РИСК: Альманах.

Вып. 3. - М.: АРГО-РИСК, 1998. Обложка: фотография Виктории Урман-Куслик и Павла Белозерцева, дизайн Олега Пащенко. С.105-116.

        Готовя настоящий документ к публикации, мы столкнулись с трудностями различного характера. Будучи убежденными в необходимости обнародования его текста без купюр, авторы понимали, что отдельные представители отечественного научно-гуманитарного сообщества могут испытать столь сильные неприятные эмоции при ознакомлении с оригинальным текстом, что усомнятся в научно-культурной важности публикации. Тем более, что уже существует статья, прошедшая жесткую самоцензуру: в третьем выпуске историко-краеведческого сборника "Невский архив" некто под псевдонимом Константин Ротиков напечатал отрывки из публикуемого нами документа под заголовком "Эпизод из жизни "голубого" Петербурга" ¹. Цель Ротикова заключалась, видимо, в том, чтобы, не шокируя публику, ознакомить ее со страницей истории петербургского гомосексуального сообщества. Научная ценность этого предприятия, к сожалению, не велика, так как автор невнимательно подошел даже к датированию документа. Сколько-нибудь обстоятельный анализ материала отсутствует. Между тем значение документа значительно превосходит рамки краеведческого и группового интереса.

        Публикуемый документ уже не раз попадал в руки исследователей: более того, в каталоге Российского Государственного Исторического Архива он фигурирует под фамилией каждой из указанных в прилагаемом к нему списке персоналий. Несмотря на это внимание архивистов и исследователей, происхождение текста остается не вполне очевидным. Он обнаружен в личном архиве Михаила Николаевича Островского, министра государственных имуществ в 1881-1893 гг., председателя департамента законов Государственного Совета в 1893-1899 гг., в фонде 1683. Судя по тому, что документ не подписан и не датирован, речь идет о копии. Преамбула к основному тексту свидетельствует, что перед нами служебная записка, составленная начальником некоего "Управления" по запросу "Его Превосходительства", накануне передавшего автору "письмо известного лица" и при сем "анонимное заявление о развившемся в столице мужеложестве". Почему одним из получателей копии оказался М.Н.Островский? Возможно, в качестве министра государственных имуществ, поскольку "характеристика" одного из чиновников ведомства, А.А.Гусева, нарушает алфавитный порядок, принятый в вышеупомянутом списке. Но не менее вероятно, что в качестве председателя департамента законов Государственного Совета (хотя и с учетом его прежней должности), поскольку в 1890-е гг. продолжались дебаты о новой редакции Уголовного Уложения и, в частности, вокруг статьи 995 "О мужеложестве".
        К последнему выводу нас подталкивают даты, установленные в результате сравнительного анализа возраста упомянутых персоналий. В частности, составитель записки указывает, что князю В.П.Мещерскому (1839-1914) на момент составления его досье 55 лет. т.е. речь идет о 1894 г. или около того. Возраст других лиц указывает на значительно более ранние даты, видимо совпадающие со временем заведения на них соответствующих справок: Н.Л.Гавлюковскому (р. 27.10.1868 г.) 22 года, А.А.Гусеву (~1843 г.р.) 35 лет, С.И.Донаурову (1839-1897) 38 лет, А.А.Славину (р. 09.01.1864 - ум. 28.01.1891) 24 года, Б.С.Энгельфельду (1819-1895) 69 лет. Датирование документа 1894 годом вызывает единственное сомнение, связанное со смертью актера драматических театров А.А.Славина: нужно ли было включать в подобный список мертвого? Если же речь идет о 1890/91 годе (возраст Гавлюковского), то в случае князя Мещерского составитель его досье (или переписчик) допустил ошибку/описку. Хотя, конечно, бюрократия могла и не заметить таких "мелочей", как смерть актера. Учитывая принципы составления "биословаря", мы в любом случае сомневаемся в привязке К.Ротиковым даты составления документа к фигурирующим в досье событиям жизни Г.И.Депари - одного из его персонажей. Более или менее уверенно текст датируется концом 1890 - 1894 гг.
        Выше уже говорилось, что автор записки - начальник "Управления". О чем может идти речь? Вероятно, о Санкт-Петербургском губернском жандармском управлении (начальник на начало 1890-х гг. - генерал-майор Виктор Иванович Оноприенко) либо Врачебно-полицейском управлении Министерства внутренних дел: таков характер сообщаемых сведений, собранных только в столице и предполагающих работу значительной агентуры. Что касается того, что полиция собирала информацию о гомосексуальной жизни Петербурга, то это сомнений не вызывает. В пособии "Судебная гинекология" В.Мержеевский пишет об истории шантажа двумя молодыми людьми датского подданного Ф., проживавшего в Санкт-Петербурге, о котором в полиции имелись сведения как о гомосексуалисте ². Но, судя по тексту документа, автор не знает вопроса в "медицинском" смысле, в то время, как русской публике уже были известны сочинения врачей и судебных медиков, российских и иностранных - В.Мержеевского, В.М.Тарновского, Р. фон Краффт-Эбинга, Й.Л.Каспера и другие, - весьма различающиеся в трактовках, но тем не менее постепенно конструирующие "гомосексуализм" как самостоятельную патологию, а "гомосексуалиста" - как тип личности, что отражало изменения в медицинских воззрениях второй половины прошлого века ³. Все это никак не отразилось на языке нашего чиновника, что позволяет усомниться в причастности одной из упомянутых институций - Врачебно-полицейского управления - к составлению бумаги. Автор записки имел достаточный чин, чтобы быть осведомленным о намерениях "ведомств Военного и Народного Просвещения". Что касается адресата записки, то факт получения копии Островским указывает на интерес к такого рода информации высоких чинов в ранге министра, члена Государственного совета.
        Вероятно, составитель документа либо стремился воспользоваться поступившим запросом в личных "политических" целях, либо учитывал интересы "Его превосходительства", либо и то, и другое. Так, в качестве покровителей двух гомосексуалов упоминаются лица, самостоятельно в списке не фигурирующие - начальник [Главного] Тюремного Комитета М.Н.Галкин-Врас[c]кий (55-летний служащий комитета Величко поддерживает с ним "хорошие отношения") и директор Императорских театров И.А.Всеволожский (1835-1909) (оказал протекцию по трудоустройству в его собственную дирекцию Бабину - "небогатому", но имеющему знакомства в "высшем кругу") ⁴. Неудивительно, учитывая занимаемую им должности, что И.А.Всеволожский - персонаж дневников и переписки влиятельных лиц, близко связанных с одной из персоналий биографического добавления к записке - фаворитом Александра III князем Владимиром Петровичем Мещерским. Так, в РГИА хранится переписка Всеволожского и государственного контролера Тертия Ивановича Филиппова ⁵. Последний именно на рубеже 1880-90-х гг. был тесно связан с Мещерским их интригой против обер-прокурора Синода К.П.Победоносцева по внешнеполитическому вопросу о верховенстве Константинопольского Вселенского патриарха над болгарской церковью ⁶. Т.И.Филиппов, которого многие рассматривали в качестве достойного конкурента Победоносцева на должность обер-прокурора, считался признанным знатоком церковных вопросов ⁷. Разумеется, еще до открытого конфликта их отношения были натянутыми. Будучи вице-президентом Палестинского общества, опекавшего русских паломников в святой земле, Филиппов, при посредничестве председателя общества великого князя Сергея Александровича, имел возможность предпринимать и некоторые практические шаги в церковных делах. Отметим, между прочим, что Сергей Александрович описывается знавшими его лично мемуаристами в весьма двусмысленных тонах: "нежный" юноша (в отношениях с братом Павлом); любитель носить корсеты; создатель, в бытность его московским генерал-губернатором, хора молодых офицеров ⁸. Интересно связать эти намеки с информацией автора документа о тосте "за отсутствующих высокопоставленных покровителей общества и в особенности за одно высокопоставленное лицо, считающееся высшим покровителем", хотя, конечно, никаких прямых указаний на это "лицо" нет (но показателен сам факт сохранения инкогнито для столь откровенной записки). Как показывает переписка Победоносцева, обер-прокурор был раздражен вмешательством Филиппова в церковную политику и называл одним из авторов интриги князя Мещерского. Мещерский же в мемуарах 1890-х гг. описывает свой разлад с Победоносцевым как следствие сближения с Филипповым, обходя, однако, как "политическую" сторону дела, так и "сексуальную" подоплеку их конфликта. Из той же победоносцевской переписки известна история с молодым трубачом (подробнее всего из письма министра народного просвещения И.Д.Делянова) - будто бы главная причина разрыва их отношений. Дело получило широкую огласку летом 1887 г. Записки графа Витте дают необходимые разъяснения о скандале ⁹. Конфликт разгорелся между Мещерским и графом Келлером вокруг молодого трубача из подчиненного графу лейб-стрелкового батальона столичного гарнизона. Князь добился отставки военачальника, препятствовавшего ему видеться с любовником. Но позднее проведенное расследование подтвердило правоту графа Келлера, а слухи о деле быстро распространились по Петербургу. В дневнике Филиппова за 1892 г. не раз упоминается и получатель записки М.Н.Островский, нередко бывавший у государственного контролера в гостях и пересказывавший ему деликатные подробности министерских интриг ¹⁰. Таким образом, упомянутые в записке лица, их покровители вовлечены в большие политические интриги, и любой осведомленный высокий сановник не мог отрешиться от этой "злобы дня", читая публикуемый документ. Интересно, однако, и то, сколь малую роль сыграла собранная полицейская информация в перипетиях карьеры попавших в "черный список" лиц, как это видно из биографии и самого князя Мещерского, вновь оказавшегося "на коне" в конце 1890-х гг., уже при Николае II, и из фактов жизни менее заметных фигур. Например, А.А.Гусев, младший столоначальник Лесного департамента Министерства государственных имуществ, получил повышение по службе в 1886 г., спустя 8 лет после заведения на него полицейского досье, и стал старшим столоначальником (с 1884 г. - коллежский советник) того же департамента. В июне 1891 г. он переходит к Филиппову в Госконтроль на должность чиновника особых поручений VI класса и позднее получает ранг статского советника ¹¹. Поэтому, мы склонны предположить, что в тогдашней придворно-бюрократической атмосфере агентурная информация, наподобие собранной, могла использоваться главным образом в качестве "подспорья" для закулисных чиновничьих интриг.

II. О языке документа

        Остановимся на особенностях риторики настоящего текста. Перед нами образец бюрократического письма без юридических или медицинских коннотаций. Автор, полицейский чиновник, пользуется понятием "мужеложество" для описываемого им явления. Происхождение слова - древнерусское: его наиболее ранней зафиксированной формой было "мужелогание" (впервые - в тексте XII века). Это понятие - "калька" древнегреческого - "соединение мужчин, самцов", "мужесцепление" - и, тем самым, означает определенное действие. В российской медицинской литературе конца XIX века "мужеложество", "содомия" и "педерастия" часто использовались как синонимы. Два последних имели более широкое применение и отличались известной неопределенностью значений, имея ввиду и гомо-, и гетеросексуальные акты. "Мужеложество" как юридический термин также могло описывать гетеросексуальный анальный акт (согласно определению Сената по делу Микиртумова в 1869 г.). В публикуемом документе это понятие охватывает как анальный, так и оральный секс, взаимную мастурбацию, мужской групповой секс и мужскую проституцию, означая известные телесные акты (но не более того!). При всей расплывчатости понятий можно утверждать, что автор далек от идеи патологической гомосексуальной личности и рассматривает то, что позднее назовут "гомосексуализмом", как недавно возникший и быстро распространившийся социальный порок ("существует уже несколько лет"), свойственный "главным образом" "людям богатым, для которых сношения с женщинами сделались уже ненавистными". "Неимущие" и "молодые люди" - только "жертвы", кои "питают весьма часто глубокое призрение к подобного рода промыслу, но отдаются ему тем не менее, хотя и с отвращением, ради выгод и приобретения средств к веселому и легкому существованию". Эта картина сексуального поведения куда больше напоминает взгляд на человеческое тело как социально, а не биологически детерминированное, распространенный в анатомических и медицинских трактатах до середины XVIII века, нежели современные автору европейские "натуралистические" представления. При этом, правда, важно отметить, что медицина 1880-90-х гг. также оставляла широкое поле для понимания гомосексуализма как социального порока: например, В.М.Тарновский уделял значительное внимание "приобретенной педерастии" ¹². В свою очередь, тема социально-имущественного расслоения стала доминировать в размышлениях российской образованной публики после эпохи Великих реформ, в годы бытрого экономического развития при Александре III (1881-1894). "Купеческая" драматургия А.Н.Островского, "крестьянская" литература, социальные романы Толстого так или иначе обратились к обсуждению болезней "капитализации" страны. Появление слоя неимущих, но праздных горожан, "людей дна" также "оформилось" в самостоятельную тему публицистов и писателей. В отличие от распространенного в западноевропейских текстах имиджа опасного "люмпен-пролетария", которого необходимо надежно изолировать и контролировать, как источник беспорядка и болезни, в т.ч. для буржуазного семейства, в России часто используется иная конструкция - развратный "буржуа"/бюрократ/дворянин разлагает традиционную народную нравственность. Имея богатую предысторию в славянофильской традиции, эта идея была подхвачена и консерваторами с их антибюрократической риторикой, и осторожными либералами с их противоречивым идеалом Запада, и революционерами с дорогим их сердцу крестьянином-общинником, а позднее - пролетарием. Конечно, существовало и близкое соответствующим европейским текстам видение предмета, но в подчеркнуто умеренных тонах и с более чем немногочисленным кругом сторонников (по крайней мере до 1907-1917 гг.). Эта же специфика отличает и русские медицинские и юридические тексты о проституции и гомосексуализме (при всем их отличии друг от друга). Мы не стали бы утверждать, что такой взгляд на вещи заимствован нашим чиновником из каких-то текстов - речь идет о "духе времени".

        Тема "заговора", опасной "приватности" происходящего - еще одна связующая нить текста записки. "Развратники" "с одного взгляда узнают друг друга по некоторым неуловимым для постороннего приметам, а знатоки могут даже сразу определить, с последователем какой категории теток имеют дело". У них бывают "собрания", "вечера" и "балы" в различных местах города, есть нечто вроде "клуба" в одном ресторане (видимо, в ресторане Палкина), "высокопоставленные покровители", соединяющие общество "сводни" и даже "особого рода клятва", наподобие масонской, обязывающая "помогать" и "доставлять места" друг другу. "Разврат" скрывается "под благовидным покровом частных семейных вечеров и кутежей в гостиницах". Для пополнения своего круга молодежью члены общества "не щадят, как известно, никаких средств". Впоследствии некоторые их жертвы кончали самоубийством, а другие - "в лучшем случае" - "покидали родительский дом, чтобы жить отдельно на счет своих содержателей-теток, и затем уже бесследно исчезали для своих родных надолго, если не навсегда". Опасное общество разрушает и другой традиционный институт - армию, подрывая отношения субординации и "строгой дисциплины" в войсках. Предложить более или менее убедительную интерпретацию этого настроения можно, учитывая как недавний. так и более отдаленный исторический контекст. Страхи перед тайными обществами разного рода, но с неизменно - для властей предержащих - разрушительными, "революционными" намерениями появились в России после Великой Французской революции и в еще большей мере в конце царствования Александра I и при Николае I. Напомним, что именно в 1822 г. было запрещено российское масонство. Однако, еще более важными представляются события 1860-80-х гг. Деятельность тайных революционных организаций при Александре II, повлекшая гибель царя, и расцвет идеологии консерватизма в России заслуживают в этой связи особого внимания. В условиях быстрого разрушения традиционного общества автору записки главные угрозы видятся в постепенном овладении "развратниками" государственным аппаратом, подрыве основ армии и семьи, т.е., прежде всего, отношений патриархальной власти. Кроме того, на страницах документа отразились сложные отношения между едва народившейся протобуржуазной общественностью и государством, коллизии, связанные с появлением грани между публичным и приватным. В этом смысле не усматривается специфически российских особенностей: подобные страхи широко распространились и в меняющейся Европе. Конкретно, тема масонства могла прийти на ум полицейскому чиновнику и в связи с возрождением интереса к старому русскому масонству, и в связи со скандалами, сотрясавшими французское общество эпохи Третьей республики, о чем в России были осведомлены. Последнее даже более вероятно, поскольку сомнительно, чтобы полицейский чин со столь неизощренным языком читал научные трактаты по истории отечественного масонства.
        Характерно, что самоназвание описываемых в записке лиц - "тетки" - калька распространенного французского вульгаризма "tantes" (в смысле "гомосексуалисты"), что вписывает и эту сторону русской жизни в европейский контекст. Слово могло прийти в Россию разными путями - посредством французов, живших в Петербурге, благодаря русским путешественникам, через литературу и т.п. Да это и не столь важно: главное - это отсутствие разрыва между русскими и европейскими реалиями.

* * *

        В заключение мы хотели бы отметить, что дальнейшее изучение как данного текста, так и материалов, обнаруженных нами в связи с фигурирующими в нем лицами и событиями, открывает новые возможности для обсуждения проблемы появления и развития современных личности и общества в России, их национальной специфики на европейском - прежде всего германском и французском - фоне, представлений о человеческом теле, публичном и частном и др. Долгое время игнорировавшиеся исследователями, подобные тексты встречаются в отечественных архивах не реже, чем в других странах, и заслуживают самого пристального внимания.

        РГИА ф.1683 оп.1 д.199 лл.1-13

        По поводу переданного мне Вашим Превосходительством, при письме известного лица, анонимного заявления о развившемся в столице мужеложестве, долгом считаю представить на благоусмотрение Ваше некоторые сведения, имеющиеся уже в вверенном мне Управлении по означенному предмету.
        Порок мужеложества ¹ существует уже несколько лет, но никогда не принимал такого размера, как в настоящее время, когда нет, можно сказать, ни одного класса в Петербургском населении, среди которого не оказалось бы много его последователей. Как результат полового пресыщения, порок этот главным образом осуществляется людьми богатыми, для которых сношения с женщинами сделались уже ненавистными, и если кружок этих лиц и пополняется затем людьми неимущими, молодыми, то лишь как жертвами, служащими для удовлетворения первых, причем жертвы эти питают весьма часто глубокое личное презрение к подобного рода промыслу, но отдаются ему тем не менее, хотя и с отвращением, ради выгод и приобретения средств к веселому и легкому существованию.
        Возмутительно циничные подробности этого рода разврата, как он практикуется, передаются в следующем виде, а именно: 1-й - когда мужчина, вследствие полового возбуждения, вводит свой член в задний проход другого мужчины и таким образом совершает половой акт; 2-й - когда мужчина вводит свой член в рот другого, причем последний щекочет член языком и таким образом удовлетворяет первого; 3-й - когда мужчина вводит свой член между ляжек другого; 4-й - когда мужчины взаимно онанируют; 5-й - когда мужчина совершает половой акт с молодым человеком или мальчиком посредством одного из четырех первых видов, но при этом чувствует потребность, чтобы в его собственный задний проход вводил член другой мужчина более возмужалый и по возможности с большим членом; и 6-й - когда молодой мужчина, представляя собою проститутку, удовлетворяет за деньги любого мужчину на все способы.
        Последователи всех упомянутых видов мужеложества, как летом, так и зимою сходятся в разных местах. Тетки, как они себя называют, с одного взгляда узнают друг друга по некоторым неуловимым для постороннего приметам, а знатоки могут даже сразу определить, с последователем какой категории теток имеют дело.
        Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания бывают по субботам и воскресеньям, когда приезжают из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки-подмастерья ². Солдаты Л.Гв.Конного полка, кавалергарды, казаки как Уральцы, так и Атаманцы, приходят в Зоологический сад единственно с целью заработать несколько двугривенных без всякого с их стороны труда. Они знают почти всех теток в лицо, и вот солдат, проходя мимо одного из них, многозначительно взглядывает на него и направляется в сторону ватерклозета, оглядываясь, следует ли за ним тетка. Если тетка идет, то в ватерклозете он делает вид, что отправляет свои естественные нужды, и старается показать свой член. Тетка становится рядом и если член действительно большой, то щупает его рукой и платит солдату 20 коп. Подобного рода щупанье тетка проделывает несколько раз в вечер и, выбрав себе член по вкусу, отправляется с солдатом в ближайшие бани, где употребляет его в задний проход или, наоборот, солдат употребляет туда же тетку, за что и получает от него от 3 - 5 рублей. ³
        С юнкерами, кадетами, мальчишками-подмастерьями тетки проделывают то же самое, но только с тою разницею, что щупают их за задницу и, найдя ее соблазнительною для себя, угощают их в саду и затем отправляются с ними на квартиру или в баню. По будням в Зоологический сад тетки отправляются поздно, а до того времени гуляют по Конно-Гвардейскому бульвару. Кроме того гуляют в других садах, по Невскому, заходят в кондитерские, где смотрят, нет ли молодежи. Солдаты и молодые люди, желающие, чтобы их пощупали за члены и заплатили за это, вертятся близь писсуаров у Аничкина моста и близь ватерклозета на Знаменской площади, у Публичной библиотеки и у Михайловского сквера, куда тетки также заглядывают. Зимою тетки встречаются: в среду - в балете, в субботу - в Цирке, Михайловском и Малом театрах, по понедельникам в кафе-шантанах, откуда непременно отправляются ужинать в гостиницы, из которых особенно часто выбирается один ресторан, считающийся как бы клубом теток ⁴. Здесь они пользуются большим почетом, как выгодные гости, и имеют даже к постоянным услугам одного лакея, который доставляет в отдельные кабинеты подгулявшим теткам молодых солдат и мальчиков.
        По воскресеньям зимою тетки гуляют в Пассаже на верхней галерее, куда утром приходят кадеты и воспитанники, а около 6 часов вечера солдаты и мальчишки-подмастерья. Любимым местом теток служат в особенности катки, куда они приходят высматривать формы катающихся молодых людей, приглашаемых ими затем в кондитерские или к себе на дом. Во время праздников и на Масленице тетки днем гуляют на балаганах, а вечером в манеже, где бывает масса солдат и мальчишек, специально приходящих, чтобы заработать что-нибудь от теток ². Для большего общения богатые тетки устраивают вечера, балы, на которых они являются в сопровождении своих любовников. Один из таких балов еще недавно был по случаю новоселья в одной роскошно убранной квартире почти в центре города, при этом сам хозяин и некоторые из теток были в дамских платьях. Гостям был подан сначала чай с коньяком, закуска, после чего они танцевали почти до 4-х часов, когда сервирован был роскошный ужин. За ужином вина подавались в гигантских стеклянных членах и провозглашались тосты, соответствующие этому рауту, причем в числе других выделялся тост за отсутствующих высокопоставленных покровителей общества и в особенности за одно высокопоставленное лицо, считающееся высшим покровителем ⁵. После ужина началась страшная, возмутительная оргия. Мужчины-дамы разделись голыми и в таком виде стали продолжать танцы. В кабинете на роскошной турецкой мебели виднелись в полутьме пьяные группы теток, которые сидели друг у друга на коленях, целовались, щупали друг друга за члены и онанировали; тут же лежал отдельно один из гостей, совсем голый, напоминающий своим телосложением женщину (под комическим названием "Нана"), и перед ним несколько других мужчин целующих и щупающих его. Оргия продолжалась до утра, после чего все разъехались попарно с своими мужчинами-дамами, некоторые домой, а некоторые в гостиницы и бани. Прислугою на таких вечерах обыкновенно не стесняются, потому что она подобрана из своих.
        В организации общества теток самым деятельным органом являются так называемые "сводни", - это лица, занимающиеся приисканием невинных мальчиков для развратных теток и дающие у себя иногда приют, за деньги конечно, всем случайным педерастам, сошедшимся на улице. Все члены общества связаны между собою особого рода клятвою, практиковавшеюся когда-то в масонских ложах ⁶, которая обязывает их помогать друг другу и всеми возможными способами охранять свое ремесло от опасности преследований, а также доставлять нуждающимся места или покровительство сильных, что не представляется для них особенно трудным, ввиду того, что к обществу теток принадлежат большею частью лица, служащие в Министерствах и занимающие выдающиеся как на службе, так и в обществе места. Последствия этого зла, пустившего, по-видимому, глубокие корни в столице, в высшей степени разнообразны и вредны. Помимо извращения общественной нравственности и общественного здоровья, оно в особенности вредно влияет на семейное положение молодых людей, воспитанников почти всех учебных заведений и на дисциплину в войсках ⁷. Многочисленные случаи самоубийств молодых людей в нескольких случаях обнаруживали, что это были жертвы педерастий, жертвы невольные, не имеющие достаточно силы воли, чтобы высвободиться от развратных уз, в которые они попали, тем более, что главные развратители держали их в постоянном опьянении и не давали очнуться. В лучшем случае молодые люди, вместо самоубийств, покидали родительский дом, чтобы жить отдельно на счет своих содержателей-теток, и затем уже бесследно исчезали для своих родных надолго, если не навсегда. Деморализация же в войсках представляется фактом, не требующим доказательств. Нижний воинский чин, проводящий время в бане вместе с офицером, своим непосредственным начальником, не может не быть деморализован до последней степени, так что о поддержании строгой дисциплины тут едва ли может идти речь. В заключении я обязанностью считаю выразить, что все эти явления хорошо известны столичному обществу, которое в последнее время не скрывает уже своего негодования против бездействия властей за непринятие ими каких-либо мер к искоренению этого зловредного разврата. Ведомства Военное и Народного Просвещения крайне встревожены распространением опасной заразы среди их подчиненных и, как слышно, учебное начальство, напуганное уже прежним скандальным процессом о мужеложстве, касавшимся лица его ведомства - именно содержателя Гимназии Бычкова ⁸, намеревается, для отстранения от себя нареканий, потребовать строгого дознания по этому делу, ввиду слухов последнего времени. То обстоятельство, что никто из потерпевших не обращается до сих пор с жалобой к прокурору или вообще к судебному ведомству по поводу упомянутого преступления, объясняется по-видимому тем недоверием, которое сложилось в обществе после известных процессов названного Бычкова и инженера Иолшина, когда оно убедилось, что судебные кары бессильны в этом отношении, ибо, несмотря на строгое осуждение названных лиц, развитие зла не только не остановилось, но еще более усилилось. Отсюда делается прямой вывод, что только мерами администрации может быть парализовано это зло, скрывающееся под благовидным покровом частных семейных вечеров и кутежей в гостиницах.
        По этому принятие строгих мер в настоящее время было бы уместно, хотя бы для того, чтобы предупредить возможность окончательного падения несчастных жертв молодежи, которые уже намечены и подготовлены, но не успели еще бесповоротно попасться в сети развратников, не щадящих, как известно, никаких средств для дальнейшего их совращения.