Вавилон: Вестник молодой литературы.


Вып. 6 (22). – М.: АРГО-РИСК, 1999.
Обложка Олега Пащенко.
ISBN 5-900506-88-6
c.85-89.
/раздел "Родом из Вавилона"/

          Асе не хочется ехать черт знает куда, на окраину города, к полузнакомым людям и неизвестно, между прочим, ждут ли ее там, дома ли хозяева, не лучше ли остаться дома и смотреть очередную серию – сначала "Закон Лос-Анджелеса", а потом – "Крутого Уокера", с Чаком Норрисом в главной роли.

          И вот, Ася сидит на диване, свернувшись клубочком перед телевизором и смотрит очередную серию – сперва "Закон Лос-Анджелеса", про адвокатов, а потом – "Крутой Уокер" – про полицейских. На столике перед ней – стакан с соком из черной смородины от компании Wimm-Bill-Dann. В левой руке, между указательным и средним пальцем – сигарета Chesterfield, названная в честь не то графа, не то лорда, Бог весть. Странные люди. Табачные промышленники. Адвокаты. Их секретарши. Окружные прокуроры. Техасские рейнджеры. Разная другая публика.
          Ночные новости по НТВ – в полночь. Потом какая-то ерунда, народное телевидение. Уваров бы от такого понимания народности, скорее всего, долго, мучительно блевал. В туалете Зимнего Дворца. Или на заднем дворе собственной усадьбы. В окружении изумленных домочадцев, крестьян, собак, детей.

          – Да, мы вас слушаем, вы в эфире.
          – В эфире? Меня зовут Катя. Я хочу сказать вам, что...
          – Спасибо, спасибо Вам, Катя, за Вашу интересную новость. А мы продолжаем нашу передачу.

          Асе не хочется ехать черт знает куда, на окраину города, а возможно и вообще за его черту, у нормальных людей совпадающую с Кольцевой дорогой. Поздно, Ася устала, ее пугает мысль о том, что утром придется ехать по июльской жаре домой. Мальчики будут гордо похмеляться водкой с солью, жены будут мальчиков мужей своих теребить, упрекать. Чужое полотенце в чужой ванной будет старательно отворачиваться, придется натягивать вчерашнюю (еще сегодняшнюю) одежду на мокрое тело. Ехать по июльской жаре домой в автобусе, потом на метро и снова в автобусе, а Ася устала, завтра на работу.

          – Спасибо, Ася, что вы нам позвонили. Правда, спасибо. А то нам так одиноко тут, в студии. Вы не езжайте никуда, Ася. Поздно уже. Давайте лучше поболтаем. Так, знаете ли, не хочется продолжать передачу. И программный директор спит. Ну его к ебене фене, этот прямой эфир. Вы только не уезжайте, Ася. Криминогенная обстановка в нашем городе все еще менее благоприятна, чем хотелось бы. Мы за Вас беспокоимся. Не отключайтесь, пожалуйста. А у нас еще один звонок.

          Ася едет в автобусе. Денег на машину нет, к тому же, сами понимаете, первый час ночи. Автобус полупустой, сонная публика, кто куда, спасибо пришел быстро. Жетончик, когда опускаешь его в щель турникета, светится неожиданно синим, недолго. Поезда нет уже четыре минуты, значит скоро придет. Одна пересадка, на Кольце пахнет мочой, дальней дорогой, казенным домом, сумками. Ася старается не ездить через Кольцо, не любит. Ночью особенно неприятно, страшно как-то на Кольце.

          – Зачем же Вы уехали, Ася? Ведь народное телевидение предупреждало Вас об опасностях, предостерегало, говорило, что путь будет трудным и долгим. И неизвестно, какая награда ждет Вас, Ася, в конце всего.

          Ася смотрит на схему, дремлет, договаривает до конца прерванные по обстоятельствам разговоры – вчерашние или трехгодичной давности. У Аси все внутри живет, она помнит как никто. Ася отражается в поцарапанном темном стекле с надписью "Места для пассажиров с детьми и инвалидов". Пора выходить, это ее станция, разговор придется отложить снова.
          Ася выходит и, на этот раз долго, ждет автобуса, маршрутки уже не ходят, место незнакомое, далеко, черт знает где, окраина города, а возвращаться поздно. Наконец автобус приезжает, светится изнутри, небольшой, желтый. Трехзначный перекосившийся номер в правом нижнем углу, на лобовом стекле.
          Ночью автобус едет быстро. Будет дождь, ветер усиливается, деревья шумят, когда на остановках открываются ненадолго двери. Асе почти до конечной. Водитель не объявляет, не везде останавливается, но Ася помнит.

          Асе неприятно и страшно, что будет дождь. Автобус разворачивается, останавливается. Вокруг стоят такие же или похожие, но уже неживые, с погасшими окнами. Ася выходит и быстро, не оборачиваясь идет по грязному, едва освещенному проспекту, прямо по мостовой. Везде новостройки, глина по колено. Подъемные краны напоминают не то рыбьи скелеты торчком, не то полузнакомых каких-то старых знакомых позами, выражением лица. Непонятно чем.

          Ася заходит в подъезд, поднимается по лестнице, третий этаж. Открывает дверь, бросает рюкзак на стул, стаскивает кроссовки. Проходит в комнату, зажигает свет, расстегивает джинсы, снимает майку через голову. Майка летит на пол. Джинсы расстаются с Асиным телом не так легко, продолжают цепляться за нее, прижимать к себе, уткнувшись лицом Асе в пах.

          Он подходит к ней, обнимает. Долго стоят возле журнального столика, раскачиваясь. Потом он резко, больно вгоняет в Асю член, ритм меняется. В дальнем углу работает народное телевидение, одна картинка. Звук выключен, на улице срабатывает автомобильная сигнализация, из крана капает вода. Ася смотрит на экран через плечо. Не надо было никуда ехать, думает Ася, на окраину города, черт знает куда. Дура, какая дура, скорее бы он кончил, как они иногда долго, когда не надо.

          Где же ты, Уокер, техасский рейнджер? Где же ты, народное телевидение? Для чего ты оставило меня? Ведущие твои – что лилии между тернами. Декорации в студии твоей – кедры и кипарисы. Ложе наше – зелень.
          Встану же я, поеду к станции ВДНХ Калужско-Рижской линии, пойду по ул. Аргунова мимо Останкинских прудов и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его, и не нашла его.
          Не смотрите на меня, что я смугла: ибо электронно-лучевая трубка опалила меня: режиссеры программ моих разгневались на меня, поставили меня стеречь вечерние выпуски новостей.
          Не убоюся снега и шума в ночи, технических перерывов днем.

          Только смотреть буду очами своими и видеть возмездие нечестивым.

авг. 97




"Вавилон", вып.6:                      
Следующий материал