Соло: Журнал литературных дебютов. Вып. 22. - М.: Новое литературное обозрение; Русский ПЕН-Центр, 1998. Редактор Александр Михайлов. Обложка Адольфа Гольдмана. ISBN 5-86793-040-8 c.90-95. Рубрика "Клуб имени полковника Васина"

Снега скрип под ногой различаем.
Серой мглою закрыт свод небес.
Новый год на подходе встречаем
по дороге за елкою, в лес...
Двое нас. Мы идем через поле,
разметая пушистый снежок.
Рады мы, очутившись на воле, -
никого... Рядом только дружок.

В силу древних природных велений,
обитающих в местности той,
уроженцы окрестных селений
наделены своей красотой:
лица круглы, широкие скулы,
голубые глаза в глубине,
крепко сшиты, покрой - не сутулый, -
их не взять никакой слабине!

И девчонка, совсем не фасоня,
про себя мне рассказ повела,
идя рядом... Красивая Соня -
на морозце румянцем цвела.
Белокурая; волос волнистый,
пенясь, падал на краешки плеч.
Голос мягкий, спокойный и чистый
и по-местному "окает" речь.

Двое нас. Мы идем по дороге...
Как красив у нее сапожок!
Но красивей еще - сами ноги!
Мы, на время оставив кружок
госпитальной тупой обстановки,
что держала на привязи всех,
уж проделали без остановки
путь немалый под говор и смех.

Я и девушка в поле; нас - двое...
Ну и что же зазорного в том?! -
в лес направились люди. За хвоей,
чтоб украсить гирляндами дом,
где среду фронтового народа
угнетал тыла сонный настрой...
Но... в канун сорок третьего года -
мало кто из них годен был в строй.

Кто под Ржевом, под Вязьмою ранен,
кто недавно прошел Сталинград...
А иной - не видал поля брани,
но понежиться тоже был рад.
У одних шанс встать в строй - отдаленный,
у других - и сомнительный тож...
Бог и царь там - хирург отделенный,
скипетр грозный - целительный нож!

И хирург на обходах, обычно,
предрешал их судьбу словно рок:
тем - на выписку, этим - привычно
ждать, когда подоспеет их срок.
Этот царь - небольшой, лысоватый,
худощавый и слабый на вид,
в обращеньи - чуток грубоватый,
но... всегда ободрить норовит.

И больные - его уважали:
он - шутник; и не смотрит сычом.
Те, что здесь уже долго лежали,
называли его - "Кузьмичом"
меж собой, за его спиною...
А Кузьмич, в толчее разных дел,
среди ран незаживших и гноя, -
резал, шил, на обходах глядел...

Да, хирургу в войну - не до лени:
знай латай поскорей! Посему -
изо всех четырех отделений -
в третий корпус стекались, к нему.
Для него все больные - наши,
будь то - раненый - времени бич,
молодой ли, объевшийся каши, -
всех уважит Семен Кузьмич!

А про кашу - не выдумка это...
Фронтовую семью разбавлял
лагерь "Вишкиль"... (поблизости где-то);
много в госпиталь он поставлял.
Как-то раз, к госпитальным воротам, -
без сознанья, глаза в потолок, -
привезен был больной... с "заворотом" -
каши гречневой съел котелок.

Говорили, - безусый мальчишка, -
как же столько могло в него влезть?
Но - растущих - известно, мыслишка
лишь одна бередит: как поесть?!
И в наряде по кухне - случилось,
повезло: "рубанул" сколько мог...
А потом - ерунда получилась...
И Кузьмич уж ничем не помог.

* * *

Скоро лес... Впрочем, Соня для парня
не была - просто девушкой, - нет! -
ради ней только эту лекарню
наполнял такой радужный свет!
И - один на пустынной дороге,
в первый раз очутившись вдвоем,
у волнующих дум на пороге, -
разбирается в чувстве своем...

В паре этой - ведущая - Соня, -
дело знает, не рубит сплеча;
А ведомый - безусый тихоня, -
подопечный Семен Кузьмича.
Он - курсант здешней авиашколы, -
с панарицием в госпиталь лег...
И теперь - в оправдание, что ли, -
то в котельню ссыпал уголек,

то дровишек принесть кто попросит,
то ледок порубать у крыльца...
А больного в приемный приносят, -
словно Фигаро, носит мальца!
Как-то, сани с больным подкатили:
снова - Вишкиль... И снова - малец.
Простудился. Болезнь - запустили...
Вот, теперь привезли, наконец.

В этот вечер дежурила Соня.
А курсант, истый "нянь" - помогал.
Снял рубашку с больного, кальсоны...
Тот - смущался, чуть слышно ругал...
Но, в бессилии, силе сдаваясь,
в тень улыбки растягивал рот...
То и дело к нему наклоняясь,
Соня - с маской - дает кислород.

Парень то оживет, то тускнеет...
Соня камфору вводит шприцем.
А курсант - на руках перед нею
держит парня с поблекшим лицом.
Тот - в минуты его облегченья,
улыбается, верит... и рад,
что уже началось излеченье...
обнял шею курсанту, как брат.

Но сознание вновь угасает.
Он - щекою к курсанту на грудь.
Дышит - словно собаки в нем лают:
то зальются, то будто замрут...
Мне и в мысль не пришло в те минуты,
что его надвигается ночь... -
я уверен был: смертные путы
удалось отвести нам, помочь.

И, отдав его, слабым, горящим, -
санитарам, - в палату чтоб несть, -
ожидали его - говорящим
завтра в день увидать. Только весть
поутру была скорбной и краткой:
не пришлось отстоять паренька, -
смерть вцепилась железною хваткой,
жизни нить - оказалась тонка.

Кто не видел того, тот не ведал
беспокойства за участь мальца.
Я же мучился так, будто предал,
будто видел ту смерть у лица...
Но помалу затерлось и сплыло
все плохое в забвенья реку...
И сегодня уж весело было:
надоело лежать на боку!

* * *

Все довольны им. Видно, недаром.
Больше ж всех - весела и остра,
та, что звала его "санитаром", -
Соня, старшая медсестра.

Парень рад. От смущения - тает...
Но, коль надо, - и подвиг свершит!
В снах - с мечтою прекрасной витает,
а открыться... пока не спешит.

В лес настроился парень, за елкой...
Соня где-то достала ему
чей-то ватник, штаны... Без умолку
по дороге смеялись всему.

* * *

Двое их под пушистою сенью
в зимний полдень, в канун января.
С ними юность незримою тенью
ходит по следу, радость даря.
Губ девических свежесть впивая,
он целует ее под сосной...
Хлопья снега с макушки сбивая,
дятел бьет над опушкой лесной.

И когда кровь взыграла мятежно, -
Соня твердо торкнулась плеча;
смотрит - так укоризненно, нежно...
- "Фу, ты!.. Чуть не сдурел сгоряча!"
- "Милый, славный!.. - промолвила Соня, -
Ты - хороший... Но мне - как дитя.
Я хочу, чтобы ты это понял..."
Он отпрянул: всерьез иль... шутя?!

И уже помрачнел, как погода...
- "Не сердись! Ты ведь - мальчик совсем!
Ты моложе меня на два года!
А жених должен быть лет на семь
старше той, кого он выбирает -
не на год, не на два, - на года!
Беспощадное время стирает
красоту... Уплывет, как вода!.."

Небо хмурилось. Ясные дали
занавесились серой канвой...

А всего за минуту, не далее,
перед этим - цвели синевой!..