Вавилон: Вестник молодой литературы. Вып. 2 (18). - М.: АРГО-РИСК, 1993. Обложка Олега Пащенко. ISBN 5-900506-06-1 c.60-62. Все стихотворения, кроме последнего, вошли в книгу "Раса брезгливых".

* * *

Говори. Сквозь занавес голоса не пойму,
На какой струне тлен обратится в плоть.
Воровская отмычка, слюнявое "почему".
Почему с нами ласков дьявол, необуздан господь?

Прикрывает веко серп твоего зрачка -
Неприступный замок голубиных широт.
Словно звезды в месяце, в животе у стручка
Зреют горошины. Не переходят вброд
То, от чего немеют, не умея назвать,
То, чего не имеют. Вырождается знать.
Сердце - круглая мина. Ты наступишь сейчас!
Никакая причина невозможна для нас:

Это правнучки Яго хоровод завели
Или пламя рейхстага затихает вдали.




* * *

От жажды умираю над ручьем,
Его вода, вонзаясь, зубы ломит
И обжигает горло, обесцвечен,
Как сахар в кипятке, последний снег:
Пожертвованье церкви, новобранец.
Хочу я ртом прильнуть к подвижному стеклу,
Но все ж боюсь увидеть отраженье
Кондитерское, гипсовую маску
Или шкурку, кириллицей проеденную.
Я рукой хочу коснуться талых вод, но ощущаю
Впалый крен щеки, колючий подбородок.
До пуговицы мне не дотянуться.
Чтоб жажду утолить, придется оторвать
От берега и тело, и довесок
С деепричастным именем "душа".
Чтоб н а д ручьем не мучиться от жажды,
Я, задохнувшись, сдохну п о д ручьем.




* * *

Время молозива. В царстве болезненной флоры
Пан выдувает из флейты тоскливые ноты.
Феб, проезжая по местности этой, услышал и замер.
Он оскорбился таким безыскусным напевом,
Он удивился таким безнадежным мотивам.
Сразу душа Аполлона подернулась пепельным гневом,
Стало сердце его завистливым и молчаливым.

Нету прощенья знающему спасенье
От бесталанной веры, от зачерствелой доли,
От разрыванья с мясом, от заплыванья салом.
Нету признанья выходцу из неволи -
Место ему в каморке под пьедесталом.
Четвертовали Пана. Заживо сняли кожу.
Рожки его сожгли. Золу смешали с мочою.

Феб записал в дневнике: "Ничего я не уничтожу,
Уничтожив творца. Только еще визгливей будет толпа.
Только еще напрасней будут сомненья.
А продолженье будет еще безбожней.
Нужно сменить парик.
Нужно выучить ударенья
В непонятных названьях.
Нужно быть заботливей и осторожней".




* * *

Клоун Колька ударит клоуна Петьку...

Хармс

Цыганская прорва. Ошпаренных веников мята.
Вендетта куриная, драка, расправа, расплата
За стрельбища глупые, тонкое ржанье Эрота,
За то, что останутся пенициллин и зевота
От слова "родной", что бессмысленно, как воздержанье.
Здесь каждый - Святой Себастьян. И разносится тонкое ржанье
Над морем и долом и снова над долом и морем.
За то, что бессильное счастье сливается с горем,
Чье имя встречается в грязном петите газеты.
Солдаты! не пейте дожди из траншей, не грызите галеты.
Оплачьте погибшего Аполлинера, рабочего вашей корриды.
Солдаты! зеленые пресные рыбы: форели, макрели, ставриды.
Солдаты! подруги курносого Марса, беззубая свора.
Вы жесткое мясо, солдаты! копченое мясо.
Но как это скоро...
Накроют сетями ее круглогрудую тушку.
Она не боится позора.
Я ей подарю свою жизнь-кошелек-безделушку.
Но как это скоро...
Возвысился стол воровато-нетленный:
Ни ложа, ни ложи.
Как скоро грядут несчастливые сестры Вселенной
И как они схожи.




* * *

Предводитель небесного воинства.
Крылья, что крышки гробов.
Где твои пуритане, где колченогие лучники,
Где близорукие пехотинцы?
Пусть заблеют блестящие барабаны.
Пусть каленые стрелы искусают меня,
Пусть выгрызут ту каплю -
Загустевшую каплю отчаянья,
Что червём иссушает меня,
Гонит, как слепень, из небытия в бытие.
Если ты справедлив, безупречный Архангел,
Почему позволяешь вдыхать таянье дряхлой зимы,
Оставлять свои отпечатки в амальгаме зеркала?
Мы достойны конца. Но он должен быть легким
И неизбежным. Не таким.
Или дай мне забвения, или дай бесплатных утех,
Или дай мне дудку и посох. Раскрути, как волчок,
И смотри, как становлюсь точкой в конце пути.




* * *

Люби меня нежно. Люби меня часто.
Заполни собою безмерное счастье
Холодного дикого дня.
Гуляй по брюзгливо рокочущей крыше,
А Тот, Кто Возможно Находится Выше,
Отныне прощает меня.

За каждое странное, скрытное слово
Собой я всегда расплатиться готова,
Но больше мне нечем пока.
За долю секунды, за полуобъятье
Любые обеты готова принять я.
А ветер грызет деревянное платье,
А ветер по небу катает и катит
Взъерошенные облака.

Итак, от души отделяется тело,
И ищет повсюду себя оголтело,
И, слезы размазав, бежит
К невинным и грязным литейным просторам,
Которые ты исходил, по которым
Брела моя жизнь синтетическим вором,
Где персик растет и самшит.




"Вавилон", вып.2:                
Следующий материал