Стихи. М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2002. ISBN 5-94128-060-2 Обложка Вадима Калинина. С.46-56.     Впервые - в альманахе "Авторник", вып.1 (сезон 2000/2001 гг.)

Посвящается Наташе Максимовой                                

Город - Русский Брюгге!
              Здравствуйте, пожалуйста!
              Большое до свиданья всем.
    А вы когда-нибудь видали,
                                                скажем,
            итальянскую Москву?
    Ну да! Москва,
                              она и без того
            такая итальянская...
                        Не забывайте:
Стрельчатыми башнями стоит над всей Московскою страной
Итальянская Москва.
                                    И тень Фиораванти
На Москве,
                      как во Флоренции родной...
А вы когда-нибудь видали,
                                              скажем,
                                                          например,
                      голландский Петербург?
    Но Петербург,
                              ведь он и без того
                      голландский, итальянский и немецкий...
В площади его мощёные
                                              мы заглянули.
Сеются над ним дожди
            и снежные крупинки разлетаются;
    и можно так по-детски
В него играть,
            как в нюрнбергскую игрушку заводную...
"Город - Русский Брюгге!" - говорит Борис Андреевич;
                        недурно говорит,
                                                хотя и глупо.
            Но ведь город стал известен,
                                                и почти что в одночасье,
И в истории российской,
                                    и почти с тех самых пор,
Как Андрей какой-то крепостной,
                                              почти что мастер,
Здесь почти что изобрёл фарфор.
Изобрёл, конечно, да!
                                    Но почему же -
Или нет, не почему -
                                    в тюрьму он сел.
Только был его фарфор, конечно, хуже
Раз в двенадцать или в двадцать,
            чем саксонский или севр.
И на каторгу Андрей побрёл дорогой длинной.
И его губили долго
                            злое горе и нужда.
Потому что в нашем Русском Брюгге не бывает
                                              подходящей для фарфора глины.
Не бывает и не будет никогда...
Но зато -
              над базарной площадью торговой
Встала башня - чёрные углы.
В башне той навечно сохраняются оковы,
Пряники, кнуты и кандалы.
Кто задумал на свободу выйти?
Кто поносит жизнь, которая не мёд?
Вдруг из башни той как явится Правитель!
Всех к большому когтю он, любя, прижмёт.
Всех поставит раком друг за другом,
Всех разденет с кровью догола;
Чтоб над старым русским бунтом
                                    в этом самом Русском Брюгге
Размахнуть свои совиные крыла...
Город - Русский Брюгге.
              Отовсюду пахнет русским
                                    водочным пивным
                              глумливым и старинным духом,
Всякими такими "У-у! Бу-у! Не люблю! Убью!"
В городе особенно по вечерам противно.
            И если вас нечаянно убили здесь
                                    немножко пьяного
                                    случайно по ночам
                                    гулящие мальчишки;
              если вас нечаянно убили, проломили голову;
                                              то извините,
                                                                      это Русский Брюгге.
И земля вам будет жирным пухом,
Если здесь -
                        а это просто -
                вы найдёте смерть свою...
А черемуха, качая тени,
Размахнув свои высокие кусты,
Наклоняет мелкий виноград сирени,
Сладкий духом диковатой красоты...
Бедный Русский Брюгге!
                        Апатично и лениво бродит сонный
                                    распояской нищеты.
                        А только вдруг оденется богато
И пойдёт в кулачные бои!
Город - Русский Брюгге любит праздновать расправы,
                                                          и тогда летят с раската
Жители его,
                как воробьи.
И снова -
                бедный Русский Брюгге!
            Лет полтысячи он копит разные свои неправды,
Колокольные убийства мальчиков кровавых
                                                                      он предпочитает...
                                    Жалкий Русский Брюгге!
                        Рядом с настоящим Брюгге
                                    он глядит, как будто скоморох какой-то,
                                    он глядит, как будто сумасшедший непристойный шут!..
Вашу мать!
                      сюда заманишь вряд ли.
А другие - ничего -
                                живут.
И даже хорошо живут!
            В городе промышленность гуляет -
                                                                      Русский Брюгге -
                                                          фу-ты ну-ты! -
                                    целых два, а то и целых три завода.
                        И на этих двух, а то и трех заводах
Делают будильники глухие и никчемные сыры,
И другую крепостную гадость из-под палки.
            В городе работать не умеют и не любят,
                        потому что все рабы предпочитают отдых -
Чтобы водка, чтобы пиво,
                                      чтобы лето, чтобы лодки,
                        чтобы волны,
                                              чтобы свежий
                        заказачий и летячий
                                                          ветер-ветерок над степью
                                    заиранской
                                                        заперсийской
                                              молодой
                                                            арбузной
                                              золотой и солнечной жары...
Потому что город - Русский Брюгге!
                        Потому что чайки падают с откоса.
Потому что судорогой давит сердце,
                        сводит болью-радостью-тоской.
Потому что все глядят скуласто, бесшабашно и раскосо
Над хазарской, над Борисовой рекой...
Город - Русский Брюгге!
            На мосту проходит Лазарь
                                              в габардиновом плаще впервые.
Весело в карманы сунув руки,
                        он посвистывает налегке.
Русский Брюгге,
                        это вам, конечно, далеко не Салехард.
                                              И мы живые.
Здравствуй, мой прекрасный Русский Брюгге
                        на большой серебряной реке!..
Русский Брюгге...
                              Тянет старый невод
                                              на песочек
                                              старый бакенщик Гаврилин.
А река течёт большая,
                                    тихая, как тихий зверь.
Эх, течёт река всё время!
                                      Ну, чего, поговорили
Про дожди
                  и про другую разную погоду.
                  И Лазарь думает: "Конечно, это родина моя,
                                                          и некуда теперь!"
А в этом неводе
                        немножко блещут:
            мёртвая речная крыса,
У которой хвост и зубы уцелели без вреда,
Пуговица от шинели гимназической Бориса,
И коричневая рыбка;
                                    остальное всё - вода...
Ну и что!
            И Русский Брюгге!..
                                    Все фотографироваться вышли возле дома.
                                              На велосипеде Мишка едет
                                                          с длинным чубом на прохладном ветерке
                                                    и в свитере коричневом.
                                    И в звонок велосипедный весело звенит он.
Русский Брюгге!
                        Деревянный дом, поленница,
                                    колонка брызгает водой,
                  и Маша Ходакова поздоровалась приветливо,
                        и на плече её,
                                    на худеньком, горбатеньком,
                        качнулось коромысло.
И сосед-фотограф прикрывает пол-лица своим "зенитом".
И сверху вниз крутая улочка ухабами повисла...
Ещё застолье не случилось до конца.
            Прямоугольный стол под скатертью топорщится
                        на противне большой пирог мясной
                        картошечка варёная
                                                        селёдка
                                                                      посыпанная луком
                                    "По Дону гуляет..."
                                              Ещё не повели прерывную беседу.
Ещё не весь поели на тарелках белых
                                                          серый мокрый холодец.
                        Ещё не весь попили
                                                          вишневого плескания-свечения
                                                          из рюмок и стаканчиков
                                                                      портвейн.
Теперь пошли на улицу.
                        И лицами к фотографу-соседу
Теперь стоят рядком на маленькой траве...
Пётр - тёмные и мрачные глаза -
                                                        красавец-хулиган
                        Пётр - карие глаза -
                                                          вихры -
                красавец-хулиган когда-то
                        нынче моложавый
                        рабочий люд
                                              Красивый выпуклый рот
                        Пётр -
                                    когда -
                                              из хулигана-подростка
                                                                      просто
                        вырос красавец улицы деревянных домов,
                брёвна которых,
            как будто далекие кости огромных высоких зверей;
                наверное, мамонтов,
                        гордо идущих клыками вперёд...
Пётр -
            скулы и вихры -
                                    он в тёмном пиджаке,
                        а его жена Таисья - в круглой шляпе.
                  А Ольга толстая приземистая добрая
                                в завивке парикмахерской кругла.
                                      И дочь её Татьяна,
                        девочка высокая похожа на цветок заброшенной канавы -
                        длинный жилистый упрямый стебель голенастый,
                        венчика голубенького свет.
                        И Ольгина свекровь,
                                                          худая,
                                                                      в платке,
                                              русская старуха...
Стоят,
            лётом раскинув персов брови,
Сумрачно плывут угорскими глазами.
                        И от уха и до уха,
От виска и до виска
Больно растянулась по-коровьи
Северная финская -
                                в глазах -
                                                деревенская тоска...
И смотрит Лизавета.
                                    Косы гаремные восточные -
                                                                                узлом -
                                    запрокидывают голову.
Гордыми обидами на жизнь глаза обожжены.
Крылышком надут капроновый платочек -
                                                                      белым горлом...
Самолюбиво смотрит Лизавета,
                                              прекрасно смотрит Лизавета,
                        сдвинув брови чёрные союзные
                                                                      княжны.
И сердито сжаты губы -
                                    после ссоры замолчали.
И в тёмном маленьком пальтишке,
                                              хилый и чудной,
На её руках Андрюша
                                    смотрит кругло и печально
Из-под шапочки ребячьей
                                          серой шерстяной...
Выходи вперёд, фотограф!
                                      Пусть сейчас же -
                                                                      синей длинной вереницей -
Огненно, певуче и пестро -
Пусть сейчас же всем навстречу вылетают птицы -
Чёрный ворон, сирин, гамаюн, жар-птица, соловей,
            и птица синяя -
                                    заманчивого края дальнего заморского
                                                          блестящее перо...
Город - Русский Брюгге!..
                                              В доме деревянном
                                                          вечером вечерним
                      Русский Брюгге на стене -
                                                    открытка -
            тоненькой булавочкой-иголочкой прижалась на стене...
        материнской, быстрой,
                      вечерами ласковой руки
Милым постоянством...
Там, в открытке, очень маленькие люди,
                        и серебряные цокают коньки,
И лёгонький туман летает
            над большого льда речным пространством...
Русский Брюгге,
                        он, конечно, русский,
            потому что на стене
                                              над маленькой кроваткой
                        он открыткой смотрит
                                    в маленькое русское дитя -
Какого миррового дерева дитя,
                                                какого мирового древа -
            мальчик маленькими голенькими ножками стоит
                        на красной, в белой наволоке,
                                                                      подушке...
А в открытке ветер машет мельницами,
                        облачка на небе нарисованном,
                        город маленький и башенный - вдали,
                и видно, как идут солдаты,
                                                          шлемами блестя.
И даже слышно:
                        салютуют пушки...
И детский, очень круглый,
                            грустный-грустный и плаксивый взгляд
Расплывается мечтательностью нежной из-под чёлки светлой.
И это не во сне!
Русский Брюгге!
                        Там красиво, потому что непонятно говорят;
И паруса,
              как белые русалки в сказке,
                        выплыли под ветром.
И ладошки круглые, пальцы маленькие
            растопыренно прижались возле маленькой открытки на стене...
А за столом с душевностью поют:
                                                  "Вот кто-то с горочки спустился..."
                        Невысоким потолком стучат подвески.
Бабушка в матерчатом чепце,
                                              как будто бы голландском,
            припевно говорит свои чудные златоусты.
По открытке
                        над лицом ребенка
                                                    лёгонькие блески -
Сверху -
            ночью днём -
                                    от солнышка в окошке,
                                    от стеклянной люстры...
Вот и Питер Брейгель прибегает -
                        Брейгели, соседи,
                                                давние голландцы,
                                                                                нидерландцы,
                        в этот Русский Брюгге вхожие без стука;
Топают из вечности какой-то,
                                              весело ступая.
"Ну-ка, потанцуйте, - приглашают, -
                                                          ну-ка!"...
Всем ведь хочется дрочить -
                                              мальчикам друг с дружкой -
                        бабушка глухая и слепая
Всё равно
              это будет не сейчас;
                а когда-нибудь
                                    давно...
Сейчас же вносят на большущих досках,
                                                          похожих на двери,
                                                                                снятые с петель,
Сейчас же вносят много-много пирогов,
                                    и много водки, пива,
                                              и селёдок, и картошек...
Вокруг столов подпрыгивают дети -
"Ладушки-ладушки,
                              где были?
                                              У бабушки!" -
                        Тараканы прибегали -
                                                          все стаканы выпивали -
                              нахватали на полу
                              много-много крошек...
Соседи входят Брейгели бородками вперёд,
                        кивая в шапках с перьями фазаньими...
            Соседи Брейгели пришли, ура!
Они все в бархате, а жёны - в жемчугах на платьях.
Голландские картинные крестьяне
                                                  всех приветствуют.
                  Семён Иванович
                                              с лицом достоинства
                                                                                встаёт,
            чтобы торжественно обнять их.
И Лизавета,
                  напудрив матовые щеки нежно
                                                                пудрою "Кармен",
            всех приглашает утрехтскую водку пить
                                    в бокалах серебра...
Соседи Брейгели пришли, ура!..
Наташа, Костя, Ваня, дядя Саша,
                                              Сергей Семёнов,
                                    Гриша Хамидуллин,
                        Борис Шулимович, Надежда Кошкина,
                        Ян Стен, Хендрикье Стоффельс,
                                          Андрей Иванович, -
                  сбирайтесь на почестен пир!
            Целуйтесь, обнимайтесь и танцуйте!
            Играйте на гитарах и волынках...
И пусть вас нарисуют на картинах!..
И, может быть, уже случился этот случай;
Может быть, нарисовали вас уже...
Русский Брюгге,
                        он совсем как настоящий Брюгге,
                                              только лучше!
Потому что он живёт не в жизни, а в душе!
Потому что он живёт,
                                    как дитя, раскинув руки.
Потому что мы всегда творим себе кумир.
Милая моя Голландия,
                                    прощай!
            На корабле меня уводят в идеальный город,
                        в дальний Русский Брюгге,
В идеальный
                        страшный и прекрасный
                                                            Русский Мир!..