова (последнему - впрочем, без называния фамилии - приписана страсть к коллекционированию старых, ненужных компьютеров известных литераторов со всеми сохранившимися в памяти файлами). За чтением последовал фуршет, в ходе которого гости юбиляра - Света Литвак, Павел Митюшев, Андрей Воркунов, Игорь Иогансон, Дмитрий Кузьмин и другие - произносили здравицы (по большей части весьма двусмысленные) в его честь, предусмотрительно сочиненные и розданные самим Тучковым.

27.04. Авторник

Вечер поэта Натальи Черных, неявно приуроченный к выходу ее третьей книги "Родительская суббота" (М.: АРГО-РИСК, 1999), открыл куратор клуба Дмитрий Кузьмин, охарактеризовавший Черных как едва ли не единственного автора младшего поколения, сумевшего выработать собственный язык для религиозной и даже православной поэзии, - благодаря, предположил Кузьмин, пройденному на более ранних стадиях творческого развития живому интересу к поэзии битников, рок-поэзии и другим явлениям подобного порядка (прозвучавшие в ходе вечера ранние - 1991-93 гг. - стихи из первых самиздатских сборников Черных "Абсолютная жизнь" и "Настенная роспись" как будто свидетельствуют в пользу такого предположения, поскольку влияние рок-поэзии, скорее англоязычной, чем русской, в них очевидно). Построение вечера, выбранное Черных, оказалось совершенно парадоксальным: на стол были выложены, текстом вниз, карточки с названиями циклов, книг и тематических групп, и слушатели наугад вытягивали автору, что читать (тем не менее сложившаяся в итоге последовательность на редкость близка к обратной хронологии - без, впрочем, ряда важных для Черных текстов: карточек было больше, чем успели вытянуть на протяжении вечера). Из прочитанного следует выделить цикл "Дела житейские и судейские", наиболее характерный в отношении поисков нового языка религиозной поэзии, нетипичные для Черных, но очень удачные крупные верлибры ("Кармен", "Письмо несостоявшееся") и чрезвычайно любопытный цикл "Легкие песенки", представляющий собой парафразы (если угодно, пародии в высоком, тыняновском смысле слова) классических стихотворений (прежде всего Мандельштама); нельзя не отметить также весьма обширный культурный кругозор автора: были представлены небольшие циклы на ирландские, византийские, средневековые французские и, разумеется, библейские темы.

27.04. Библиотека им. Тургенева

Вечер поэта и палиндромиста Александра Бубнова (Курск) начался с открытия развернутой в одном из помещений библиотеки выставки его визуальных работ. В дальнейшем, как и на предыдущем вечере Бубнова 1.02., основное внимание было уделено палиндрому: его теории в лице книги "Палиндромия с точки зрения" и практике, представленной многочисленными бубновскими работами (в том числе нечасто возникающей разновидностью палиндрома, в которой единицей текста является не буква, а элемент большей протяженности: слог, слово); о жизни российского сообщества палиндромистов рассказывал, наряду с Бубновым, один из его лидеров Владимир Рыбинский (Тула). Бубнов читал также стихотворные миниатюры и лирическую поэзию с уклоном в предсимволистского толка метафизику, а также пел песни. Вел вечер Александр Бабулевич.

29.04. Классики XXI века

Вечер поэта Юлии Скородумовой. Прозвучали избранные тексты из всех трех книг автора, а также стихи последнего времени.

29.04. РГГУ

Вечер поэта Всеволода Некрасова. Акцент был сделан на тексты 50-60-х гг., в том числе малоизвестные, причем автор комментировал детали и намеки, неизвестные читателям младшего поколения (цитаты из советских песен и т.п.). Прозвучали, кроме того, цикл стихотворений, посвященный Франциско Инфанте (из книги "По-честному или по-другому") и цикл обличительных стихов из только что вышедшей книги "Лианозово" (М.: "Век ХХ и мир", 1999), значительно расширяющих круг неугодных Некрасову фигур современной русской литературы, а также стихотворения из книги "Дойче бух".

30.04. Георгиевский клуб

Вечер поэта Павла Жаворонкова. Звучавшие тексты местами вызывали ассоциации с молитвословным стихом, местами с хлебниковским корнесловием, порой напоминали манеру Геннадия Айги или Виктора Летцева, однако болезненный бред на религиозной почве, предложенный автором в качестве комментария, заставляет рассматривать его творчество как вполне стихийное, случайным образом совпавшее в некоторых своих проявлениях с исканиями современной русской поэзии (что, по-видимому, не отменяет представляемого им интереса, но в очередной раз ставит вопрос о роли осознанной художественной стратегии в современном искусстве: как должно, и должно ли, меняться наше отношение к тексту, расцениваемому нами, исходя из его собственных характеристик, как художественное достижение, если его художественная ценность оказывается случайным, побочным эффектом, проявившимся помимо воли и желания автора?). Часть работ была пропета автором под аккомпанимент скрипки.