Постскриптум: Литературный журнал. Под редакцией В.Аллоя, Т.Вольтской и С.Лурье. Вып. 2 (4), 1996. - СПб.: Феникс, 1996.. Дизайн обложки А.Гаранина. ISBN 5-85042-071-1 С.157-162.

1

К вечеру небо вытерло слезы,
Нарисовало над лесом птичку,
Завернуло солнце в чистый платочек
И опустило за рощу -
Как яблоко детям.
Коростель часок поскрипит и устанет,
Закроется одуванчик, ворона
Поворчит и затихнет на ветке.
А я не лягу: ты не приехал.
Забыл? Устал? Разболелся?
Что-то случилось?
Вон цветет валерьяна -
Дожить бы до первого снега,
Полнолунья - выкопать корень -
Вот бы мы успокоились! Да разве
Знаешь, когда этот снег повалит -
Так и живи в тревоге,
Глядя на небо, где за подкладкой -
Монетка луны на счастье.




2

Целую ночь мы провели вместе,
Це-лу-ю! Говорю - как целую.
Время - хитрая бестия:
Может завязаться в петлю - и
Задушить, может ужом растянуться,
Свернуться ежом колючим.
Сколько в нем метров, акров, унций,
Тонн? Единственный ключик,
Мера ему - поцелуй; телу - тоже:
Сколько дней, скажи, сколько царств
                                                      от плеча до колена,
Блужданий по теплой коже,
Плаваний вдоль голубой вены?
Целая ночь! Помнишь, стучала рама,
Звенело стекло от ветра -
И все равно я не отдам ни грамма
Той непогоды, ни метра
Серого неба - ведь его не разделишь,
Всем не плеснешь, как по тарелкам - кашу.
Сами себе мы - источник хлеба,
                                              источник зрелищ.
Ночь - это вечность, раз эта ночь - наша.




3

Женщина умирает раньше,
Чем линялая скорлупка тела,
Красота - вроде крови: свернется...
                                                    - Привстань же,
Дай возьму полотенце. Я давно хотела
Взглянуть на тебя с утра, послушать,
Как вздыхаешь, появляясь на кухне.
Глотни-ка чайку для начала, так лучше:
Натощак не покуришь - ведь мир не рухнет... -
Да, конечно, не вызывать желанья -
Все равно что не жить.
                                      Что смеешься, брови
Приподняв, - мол, заняться б как раз делами,
Отмахнувшись, наконец, от любовей,
Как от муз. -
                    Нет, любая морщинка - увечье,
Так что в будущем - лучше смерть, чем жалость.
Выпьем утро не торопясь...
                                                И крепче
Я прижмусь к тебе, чем сейчас прижалась.




4

Столько раз я к тебе прикоснулась,
Сколько песчинок в море,
По крайней мере, сегодня.
И если небо позволит,
Прикоснусь еще столько,
Сколько в другом море песчинок,
И в третьем.
                    А если морей не хватит -
Я начну сначала.
Знаешь, мы с тобою -
Как песочные часы, но только -
Все равно, снизу я или сверху -
Что от меня отнимает,
То тебе прибавляет двуликое время,
Ласковое к мужам и суровое к женам.




5

Древние брезговали рифмой:
Варварская забава.
Вот и мне стихи с незаплетенной гривой,
Волнующиеся, как травы,
Нравятся - без седла себе скачешь,
Строчки выхватывая длинней, короче, -
Только целься точно, не наудачу,
Перемахивай кочки.
Как в любви, рискуешь заехать глубже,
Чем хотел, отпуская поводья,
Наугад, а, главное, в ту же
Сторону, - вылетаешь, свободен,
В поле; дым залихватски воткнут
В чью-то крышу - перышком; даль же -
На ладони.
                    Екает сердце: вот он,
Долгожданный предел - а дальше?




6

Ты ищешь во мне себя, я в тебе - тебя же,
Как завещано женщине и мужчине.
Травы, мягкие, словно пух лебяжий,
Влажный кустарник в лощине,
Белая таволга рыхлая говорит мне:
Это и есть равновесье.
Круглый мир на нитке висит и качается в ритме
Сердца - а он неровен. И как ни вейся
Ниточка - захлестнется вкруг шеи,
Шарик стеклянный сорвется - вон он! -
Падая: тысячей твоих отражений
Брызнет со звоном.




7

Жаль, что мне случается так нечасто
Видеть, как ты по утрам взад-вперед ходишь,
Морщишь лоб, трешь рукой подбородок;
Голос еще не проснулся,
Веки припухли,
Но каждое движение прозрачно,
Мир Божий сквозь него сверкает,
Как сквозь венецианское окошко;
Вдруг становятся золотыми
Плетеная хлебница, блюдце,
Капельки чая на клеенке
С нарисованным домиком, что не греет,
Как на холсте очаг у папы Карло.
Хорошо, что ты назвал мне, сидя
На куртине Петропавловки, допивая пиво,
Имя богини, что правит нами:
Невозможность. - Вот она-то и красит
Обшарпанные стены в лазурь и пурпур,
Делает каждый пустяк желанным -
Чашку подвинуть, протянуть газету.
Не рассказывай - знаю, что непреклонна,
Но неужто не вымолить поблажки -
Чтобы, наконец, потеплело,
Чтоб семья твоя уехала на дачу,
И чтоб это утро повторилось...




8

Духи тревоги, как говорит Сведенборг,
Живущие возле желудка, -
Изнутри нас разглядывающие в упор,
Ждущие промежутка
Между ударами сердца, мечтая сжать
Погремушку сами, - надувают щеки,
Дуют в робкую душу - и, сжавшись, душа
Улетает далеко.
Смутно видя стол, пятна тарелок, - вниз
Рванется - и вновь в изгнанье -
Над раскрытой солонкой, потухшим окурком.
                                                                      - Вернись!
Знала б я заклинанье -
Чтоб согнать это облако, затмившее лоб,
Чтобы духов, снующих в прогулках и чаепитьях,
Заговаривать - тощих, когтистых, - чтоб
Хоть на день усыпить их!




9

Слабое, мягкое живет, - говорят китайцы, -
Жесткое обречено смерти.
А у нас говорят - где тонко, там и рвется.
Скажи, время твердое или нет на ощупь?
Гнется оно, когда ты меня не помнишь,
Или когда выбираем зелень на рынке,
Или когда засыпаем, не в силах укрыться?
Что до песочных часов, то неважно,
Где сколько осталось
И когда стеклянные небеса перевернутся:
Слышишь, в тонком их осином перехвате,
Между мной и тобой, туда и обратно
Течет узкая золотая цепочка,
Сковывающая наши запястья.
Это и есть время.




10

Рифма - женщина, примеряющая наряды,
В волосы втыкающая розу.
Она плещется в крови, как наяда,
И выныривает, когда не просят.

Рифма - колокол, отгоняющий злых духов
От души виновной, безлюдной,
Когда ветер в зарослях чертополоха
Плачет ночью холодной.

Рифма - серебряный колокольчик,
Поднимающий меня из гроба,
Когда ты приходишь, мой мальчик,
И, блеснув очками, целуешь в губы.

Рифма - тропинка с земляникой по краю,
То мелькнет, то исчезнет - так бьется сердце,
Я иду по ней - а куда, и сама не знаю,
Заговариваю зубы смерти.




11

Лес качается, не соблюдая такта,
Ветер ворошит опушку соболью,
Глядя в одну точку, шевеля подорожник, -
                                                                так вот,
Говоря со мной, ты говоришь с собою.

Всяк заслушается прихотливым ладом -
Это свирель, полуденный отдых фавна,
Ну, а смерть моя, идущая рядом,
Заслушается и подавно.
- Сядь, - скажу ей, - сложи атрибуты,
Не спеши сужать вкруг меня петли,
Никуда не уйду, - но ради этой минуты,
Палец к губам прижав, я скажу: - Помедли!

Не коси мои волосы - они будут твоими,
И рубец возле кисти, и с летним отливом кожа, -
Все получишь, косточкой выплюнув - имя,
Но... - не мешай разговору... - потом... попозже...




12

Слово, слово!
Ты мелькнуло во сне и скрылось
В толпе масок на Мосту Вздохов,
Не открыв лица, не ступив на бумагу.
Так мой милый уходит -
Подушка еще тепла, не потушена сигарета.
Постой, милый,
Сядем за стол - ах, как бьется посуда! -
Пополам -
Словно жизнь,
                            словно голос
До и после встречи с тобою.
Не смотри на слезы -
Слово, слово опять скрылось,
Но походку его, но профиль
Я узнаю из тысяч. -
Значит, странствие продолжается,
Я иду - земля горит под ногами,
Шуршит песчаная струйка,
Не порвалась цепочка,
Не замолчал кузнечик,
Не рассыпался каперс...