Митин журнал. Самиздат. Вып. 43 (январь-февраль 1992). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.72-106.

<От переводчика>           Я полагаю, что и сегодня Эдуард Родити согласен с тем, что - как он сам написал пятьдесят лет назад в своем "Предисловии к автобиографии" - "вышеупомянутый автор, Р., никогда не существовал": по крайней мере, заглавие "Новые Иероглифические Истории" предполагает, что они, как и "старые" Горация Уолпола, сложены "незадолго до создания мира" и сохраняются на необитаемом, еще не открытом острове Крампокраггири. Иначе мне трудно объяснить себе, какой симпатической связью они вдруг обнаружились здесь, в Петербурге, среди книг, привезенных из Америки Аркадием Драгомощенко, как раз тогда, когда я раздумывал, что же идет за пустыней, описанной Полом Фредериком Боулзом. Нужно сказать, что образ Эдуарда Родити внушает мне глубокие личные подозрения.           Однако по общественным, документальным свидетельствам можно проследить, что некто Эдуард Родити родился (и живет теперь) в Париже, в семье американского бизнесмена, учился в Оксфорде, Чикаго и Беркли, служил переводчиком (в том числе после войны на Нюрнбергском процессе, потом для Юнеско, ЕЭС и других), читал лекции по истории искусства и литературы в американских университетах. Своей литературной судьбой он напоминает друга его юности, Пола Боулза; ему долгие годы не удавалось издать книги своих стихов или поэм в прозе, он печатался изредка и в редких журналах, его грядущий читатель все еще ждет своего итальянского режиссера. В 1928 году Родити написал Первый Англоамериканский Манифест Сюрреализма, который уже тогда определил его расхождение с тем, что впоследствии определило настроения англоязычной словесности. Его искусство, действительно, резко противоречит сложившемуся за этот век американскому модернизму с его уверенным, по-своему утверждающим и даже патриотическим пафосом и формотворчеством, так же, как претит традиционной лирике: оно опирается на много старшие, не всегда четко уловимые, но неизбывные, романтические традиции. Эдуард Родити не случайно автор как самого, пожалуй, глубокого исследования творчества Оскара Уайльда, так и книги проницательных, элегантных бесед о новом искусстве (интересно, что он был близко дружен с нашим нелепо малоизвестным у нас соотечественником, Павлом Челищевым). Его работы, в чем бы это ни проявлялось, прежде всего в способе чувства и жизни, в изобретении неповторимого самого по себе опыта. В.К.