Костёл перестал быть костёлом. В него ворвалось пространство, пространство космическое, чёрное, и всё происходило уже не на земле, скорее земля превратилась в планету, зависшую в мирозданьи, космос стал ощутимым, и происходившее занимало один из его уголков. Такой далёкий, что свет от свечей, и даже свет дня, проникавший через витражи, стал чёрным как ночь. А значит, нас не было больше ни в костёле, ни в деревне, ни на земле – в соответствии с действительностью, да-да, в соответствии с истиной – мы пребывали где-то в космосе, подвешенные, с нашими свечами и нашим блеском, и там, где-то в бесконечностях, похожие на обезьяну, осклабившуюся в пустоту, мы вытворяли с собой и друг с другом эти странные вещи.
        Это было нашей особой гримасой где-то там, в галактике, человеческой провокацией во мраке, странными телодвижениями в бездне, кривлянием в астрономических беспредельностях. Но наше погружение в пространство сопровождалось страшным обострением конкретности, да, мы были в космосе, но существовали в нём как нечто поразительно конкретное, определенное во всех подробностях. Зазвенели колокольчики, призывая подняться с колен. Фридерик опустился на колени.

Витольд Гомбрович. "Порнография"

КРЫСА

        Однажды домашняя крыса укусила меня за член. Я лежал на кровати голый, и моя тогдашняя подруга достала из клетки крысу, которую я подарил ей на день рождения, и пустила её на меня. Пробегая мимо члена, крыса укусила его. Из него вытекло очень много крови. Мы сначала очень испугались, а потом стали смеяться, и подруга забинтовала мне член. Я тогда подумал, что крыса меня из ревности укусила, я и сейчас так думаю. Через некоторое время после этого крыса умерла. Я тогда уже опять жил в квартире родителей на Рождественском бульваре. И вот я вышел из дома с мёртвой крысой и стал думать, где её похоронить. В итоге я решил похоронить её под стеной Рождественского монастыря, с наружной стороны. Теперь, каждый раз, проходя по бульвару мимо Рождественского монастыря, я вспоминаю про эту крысу и, в первую очередь, про то, как она когда-то укусила меня за член. Вы теперь тоже, проходя мимо этого монастыря, будете каждый раз вспоминать об этом.

ПРЕДСКАЗАНИЕ ОТМЕНЯЕТСЯ

        Однажды, года четыре назад, я написал такое стихотворение в прозе:

        Давно замечено, что смерть обладает безупречным эстетическим чутьём. Положив на человека глаз, она постепенно доводит его черты до совершенства надгробного памятника или посмертной маски. Вот человек, который никогда в жизни не был красивым, – сморщенный младенец, прыщавый подросток, отяжелённый заботами и похотью сорокалетний мужчина. И вот – совсем другое дело – красивый седой старик застыл перед объективом в горделивом ожидании смерти.
        И всё уже готово. Где-то здесь, у самого изголовья, уже столпились невидимые музыканты – трубачи или кларнетисты с траурным маршем в лёгких.

        Я вспомнил про этот текст не так давно, когда сидел у врача, он рассматривал рентген-снимок моих лёгких и рассказывал мне про болезнь лёгких, которой я болен уже два года. Эта болезнь называется саркоидоз. Он сказал, что, судя по снимку, болезнь постепенно сходит на нет. Он объяснил мне, что это малоизученная болезнь, что её происхождение неизвестно, известно, однако, что подавляющее число заболевших ей – интеллигенты, и что самый высокий процент заболеваемости в самых благополучных странах – в Скандинавии и т.п. Он сказал, что снимок хороший и налицо положительная динамика.

        ---

        Когда я заболел этой болезнью и узнал, что происхождение её неизвестно и связано, по главной версии, с какими-то чисто психическими процессами, конечно же, сразу вспомнил про этот текст насчёт "трубачей и кларнетистов с траурным маршем в лёгких" и воспринял его как предсказание. И вот теперь, когда врач сказал мне, что у меня всё идёт хорошо, я снова вспомнил про этот текст и подумал о том, что "предсказание", кажется, отменяется.

ЖУРНАЛ "АФИША"

        Вот какой текст я обнаружил не так давно в журнале "Афиша":

        Пятьдесят рисунков Владимира Яковлева, датируемые с 1965 года до 1998-го, года смерти, большинство из которых написано, по-видимому, в психиатрических лечебницах, – после такого вступления эти рисунки даже странно предлагать как источник удовольствия. Скорее, как повод посетовать: то, что снискало Яковлеву популярность при жизни – ореол болезни, мученичества, – создает помехи после смерти художника, когда число людей, знакомых с ним, начинает неуклонно стремиться к нулю и постепенно утверждается истина, лишенная околичностей. Образ почти слепого и сумасшедшего гения, достаточный для современников Яковлева, которые всегда имели для сравнения оригинал, теперь, когда Яковлева нет и остается верить на слово, нуждается в корректировке. Что Яковлев был болен, упоминают без исключения все, – и действительно – почему бы не упомянуть то, что является правдой. Однако так ли необходима эта правда, деталь мемуаров? Иначе говоря, можно ли смотреть на эти цветы без того, чтобы думать о дурдоме? Не лучше ли сразу отказаться от всякого соблазна трактовать Яковлева как аутсайдера (корректное слово для обозначения душевнобольных авторов), и если уже всем известно, что Яковлев болен, то не лучше ли сменить тему – чтобы сказать, насколько Яковлев был нормален? Потому что, если судить только по этим рисункам, он был нормален. Не без экспрессии, но экспрессионизм – не диагноз. <...>

        Мне очень понравился этот текст, я сразу выделил его из всех других текстов и статей в этом журнале. Вообще, это редкость для такого рода журналистики, когда автору не просто есть что сказать, но и какая-то очень искренняя заинтересованность ощущается за его словами. И мне очень понравилась основная мысль.

КАКАЯ СЕЙЧАС ПОГОДА В ВАРШАВЕ?

        Одна знакомая рассказывала, как проходили съёмки телепередачи с польской актрисой Барбарой Брыльской. Она сказала мне, что Юлия Меньшова, которая вела эту передачу, – кроме того, что стерва, ещё и полная дура.
        Например, режиссёр сказал ей во время репетиции:
        – Ну спросите у неё (Брыльской) что-нибудь.
        А Юлия Меньшова сказала:
        – Ну что я могу у неё спросить? (Кроме вопросов, приготовленных для вечера.)
        – Ну спросите что угодно, спросите, какая погода сейчас в Варшаве.
        И Меньшова так и спросила:
        – Скажите, пожалуйста, какая погода сейчас в Варшаве?

        Лена сказала, что Брыльска очень нервно реагирует на молодых девушек, поэтому, когда Меньшова вышла на съёмку в каком-то откровенном одеянии, она сказала:
        – Вы что, девушка, хотите, чтоб мне вообще было нечего делать в кадре?
        Меньшова очень засмущалась и сказала, что никакой другой одежды она не смогла найти для этой передачи.

        Брыльска привезла альбом с фотографиями. Режиссёры передачи взяли у неё альбом и сами отобрали те фотографии, которые нужно будет показать. Брыльска сказала потом: "Я хотела посмотреть, что вы отберёте, а иначе вы отберёте то, чего я не хочу". Но ей даже не дали посмотреть. (Конечно, она могла бы и не привозить те фотографии, которые не хочет, чтоб показывали.)

        Перед началом передачи Брыльска сказала, что у неё есть несколько так называемых "больных" тем, которых она не хотела бы касаться. Она перечислила эти темы – смерть дочери, тяжёлая наркотическая зависимость сына, какие-то ещё.
        Надо ли упоминать, что именно на эти темы в основном и шёл разговор.

        (Восемь лет назад у Брыльской погибла дочь. Она была манекенщицей, одно время работала в Японии. Ей было лет двадцать пять. У неё был заключён контракт с американской фирмой, и перед тем, как уже вылететь в Америку, она погибла в автокатастрофе. Поэтому Брыльске тяжело общаться с девушками возраста дочери, тем более, если они хотя бы немного напоминают её внешне. Сын Брыльской – наркоман. Ему восемнадцать лет. Она согласилась на эту передачу вроде бы отчасти потому, что нужны деньги на его дальнейшее лечение.)

        Ей якобы очень хорошо заплатили за эту передачу, поэтому, видимо, считали себя вправе помыкать ею как угодно.
        Есть, конечно, ещё одна причина, по которой ей сложно общаться с молодыми девушками, – она кажется себе старой, изношенной, она плохо чувствует себя на их фоне. Я думаю про женщин-актрис, про певиц. Э.Лимонов в своей "Книге мёртвых" пишет о том, что по нескольким улыбкам Мэрилин Монро можно понять, что эта женщина знала что-то особенное о смерти. Не знаю насчёт Монро, но, вообще, что-то правдоподобное есть, наверное, во всём этом. Я думаю о женщинах, которые поют о смерти. Я не имею в виду в прямом смысле – о смерти, и я не имею в виду всех женщин, и имею в виду только красивых актрис и певиц, я имею в виду тех, которые, несмотря ни на что – несмотря на гадких и лысых жлобов-продюсеров, наживающихся на их теле и на их таланте (если они талантливы), несмотря на эти миллионы глаз, сжирающих их (а может быть, и смотря на них иногда, и благодаря им), источают иногда из своих тёплых силиконовых телец и глупеньких кукольных головок что-то очень нужное всем, какую-то правду или знание о чём-то, о смерти или о чём-то вроде того. Во всяком случае, когда я слушаю некоторых из них, мне кажется, что ни один мужчина не сумел бы так спеть о том же самом или о себе самом. Повторяю, я имею сейчас в виду именно красивых женщин, некрасивые поют о другом. Певица Дженис Джоплин, которую я слушал одно время, была некрасива, и она пела о чём-то другом. В ней была какая-то боль некрасивой женщины.

*

умело обращаясь в блестящий прах,
выжимательница слащавых слёз
твоё крепкое тело зажигало свечи для мужчин
тёмными ночами,
и вот твоя ночь настолько темна
что никакие свечи
не осветят её
и мы слегка забудем о тебе
и это будет нехорошо
но живые тела нам ближе
и сейчас, когда черви похотливо вгрызаются в твой труп,
мне так хочется сказать тебе
что это бывает с медведями и слонами
с тиранами, героями, муравьями
и с лягушками,
и всё же ты кое-что принесла нам,
какую-то маленькую победу,
поэтому я говорю: добро
и можно мы больше не будем плакать;
как увядший и выброшенный цветок,
мы забываем, мы помним,
мы ждём. дитя, дитя, дитя,
я поднимаю стакан, держу его минуту
и улыбаюсь.

* * *

        Мне очень интересны проявления чистого зла. Я слышал такую историю: на станции "Новослободская" долгое время жила собачка, которую многие знали и часто подкармливали. И вот однажды пришла какая-то девица и натравила на ту собачку своего бультерьера, который разорвал её на куски. Когда кто-то стал расследовать это дело, выяснилось, что девица – модель, которая собиралась ехать работать в США, у неё уже был заключён контракт. Также выяснилось, что она – полусумасшедшая, что она всегда очень странно себя вела, приводила бультерьера на работу и говорила фотографам: "Сфотографируйте меня с моим ребёночком". И тому подобное. Зачем она натравила своего бультерьера на эту собачку – осталось неясно. Я думаю, она и сама не смогла бы это объяснить. (А если бы и начала объяснять, вряд ли её объяснение показалось кому-то убедительным.) У меня тоже никаких объяснений её поступка, поэтому он мне кажется одним из проявлений чистого зла.

ВОЗЛЮБИ ТОГО, КТО САДИТСЯ

        В прошлом году в Москве шёл фильм "Песни со второго этажа" шведского режиссёра Яна Андерсона. Мне очень понравился этот фильм. Моя подруга, работавшая тогда на одном киносайте, взяла интервью у Яна Андерсона. Вот фрагмент этого интервью, тот, где он говорит о поэтах:

        Аниса: В фильме звучат такие слова: "Люди только притворяются, что им не нужны стихи..."
        Андерсон: На создание картины меня вдохновило стихотворение "Спотыкаясь среди звёзд" перуанского поэта Сесара Вальехо: когда я 25 лет назад прочитал его стихи, я подумал, что это одно из самых красивых стихотворений, которые я когда-либо читал. Это прекрасно, когда человек так просто и красиво говорит: "Возлюби того, кто садится", "Возлюби того, кто спит на спине". Это безграничная нежность к человеку. Многие в Швеции не понимают, что значит "возлюби того, кто спит на спине". Но и отец поэта в "Песнях" тоже этого не понимает – он считает, что в жизни есть более важные вещи, нежели спать на спине и садиться! (Смеётся.)
        – Значит, поэт в "Песнях" – это образ человеческой нежности?
        – Да. Но, с другой стороны, поэт обессилен, он не выдерживает равнодушия общества и впадает в своего рода аутизм или шизофрению. Я знаю, что в Швеции многие художники просто не выдержали этой реальности и заболели шизофренией или какими-то другими душевными недугами. Мы все прекрасно понимаем, что поэтов нужно беречь, беречь формулировки, которые нашли поэты, беречь их усилия. Но мы забываем об этом. Правда, у меня есть иллюзия, что русской ментальности свойственно более бережное и внимательное отношение к поэтам, нежели, например, американской. Может, я и не прав.
        Аниса: – А Ваши персонажи – они конкретны или символичны?
        Анд.: – Это архетипы. Мои персонажи представляют феномены общества. Именно поэтому я предпочитаю белый грим: я хочу лишить их индивидуальности. Но, естественно, при этом они остаются и конкретными людьми.

ОБВЕСТИ СМЕРТЬ ВОКРУГ ХУЯ

        Полупорнографический роман Ч.Буковски "Женщины", который я перевёл, вышел уже в нескольких переводах.

        Мне показалось интересным сравнить два варианта перевода одного и того же отрывка из этого романа.

        Я вернулся к постели и снова туда залез.
        (Вернулся и залез в постель).

        Минди была тёплой – тело её было тёплым.
        (Минди была тёплая, у неё было тёплое тело.)

        Казалось, она спала.
        (Она вроде бы спала.)

        Мне это понравилось.
        (То, что надо.)

        Я потёрся губами о её губы, мягко-мягко.
        (Я потёрся об неё губами, тихонько.)

        Хер мой встал.
        (У меня встал член.)

        Издатель и поэт Александр Шаталов, издавший этот роман в моём переводе, попросил своего редактора в некоторых местах член исправить на хуй. Редактор почти во всех местах исправил (и правильно, в общем), и только во фразе МОЖЕТ БЫТЬ Я ХОТЕЛ ОБВЕСТИ СМЕРТЬ ВОКРУГ ЧЛЕНА? почему-то не исправил – хотя именно здесь, как мне кажется, и стоило бы исправить потому что МОЖЕТ БЫТЬ Я ХОТЕЛ ОБВЕСТИ СМЕРТЬ ВОКРУГ ХУЯ? звучит, по-моему, гораздо лучше, чем МОЖЕТ БЫТЬ Я ХОТЕЛ ОБВЕСТИ СМЕРТЬ ВОКРУГ ЧЛЕНА.

        Интересно, что при редактуре другого моего романа "Все горят в аду" в издательстве "Иностранка" мне предложили, наоборот, заменить слово "хуй" на "член".

        Женщина-редактор, редактировавшая роман Джона Ридли, который я переводил для журнала "Иностранная литература", очень смешно написала на полях возле одного из моих пассажей: "прояснить смысл с меньшим количеством х..в". Она сказала, что их новый заместитель главного редактора против матерщины, и я убрал все "хуи", кроме одного.

        Всё это напомнило мне "Песенку ресторанного босса" Вилли Токарева:

        ВЧЕРА ПРИШЛИ КО МНЕ ДВЕ ДАМОЧКИ ИЗ ЗАЛА –
        ОДНОЙ КОТЛЕТА СЛИШКОМ ЖИРНОЮ БЫЛА,
        А ДЛЯ ДРУГОЙ ТАМ БЫЛО СЛИШКОМ МАЛО САЛА,
        НУ КАК ТУТ БЫТЬ КОГДА ТАКИЕ ТУТ ДЕЛА!?

        *

        Я чувствовал собой её груди. Взял одну и пососал её.
        (Чувствую – коснулся грудей. Взял одну грудь и присосался к ней.)

        Сосок отвердел. Минди шевельнулась.
        Я опустил вниз руку, ощупал весь её живот, дотянулся до пизды.
        (Чувствую – налился сосок. Минди зашевелилась.
        Я потянулся рукой к её животу, потом ниже, к пизде.)

        Начал потирать её, очень легко.
        (Начал поглаживать ей пизду, легонько.)

        Словно заставить раскрыться бутон розы, подумал я.
        (Это всё равно что заставить розовый бутон раскрыться, подумал я.)

        Здесь есть смысл.
        В этом есть смысл.
        Это хорошо.
        Это хорошо.
        Словно два насекомых в саду приближаются медленно друг к другу.
        Это как двое насекомых в саду, медленно двигающихся друг к другу. Самец пускает свои медленные чары. Самец творит свою магию, не спеша. Самка медленно раскрывается. Самка не спеша раскрывается. Мне нравится, нравится. Мне это нравится, нравится. Два жучка. (Две букашки.) Минди раскрывается, влажнеет. (Минди распахивается, намокает.) Она прекрасна. (Она красива.) Я влез на неё. (Тут я на неё залезаю.) И засунул, прижавшись ртом к её рту. (Втискиваю ей, накрыв её рот своим.)

        ---

        Как известно, в русском языке существуют проблемы с переводом генитальной лексики. (Среди переводчиков и людей, которым интересно рассуждать на эту тему, бытует довольно точное определение: "при переводе генитальной лексики получается либо анекдот про поручика Ржевского, либо визит к гинекологу".) Очень интересно, как русский язык решит в итоге эту проблему, потому что у него, безусловно, есть потребность решить её. Я недавно помогал своей подруге переводить интервью с американской актрисой Кристиной Риччи для одного журнала, и она рассказывала как, когда ей было лет одиннадцать, она перелезала через забор (в платье, но без трусов) и её лучшие подруги сфотографировали её снизу, а потом показывали фотографии всему классу. Она сказала, что она пережила очень серьёзный, трагический надлом в той ситуации. Рассказывая об этом корреспонденту, она употребила слово pussy – она сказала: "They shot my pussy", и, если пытаться эту фразу как-то напрямую переводить, то как, непонятно, потому что сказать "пизда" – слишком грубо, а, допустим "пипка" (пипка, киска, писька, пиписька) – это уже вообще какая-то полная порнография.

        Я выбрал из текстов, которые переводил за последние лет пять, ещё некоторые эпизоды, которые хотя бы в какой-то степени могут претендовать на порнографию. Порнографию в узком смысле, потому что порнографией в широком смысле может быть, разумеется, что угодно: например, неуклюжая, графоманская и притом с претензией на исповедальность литература – это, конечно, один из мощных видов порнографии. (Русский язык ещё и в этом смысле предлагает очень большие возможности для порно-письма.)

        Его рука скользнула по животу Хилари и оказалась между ног. Холодные пальцы ощущали её горячее лоно, искусно лаская каждый кусочек голодной, пульсирующей плоти, медлили, выжидая, и опять устремлялись вглубь, ловя изнутри её дыхание. Пробравшись между двумя разгорячёнными телами, рука Хилари отчаянно сжала его орудие. Её пальцы бесстыдно блуждали по раскалённой вершине, пока на их кончиках не появились первые капли влаги.
        Она поднесла их к губам и облизала каждый по очереди, ощутив солоноватый привкус, затем пронесла губы по его груди. Изнутри и снаружи она чувствовала теперь запах моря.
        Они стояли на плоской вершине большого песчаного холма. Гальдан привлек её к себе и бесцеремонно толкнул вперед. Она вздохнула, когда её живот и грудь коснулись песка, и громко вскрикнула, когда он вошел в неё. Крепко обхватив её бёдра, он вторгался внутрь, и улыбался, слыша страстные возгласы, тонувшие в визге круживших над ними чаек. Считая, что он отпустит её сразу после кульминации, она ошибалась. Огромная рука прижала её к песку, другая ворвалась между ног. Он легко раздвинул складки и холодными пальцами коснулся её пылающего бутона. Потом опрокинул её вперёд, но в последний момент поймал рукой – её раскрытый бутон прижался к траве, и острые шипы мгновенно вонзились в нежную плоть. Он снова проник руками в пылающую щель, разглаживая и лаская её, а после нескольких блаженных мгновений заменил пальцы твёрдым как камень членом. В последний раз прильнувшие друг к другу тела были застигнуты оглушительным финалом.

        ---

        В ту ночь мы долго трепались и выкурили уйму косяков. Часа в два Мерседес сказала: – Я перебрала, домой ехать не могу. А то вконец машину доконаю.
        – Раздевайся и ложись в койку.
        – Хорошо, но у меня есть идея.
        – Ну?
        – Я хочу посмотреть, как ты свою штуковину дрочишь! Хочу посмотреть, как из неё  б р ы з н е т!
        – Ладно, согласен. Это дело.
        Мерседес разделась и легла в кровать. Я разделся и встал у кровати. – Сядь, чтоб было лучше видно.
        Мерседес села на край кровати. Я плюнул на руку и начал потирать член.
        – Ух ты, – сказала Мерседес, – да он  р а с т ё т!
        – О-о-о....
        – Он набухает!
        – А-а... а-а.
        – Ух ты, он весь  к р а с н ы й,  с большими венами!
        Он  д р ы г а е т с я!  Он  у ж а с н ы й!
        – Во-во.
        Продолжая дрочить, я поднёс член к её лицу. Она уставилась на него. Я уже собирался кончить, но вдруг остановился.
        – Ой, – сказала она.
        – Слушай, есть идея получше.
        – Какая?
        – Ты сама подрочи.
        – Идёт.
        Она начала дрочить. – Я правильно делаю?
        – Чуть посильнее. И плюнь на ладонь. И три повсюду, по всей длине три, не только залупу.
        – Хорошо.... О, чёрт,  в о т  э т о  д а... хочу посмотреть, как оттуда сок брызнет!
        – Давай, давай, Мерседес! О, ДЬЯВОЛ!
        Вот-вот кончу. Я оторвал её руку от члена.
        – О,  п р о к л я т ь е!  – сказала Мерседес.
        Она нагнулась и взяла его в рот. Принялась сосать, дрыгая головой. Посасывая, водила языком по всему члену.
        – О-о-о, с у к а!
        Она вдруг выплюнула член изо рта.
        – Ещё! Ещё! Дай мне кончить!
        – Нет!
        – Тогда получи!
        Я опрокинул её на кровать, набросился на неё, впился губами и засунул член. Я свирепо орудовал, я тужился и наседал. Застонал и кончил. Вколотил ей, врываясь, вламываясь в неё на полном ходу.
       

        Говорят, одна девушка, тоже переводчица, сказала, что, если я буду употреблять в переводах вместо слова "сосать" слово посасывать, то ни одна женщина не позволит мне "этого делать".

____

иногда когда я слушаю музыку мне кажется
что мы живём в мире
в котором поэзия не дотягивает
по силе воздействия
до музыки;
мне кажется что поэзия
часто не дотягивает до порнографии;
мы уже довольно много говорили о порнографии
и довольно много
слышали про неё;
интересны, в первую очередь, сила, связь,
боль,
голос и надрыв,
заключённые в порнографии,
боль и похоть,
исходящая от
двух, трёх и больше
прилежно трущихся плотью, кожей, костями,
прилюдно
(искусно-разнузданно)
совокупляющихся
мужчин и женщин –
нам всем известно,
что порнография очень многое
несёт в себе
мы хорошо знаем,
что она заключает в себе
очень большую силу и, возможно, даже представляет собой
наш главный источник вдохновения
кроме того,
в ней есть, как мне кажется,
смертельный уют,
а смертельный уют
это именно то, чего нам всем
сейчас не хватает
(не бытовой – жалкий – уют,
и не жалкий внутренний – грошовый –
уют
и не сладостная – душевная – запущенность
(зачумлённость)
а именно смертельный уют);
поэтому я думаю, что нам всем сейчас как никогда
нужна порнография
я вижу как мы скучаем по ней
она есть у нас всегда
но от этого мы почему-то не начинаем скучать по ней
меньше
мы начинаем от этого только гораздо больше
скучать по ней;
дело, наверное, в том,
что в порнографии есть всё,
к чему мы все, в принципе,
должны стремиться;
порнография это всё, что мы можем
пожелать/показать–
друг другу –
порнография это наш основной оплот и союзник,
порнография это наш долг, это наш
последний залог,
порнография – это боль и последний оплот
того мира,
в котором мы сейчас все живём
и обойтись без которого
пока не можем;
порнография
это песня чистого снега;
порнография –
это разговоры роз;
порнография – это шорох, шелковый треск
липкого снега под ногами,
тихий шорох и треск
лёгкого умирающего снега;
порнография это розы для пассажиров;
порнография это разговоры роз;
порнография – это язык улиц;
порнография – разговоры устриц;
порнография это какие-то подозрительные люди чего-то вынюхивающие
странные тёмные люди,
чёрные запечатанные дворы (засыпанные снегом и пахнущие влажной землёй), смерть, страх,
глухие шаги внизу,
пустые дома
в центре города,
косые,
полупустые,
выгоревшие,
обречённые на снос;
раздвинутые ноги
или немного приподнятая бровь,
смерть, страх,
матерщина –
наша смерть
наш страх,
наша матерщина
наше
тщеславие
наши публичные дневники
смешные неудавшиеся дневники
закоренелых закомплексованных
бессонных
беспомощных
третьесортных
художников-эксгибиционистов, безнадёжных
двоечников-стриптизёров
которые заранее отказываются от денег
потому что понимают,
что им ничего не светит
понимают
что им вряд ли
что-то поможет
знают
что они ничего не смогут
обнажить как следует
(даже пупок)
ничего не сумеют
даже самих себя не сумеют возбудить растрясти
как следует
наш размытый стиль
наш декоративный хаос
наш сладостный воздушный порок;
наше сдержанное пьянство, пивной кухонный фашизм,
утро
московских интеллектуалов или
немецких колбасников
это порнография
это борьба за идеологию
это наша борьба за идеологию
наша смертельная/стремительная
болезнь
(боязнь)
остаться голыми
неприкрытыми, желание непременно
укрыться,
прикрыться
какими-то жалкими останками
бешеными отрепьями
страшными рубищами
ИДЕЙ –
и это правильно, потому что
смотрится это нормально,
это выглядит
в самый раз:
любые лохмотья
отрепья
а тем более жалкие ветхие рубища ИДЕЙ
испокон веков
являлись идеальным костюмом
для порнографии
(не так ли?)
у Вас бывает такое, что всё что слышишь вокруг
производит стойкое ощущение porno?
и через какое-то время начинает казаться
что ты уже и дня без него не можешь
прожить
тебе уже кажется, что ты не можешь
спокойно покушать
или побриться без него
ты уже уверен, что не можешь
от него отказаться;
а в итоге выяснятся, что порнография это твой единственный фетиш и источник;
и что ты всё время
думаешь про неё,
и что ты фактически уже вообще
не можешь ни о чём другом
думать;
и что твой сон, твой стыд
и твой страх
это порнография;
луна, ветер, соль,
лён,
слон,
паслён;
солоноватый запах
водорослей с канала –
порнография;
порнография это всё, что мы можем друг другу предложить –
– передать –
друг другу,
порнография это наш единственный фетиш и источник;
сейчас, когда я пишу это стихотворение,
у меня в четверть экрана висит окно
с коротким видеоклипом, переписанным из интернета:
маленькая кореянка, раздвинув ноги,
сосёт член смуглому курчавому европейцу,
а красивый молодой негр, встав на колени,
лижет у неё между ног
когда я слушаю музыку я всегда жалею о том
что мы все оказались в мире в котором
поэзия не дотягивает
по силе воздействия
до музыки
мне очень жаль
что мы оказались в мире
в котором
поэзия не дотягивает
до порнографии
мы много слышали про порнографию
и очень много читали про неё
но сейчас мы так вцепились в порнографию
как не каждый младенец способен
вцепиться в материнскую грудь
мы ухватились за неё так
как не всякая девушка или шлюха
способна ухватиться игриво
за мужской член
я думаю, что со временем мы ещё сильнее
ухватимся за неё;
мы будем ещё очень много думать о порнографии,
и много услышим про неё;
нам будет много что
напоминать о ней и сама порнография покажется нам в итоге
одним из последних напоминаний
о мире уходящем от нас

www.porn-factory.net

Похотливая шлюха ебётся в саду
Блондинка-тинейджер облизывает чьи-то яйца
Блондинку трахают на крыльце
Экзотическая девушка дрочит парню рукой
Капризная порнозвезда сосёт член
Похотливые тёлки ебут парня
Сексапильную тёлку ебут сзади
Девчонка ебётся и сосёт огромный хуй
Челеста заглатывает горячую сперму
Страстные шлюхи-лесбиянки в действии
Грудастую тёлку ебут по-собачьи
Сексапильная брюнетка делает минет
Похотливую девку ебут в машине
Шлюху ебут на кровати
Сексуальные лесбиянки дрочат друг другу пальцами на диване
Сексуальная блондинка отсасывает двоим
Похотливые школьницы ебутся в классе
Девку в военной форме ебут в машине
Секс в стиле ретро в шикарной обстановке
Афроамериканская девушка глотает белую сперму
Секс с секретаршей на столе начальника
Любительские съёмки совокупляющихся в постели подростков
Секс с дизайнером по интерьерам
Групповой секс как в старые добрые времена
Пара барменов оприходуют девушку на барной стойке
Девчонки-многостаночницы, удовлетворяющие троих парней
Шлюха-блондинка ебётся с тремя парнями
Похотливая голая блондинка мастурбирует
Беременная молодая девушка делает минет
Красотка дрочит рукой
Жаркая ебля в лесу
Красотка хватает член и сосёт его
Девушка-блондинка оргазмирует
Рыжая девка трахает себя дилдом
Две шлюхи заботятся о счастливом члене
18-летняя Аврора любит групповой секс
Ебут девственницу
Убойная оргия с 6-ю участниками
Публичный секс во время бейсбольного матча
Терри Патрик вылизывают пипку
Шлюха трахает дилдом Сильвию Сэнт
Жасмин Сэн Клер трахают пальцем
Пизду Хьюстон лижут
Брайана Бэнкс устраивает чумовой отсос
Тэйлор Хэйс сосёт и ебётся
Джилл Келли ебут грубо и жестоко
Инари Вакс скачет на твёрдом члене
Гигантский чёрный хуй ебёт узкую жопу
Французскую hottiе ебут и кончают ей на лицо
Крупный план шлюхи, ебущейся с двоими
Сисястые тёлочки вылизывают друг друга
Энема обслуживает двоих парней
Ася Каррера с парнем и со шлюхой
Брайане Бэнкс кончают на лицо
18-летняя Аврора любит хорошо поебаться
Красотка-блондинка делает минет
Итальянские девчонки сосут два сочных члена
Горячая блондинка отсасывает чёрный хуй