Авторник: Альманах литературного клуба. Сезон 2000/2001 г., вып.1. М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2001. Обложка Ильи Баранова. ISBN 5-94128-020-1 С.59-64.

ТОТ РАЙ

А что на самом деле
желаешь, братец, ты
в тот час, когда постели
всех женщин заняты.
И (новость!) не при деле
остался только ты.

Вокруг наждак объятий
уверенных теней,
жесть уплощенных платий
да наготы елей.
Занятнее занятий
попробуй, поимей.

Затем ли медлил слиться
с какой-нибудь одной,
что струсил додолбиться
до пустоты сырой?
(Сперва на кончик шприца,
а после - с головой.)

Так вслушивайся ж чутче
в чужую страсти речь,
в ее дыханье - сучье,
опасное сиречь.
Сочны в сей зоне сучья
и горяча картечь.

Когда ж во тьме гуд бая
айкью предъявишь свой,
то, может быть, до рая
дотянешь по кривой.

Где флегма голубая,
буравчик золотой.




* * *

В бесслезном космосе анютой пылевою
ты скоро распадешься на восторг,
тоску и голос.
Там, в дали, троясь,
даря воспоминаний темных транши,
останешься в значении буквальном
звездой. На большее не соглашаясь
из принципьяльной хладности звезды.

Зачем ж комочек плоти аскетичной
хочу теперь обнять?
                                    Очарованье
разочарованья захотелось, что ль, вдохнуть.

Резиновой от фрикций бездыханных
обидной тишиною надышаться.




* * *

И вот ты плачешь и рыдаешь,
и где еще подземный куст,
ну, разумеется, не знаешь.
А мир бессмысленен и пуст.

Лишь светит месяц - ясный, ясный,
под ним сребрится лес напрасный,
речушки, рыбами полны,
петляют, корни напояя.
Зачем же слезы, дорогая,
струить под ласками луны.

Да, - холод, холод, и навеки.
Но так умнеют человеки,
так мысль разрозовляет плоть.
И точность торжествует сухо.
И глухоту родного слуха
пииту уж не побороть.

Что ж, звук неважен. Что в остатке.
В беззвучной уцелело схватке
что, верной скуки окромя.

Землистых ль слов червивый запах?
Лиловый ль на еловых лапах
блеск?

Лепет ль губ: "Не мучай мя".




* * *

нигде спасенья нету
                                    нет
нигде спасенья
нас гложет ультрафиолет
свербят затменья

на теле сыпь в мозгах червяк
на сердце рана
и женщина для просто так
и ресторана

зачем же музыка во мне
а в чреслах нега
и не кикимор зрю во сне
но хлопья снега

идешь не чувствуя подошв
на спины глядя
и ничего уже не ждешь
хоть болен дядя




СУХОЙ СЧЕТ

Невозможность слезы превращает порой
в промокашку лицо мое.
Пусть хоть пилой
станет бродскому горло пилить азиат -
мой разрозненный не затуманится взгляд.

Я один в этом свете враждебных светил,
где блаженствует мой антипод-крокодил,
где в дурной камарилье царевен-лягух
я один остаюсь достоверен и сух.

Только влага дрожащих лесных огоньков
расколдует запоры бесовских оков.
Лишь грядущая заумь ночей голубых
размотает удава страданий немых.




ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ

1

Позови меня в горелки
поиграть с собою, Маша.
В этом климате дубовом
даже помыслы прохладны.

2

Все куда-то рассосалось -
муть любови, дружбы жижа.
Даже зависти похлебку
не нальет никто за ворот.

3

Я, пока стоял за дверью,
слышал, чем вы занимались.
Чем чужие драить кости,
лучше бы свои размяли.

4

Сняв очки-велосипеды,
не заметят нас потомки,
кости наши в пыль растопчут...
Может, хоть чихнут, паскуды.

5

Говорила мне Анюта,
что поражена болезнью.
Обозвал ее кокеткой.
А она не обманула.

6

Мы, гражданка, патриоты,
собираемся стадами,
флагом машем возбужденно,
члены к древку примотавши.

7

Как твое ко мне почую
охлаждение, так сразу
принимаюсь за сеансы.
Сам от этого балдею.

8

Я, наверно, скоро пули
дегустацией займуся.
Там, в говне могучем, адском,
вспомню шуструю конфетку.

9

Медитируй до мозолей
на ладонях волосатых.
Подрастешь немного, станет
вовсе не до медитаций.




ВЫБРАННЫЕ МЕСТА

Где яйцо, там - сковородка

Выходишь и находишь все, что надо.
Потом идешь обратно. Как осада,
вокруг стоит досуг. Приходит друг.
Приводит двух литературных сук.

Наверное, он прав. Мне нужно дело,
которое бы мною овладело.
Но подойдут ли - вот еще вопрос -
влагалища, свободные от грез?

Так грамотей, урча, мусолит чтиво,
но, напоровшись на: "Прерогатива
поэзии чинить канал любви", -
затылок взмокший чешет до крови.

Приходит бог, на корточки садится
и тихо начинает материться
(как будто тренируется). Ну как? -
интересуюсь. Скалится: - Да так.

Сюжет берет за горло. Киснет мина
читающего, мученика сплина.
(Он за сердце хватается. Коньяк
летит в камин. Шалеют головешки.)

Спят, разметавшись, наши белоснежки.
Будильник тычет в темноту тик-так.