Виктор КРИВУЛИН

Из "Новых хореямбов"

ВИД НА РОДНОЕ СЕЛО

садись придурок на пригорок
пиши придурок пеизаж
родной деревни Кьеркегорок
где после хая и разборок
царят хаос и раскардаш

сажусь пишу читаю канта
малинового. На штанах
пузырится, пестрит ландкарта -
штандарты царские, сплошная пропаганда
приватной жизни в четырех стенах

при вате женщины, мужчины при оружье
и все твердят прощай прощай прощай
село родимое икра моя белужья
когда-то осетровый край

ОКОЛО

Около Куоккалы
не летают соколы:
сколько бы ни звали их -
не живут в развалинах,
где лягушка квакала,
где сова аукала...

Ничего высокого -
ни звезды, ни сталина.
И кому Куоккала? -
кошка промяукала, -
и зачем Куоккала,
если нету пугала

ни вокруг ни около?

БЕЗ НАЗВАНИЯ

Ботиночки со скрипом
со смехом пальтецо
Жива одним спасибом
пьяна когда в лицо
ей солнышко и ветер
и даже дождь не в лом

и если лихолетьем
когда-то назовем
ее лихие годы
ее крутой маршрут -
то не ее заботы
а наш загробный труд

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ,
или
ПОХОРОНЫ БАНДИТА

собираются свидетели полураспада
песня зимняя звенит звенит за ними
как заржавленная мерзлая лопата

закопали в землю и завыли
волчьи дети поминая брата
связки рвя голосовые

САМОЕ ТО

дворянин сидит в усадьбах
шляхтич по полю пылит
хирш на похоронах-свадьбах
людям душу шевелит

я мурлычу мендельштама -
что-то с пеньем аонид
связанное но не прямо:
слева тополь справа скит

посредине - это само
что рыдается навзрыд

ДОЛЛАР НА СТОЛБЕ

темные великороссы -
хуже некуда идти -
у метро торгуют розы
вымерзшие до кости:
"Доллар, мать его ети!"

доллар сытый и матерый
с мордой пьяного монтера
среди одурелых толп
лезет на фонарный столб
- Дяденька, а свет-то скоро?

лыбится победно сверху
вознесенный к небесам
сей недостоверный беркут
или - как его? - сапсан:
"Будет - не боись, пацан..."

СЯДЕМ-ПОГОВОРИМ

Сядем ну поговорим:
кто ограблен кто объеден
кто уехал греться в рим
кто за спичками к соседям
вышел и пропал - за ним

посылали, но и этот
не вернулся... Ничего,
скоро лето. К нам приедут
за наукой речевой

будто в грецию какую
где умеют помолчать,
наливая и взыскуя
всяческую благодать

МИЛЛЕННИУМ НА ПЕРЕСМЕНКЕ

кто пил из черепа отца
кто ел с чужой тарелки
но тоже не терял лица
не портил посиделки

и даже кто не ел не пил
а просто был допущен
стоять на стреме у перил
да кланяться идущим

на пир ли с пира ли где спирт
с бандитом жрал есенин
где мордою в салате спит
испытанный хозяин -

все, провожая каждый год
в небытие, к монахам,
как радовались мы что вот
живем под новым знаком

год уходил а век торчал
с новорожденным студнем
в обнимку, и мороз крепчал
и штамп стучал по судьбам

он пропуск выписал себе
в тысячелетье третье
по блату, по глухой алчбе
по страсти к малым детям

но, думаешь, после всего
что он сплясал на цырлах
отпустят беленьким его
с переговоров мирных?

ЧУДНОЕ МГНОВЕ

зачем ты чудное мгнове
в моей засело голове
обломком части неприличной
от некой статуи античной?

пускай набоков пояснит
что означает русский стыд
и срам, и детородный орган
метафизическим восторгом
как полотенчиком прикрыт -

зачем? за что и от кого? -
Гармония ведь божество
на проводе, на связи с нами
чтобы не видели но знали:
там нечто есть, где нету ничего

СТОЛИЧНЫЙ ДИСКУРС

боюсь я: барт и деррида
не понаделали б вреда
они совсем не в то играют
что мне диктует мой background

но михалков-маршак-барто -
вот наше подлинное то
откуда лезут руки-ноги
киногерои полубоги

и получается в итоге
что весь новомосковский стеб
не гвоздь в иноязычный гроб

не ключик найденный в дороге
а мальчик тронутый убогий
от папы-адмирала в лоб

за слово "скважина" когда-то схлопотавший
и ставший старше

ГДЕ ЖЕ НАШ НОВЫЙ ТОЛСТОЙ?

странно две уже войны
минуло, и третья на подходе
а Толстого нет как нет
ни в натуре ни в природе

есть его велосипед
ремингтон его, фонограф
столько мест - живых и мокрых
тот же дуб или буфет

но душевные глубины
будто вывезли от нас
в Рио или в Каракас
в африканские малины

прапорщик пройдя афган
разве что-нибудь напишет
до смерти он жизнью выжат
и обдолбан коль не пьян

или вижу в страшном сне -
старший лейтенант спецназа
потрудившийся в чечне
мучится: Не строит фраза
Мысль не ходит по струне

СУДЬБА ПОЭТА

В юности был стихотворец
Нынче священник обремененный
детьми и собственным домом
без телевизора. Дети о фильме "Горец"
услышали только в классе, на уроках закона
Божьего, только шопотом. Шопот казался громом

Война ведется в горах. Самолеты,
говорят, бесполезны. Оттуда приходят люди
с лицами хищных полуподбитых птиц
и шепчутся с их отцом и варенье из красной смороды
нахваливают но оставляют на блюде
горы окурков. И до утра имена европейских столиц

под потолком невысоким
в сизом дыме висят
в доме без телевизора но с огородом и садом

ГОРЕЦ

не витать никому в облаках над балканами
безнаказанным - и для двоих
мало одной земли, а одному человеку
вообще как слону дробина
весь этот свет с облаками его и собаками
одичалыми в тех деревнях
откуда люди ушли
никого не прислав на замену

СТИХИ ПОСЛЕ СТИХОВ

Стихи после стихов и на стихи похожи
и не похожи на стихи
от них исходит запах тертой кожи
нагретого металла - ну так что же

и вовсе не писать? Подохнешь от тоски!
Поставят камень с надписью: "Прохожий,
остановись у гробовой доски,
она гнилая вся, и к обращенью "Боже"

ни крепкой рифмы нет, ни мастерской руки
ни рта раскрытого - прикрой хотя бы веки".
Вдали шумят чеченцы и ацтеки

а здесь бело и тихо, как в аптеке -
то звякнут о прилавок пузырьки,
то выскользнет монетка и покатит

по кафелю - куда?! Легла себе орлом
в углу где слава где победный гром
гремит в стихах и кстати и некстати