Умер пирог с капустой.
Только вынули его из духовки, а он весь побледнел. "Ах, – говорит, – помираю". И все тут. Лежит, не шевелится.
Собрались вокруг доктора, стали думать.
Один доктор говорит: "Нужно больному горчичники поставить".
Другой говорит: "Нужно поставить клизму".
Третий слабительное прописал.
А четвертый доктор оказался хирургом. Вынул свой скальпель и чуть было не отрезал кусок пирога. Ему по рукам дали: не лезь раньше времени.
А пирог уже и не дышит. И пульса в нем нет.
Умер пирог.
Повезли его на машине – и не на скорой помощи, а на милицейской машине с мигалками и сиреной, чтоб быстрее. Везут быстро, а куда ехать, не знают. Один доктор говорит: "В морг". Другой: "В реанимацию". Один: "В морг". Другой: "В реанимацию". "В морг, – говорит хирург, – обязательно в морг". И скальпель свой уже достает из кармана.
Но привезли все-таки не в морг, а в реанимацию. А в реанимации сидит свой доктор: в очках и с бородкой. И говорит он: "Это не простая смерть у вашего пациента, а клиническая. Поэтому дело поправимое". Достал свой большой шприц и сделал пирогу укол в мягкое место. Пирог пошевелился, вздохнул, глаза открыл, спрашивает: "Где это я?".
"Будет жить", – сказал доктор с бородкой. А хирург опять достает свой скальпель, спрашивает: "Теперь-то уж можно?". Ему по рукам дали, повезли пирог обратно на той же машине с мигалками и сиреной. Быстро ехали и к ужину как раз успели.
Положили пирог на блюдо. Поставили на стол. На восемь частей разрезали. Каждому – по куску, а мальчику Леше – самый большой.
|