* * *

спасибо      что ты меня посчитал
я и сам хотел.    чтобы вышел зайчик,
птичка вылетела.        как-то руки не доходили.
а потом          как настало пиф-паф
счеты зубами щелк
смит и вессон по глубокому снегу
тридцать восьмого калибра еще
шли три-четыре
дня      ручки ножки и раз два три
человечек вышел считай
заново и пиши пропало      спасибо
что посчитал

* * *

мы еще не решились
заговорить об этом
но уже переулки кривятся
и зеркало по утрам
норовит плюнуть в лицо

*

мы еще боже наш
вдоль линеек твоей тетрадки
тянемся изложением
рассказов
о собственной жизни

*

мы еще    как те юнкера мальчишки
по краям стоим в кромешную рань
отверстых рвов и ЧеКа
раскатала на нас губу
щелкают затворами и т.д.
сплевывают    шелуху на асфальт
ИЧП стоят по краям дорог
зазывают выпить на посошок

* * *

азбукой    пропахла гортань.
от утренней газеты    черно в руках.
маленькие белые      войска франкофонных цыган
сидят по синим казармам    режутся в карты, ну
или чем там обычно        бывают заняты солдатики
когда войны нет.

это вроде        рисунка или, скажем, татуировки.
городская речка, прогуляйся со мной
вдоль берега.      хотя бы недолго.
утренний свет    бьет в глаза    сквозь желтые шторы.
солнечные очки    щурятся недовольно
выясняется слово за слово    дело, в общем, простое
тело отказывается    играть по правилам.

вот лежит тот      чьего имени знать не знают
циркуль пляшущий      по воде вприсядку,
разевающий желтый рот    голодный будильник.
это, наверное,    вроде пословицы      или, например, поговорки.
ты поговори со мной, если можешь.
а то, знаешь, мне как-то,    никак и страшно
почему и не знаю, но видно    утро такое, листва шумит
азбука с алфавитом    прямо на кухне    занимаются смертью

* * *

вот мы стоим        обескуражены
обезображены    обесточены
повсюду мы лежим обездвижены
рабочий день  закончился

нас как-то раз научили слова различать
а это такое дело – стоит только начать
и уже никогда не сможешь остановиться

но веревочке быстро надоедает виться

вот ты Нестеров  петельку накинул опять
а петелька ожила
за покупками в магазин пошла

рабочий день кончился все обесточено
домашняя запятая
спит у блюдечка с молоком

не играет с клубком

обескуражены мы    обездвижены
все рабочее время вышло
повсюду мелькают какие-то полузнакомые лица

помоги мне Нестеров помоги мне остановиться

* * *

                        Т.

это стишки    и ничего больше.
но когда эти двое      обратно пересекут польшу,
будет поздно, будет октябрь как-то невнятно.

будет поздно      и в общем, ничего не понятно.

это стишки    и ничего, ладно.
нечего повышать голос, кашлять надсадно.
пожалей, братец кролик    охрипшие свои связки,
не расходуй попусту    анекдоты, словечки, сказки.

пригодятся    когда не будет другой отмазки.

это стишки    и ничего, пусть их.
это наша жизнь.      хоть и курам на смех,
но своя      родная как три копейки
и привычная как ландшафт    в видоискателе "Лейки".

это стишки    и ничего проще.
даже сахар сложнее    и если по правде, слаще.
тем более          шоколадка, растаявшая в ладошке.
остается радости,        хоть немножко.

фантик, листочек серебряный      рожки да ножки.

это стишки    и ничего после.
плюшевый медвежонок      пластмассовый серый ослик
будут долго маяться    в пограничном Бресте,
вырезать силуэты друг друга    из бумаги и жести.

это стишки    и никогда больше.
будет поздно, сентябрь      запутанно и помято,
как граница польши    в тридцать девятом.
будут,  в общем, потемки.      будет запутанно и невнятно,

как чужая душа,    как американская виза,
полученная    по ангельскому лендлизу.

это стишки        и никого кроме
вас двоих    в пустом европейском доме.

* * *

что же, товарищ мой грустный пеньковский печальный,
октябрь настал    найдется ли покупатель
на залежалые твои недомолвки? наточила уже метлу
и толчется в ступе    бдительная летучая тетя маша.

что же пеньковский, товарищ хранитель осенний,
ангел хранитель печальных, тактических и крылатых,
что ты стоишь за окном во мраке, хрустишь печеньем,
нерешительный бледный гамлет плывущий вслед потомаку?

знать убийство ночное      замыслили эти суки,
розенкранц и гувер, бжезинский и гильденстерн.
вся в укусах блошиных танков, посапывает гертруда.
только печенье хрустит в тишине, шепчется листопад.

что же пеньковский мой, незадачливый продавец,
гамлет задумчивый, подносящий к губам респиратор?
тетя маша летучая    разлила уже иприт-люизит.
значит конец сезона    но это только начало.

это только начало большой охоты.

* * *

                        Т.

если есть о чем говорить    нужно молчать.
кругом расположен октябрь    смазанный как печать,
как лиловый оттиск    в нижней части листа,
ноль, окружающий        покидаемые места.

жабры хватают осень    последние дни сезона,
переполненные венозным  черным озоном.
жизнь галдит и толпится      над самым краем.

перебой      интонации смена тона,
семизначный ай-кью полузабытого номера, телефона
той двухкомнатной      что поблазнилась раем.

если есть о чем говорить      то молчи, ни слова.
там крошатся дощечки    рассыпаются вещи.
по углам, закутавшись          в одеяла из ваты
мерзнут мышиные нищие    человечки, солдаты.
пыль кружится как снег.      и сквозит из трещин.

по команде "кругом"    мы разделись, разделились на  ноль.
если есть о чем говорить, то молчи.      не вздумай
называть свое имя    сочиненное другими, кричать,
гримасничать жалобно    и забавно, как мумми-тролль.

мы не станем слагаемыми, останемся суммой.

если есть о чем говорить    то не стоит лгать,
если глаза слипаются, нужно спать.
долго не спать – утомительно и опасно.

все, что не может быть сказано
не должно быть сказано ясно.

* * *

это прямо с порога напряженное небо костлявые наручные стрелки
времени дня дрожащего наподобие перепуганной целки, европы,
вдруг нашедшей себя посреди безбожно небесной баснословной постели,
где слова незнакомого языка уже суетятся вокруг и вьют
свои гнезда вьют уже на живом
на живом ее человеческом еще теле

это прямо со слуха что нет больше воздуха, кроме азота,
что сердечко плещется до седьмых петухов, до третьего пота
прямо на дне тяжелого стакана со скотчем
напрямик, или говоря безо льда,
чтобы нам поскорее попасть туда,
где мачеху еще обнимает отчим.

это прямо отсюда начинаются рельсы ведущие в кабинеты врачей.
здесь находится место встречи всех, кто уже никакой и ничей,
трогает нас руками, захолодавшими со спокойной ночи –
опоздание дольше времени, но себя короче.
это прямо в кольцо человечек бросает мячик,
целятся в лицевую спину костлявые птичьи стрелки.

время топчет нас молча, как слоны Ганнибала,
кровь стекает на мат из поломанной баскетбольной целки,
слова разбрелись по телу, по теплому человеческому листу,
и по-прежнему пялятся в азотную, зимнюю темноту
освещенные окна пустого по вечерам спортзала.

* * *

договор

действуют обстоятельства
непреодолимой силы
молоко скисает    ветер
обернулся    через плечо

*

обе
договаривающиеся стороны
действительны
на удивление
имеют хождение
и летание
бумажными голубями
школьные мессершмиты
не имеющие рабочего места
где голову приклонить

*

споры возникающие
по настоящему договору
разрешаются понарошку
всерьез
не разрешается спорить
в приложении
к настоящему договору
Вы кажется обязались
произвести работы
по воскресению мертвых

г-н Лазарь

*

к Новому Году
мои сограждане по району
превращаются
в волнительных покупайчиков
семь на восемь
и шелестит себе на ветру
серебряный дождик
нарезанный шреддером в Рождество
из приказов по предприятию

НЕКРОЛОГ

мой бывший друг    не любил зиму,
неплохо говорил по-французски      в школе
был влюблен в мою бывшую
одноклассницу, старшую дочь
ныне также покойного    поэта Владимира
Николаевича Еременко.

позднее у них было целых
три языка      на двоих. слишком мало, она
обычно спала на заднем сиденье и только
изредка, просыпаясь, пускала в ход
женское обаяние      и свою улыбку.

моему бывшему другу,
вероятно, тоже      понравился бы Гинзбур,
песенка про черный тромбон и Je T'Aime, а еще
Бонни Паркер и Клайд
Бэрроу. хотя мой бывший      друг вообще не любил
музыки        считая ее
бесполезным излишеством, отвлекающим от иного,
более важного тогда    для обоих из нас.

честно говоря,      удалось запомнить немного:
в частности, скажем, то, как он плакал,
отвернувшись к стене. ничего
особенного, мы тогда были
совсем еще        можно сказать, детьми.

или вот: я передаю    письмо от него,
измученного фолликулярной ангиной,
небольшую записку    девушке Ане,
с которой      две недели назад
и сам целовался        чуть ли не первый раз
в жизни        в антракте
сочиненного          нами двоими
вечера о Высоцком, также покойном, две недели назад,
за кулисами        в школьном актовом зале,
кутаясь в бархатную      пыльную штору

мой покойный      друг, он любил
путешествовать, так любил. целых девять
месяцев жил в Париже за счет
смертельно больного уже тогда
старика Миттерана.      то есть за счет
правительства Французской Республики, не хочу,
чтобы вы о плохо      подумали о покойном.
я не делал этого    почти никогда.

разве что изредка    думал и говорил
не то, неправильно. но теперь      неважно, поскольку,
как известно, у мертвых      или все хорошо,
или вообще      ничего, как и о них
хорошо или ничего неизвестно, нельзя
говорить плохого, – думаю я, втыкая очередную булавку
в восковую куколку    как две капли
воды похожую на него, но вотще, поскольку
мертвым не больно.

* * *

                    И.Ш.

детская    тонкая жилка
белое синее    сгущенное молоко
ничего    не может быть плохо
из того  что никогда не бывает
если    книгу не дописать не успеть
значит    конец несчастливый
мы же    как никак
взрослые люди
знаем что если долго
держаться за руки это нередко
заканчивается смертью
мы же взрослые люди
совершенно взрослые человеческие существа

ничего не подобает  делать спокойно
все будет    хорошо
особенно если      учесть что ничего не бывает
мы же Господи как никак
взрослые люди мы понимаем:
это сказать что-то вроде
операции по переливанию крови
из пустого в порожнее
ночью на тесной      маленькой кухне

ничего не больно
из того    что называется "больно"

мы же  как никак
взрослые люди
никого не любим
ничего почти не боимся
мы же взрослые люди
мы же почти как люди
совершенно взрослые особи
одной и той же породы

только твоя вот знаешь    тонкая жилка

белое синее    не кровь сгущенное молоко
жалко обычно      очень уж она далеко
не поцеловать      губами не дотянуться

* * *

иногда и от тела
бывает    определенная польза
можно закрыть    глаза

* * *

болею заболеваю но говорю здоров
тем более что ни молока ни меда
у меня как правило    не бывает
как-то забываю      купить из лекарств
один аспирин иногда кажется тебе позвонить
жалко нельзя поболтать спросить попросить
привезти молока меда так как заболеваю

болею заболеваю мелкие вещи тела
валятся неживые на смоляной бочок
вроде как умирают а в ванной
ссорятся      вертятся друг о друга
водяной волчок и лисичка
рядом прыгает водяная синичка
в лапках зажата спичка

как же это произошло
как далеко    это зашло
выздоравливать вроде рано
не выздоравливать странно

все остальное страшно

очень страшно все остальное
стеклянное мясное стальное

иногда кажется
позвонить поболтать
спросить попросить
узнать как дела
пожаловаться заболеваю болею

мол заболеваю болею ни меда ни молока
подружился с лисичкой и приручил синичку
прикормил даже страшное буратино деревянную спичку
жалко нельзя позвонить спросить откуда тоска
засыпаю болею в метро на ходу стоя
из себя для себя    изображаю героя

синичка синичка
где твоя спичка
а то очень страшно все остальное
остальное бумажное
деревянное никакое

выздоравливать рано
не выздоравливать – странно
страшновато мне что-то пока живому
мертвую воду пить из-под крана

жалко нельзя позвонить попросить спросить
мол заболеваю болею завелись в квартире волчок лисичка
ничего не вижу я больше выклевала глаза мои хохотушка синичка

быстрым жребием догорает только душа короткая спичка

* * *

это ведь вроде крови, вроде песка
хлопотливый, знаешь, такой журавлик бумажный

вроде крови, знаешь, вроде воды
что-то типа    колючего колоска

это под кожей шевелится кукольное, чудное
что-то бормочущее, вялое, дрянное, смешное

наподобие обожженного, шершавого черепка,
что идет вразнос с легкого молотка

на копейку радости это, на рубль беды,
я же говорю, вроде слез, вроде воды

понимаешь, это сверчок кузнечик такой
не накроешь ладонью, не поймаешь настоящей рукой

с чем сравнить не знаю еще, колючка, скажем, репейник,
в селезенке живой песок, в мышцах шевелящийся муравейник

это такая кровь, понимаешь, красная разновидность воды,
что-то вроде никчемной награды за пустые наши труды

* * *

это ветерок хороводится неизвестно что такое поется
если слово слову: не вожусь с тобой больше
это может навсегда оказаться какой-нибудь польшей
ригой москвой или еще страшнее и дальше дольше

а морзянка свистит кричит и мяучит кошка
аспирин беснуется и шипит в стакане водопроводной
хороводятся поговорки воспаленный язык неймется
мышцей голодной гданьским зрачком косится в окошко

где кварталы от неизвестно чего по ночам стынут
в сотах лапками шевелится мед разевает мышиный голод
и свистит сквозняк из шипящих щелей извлечен вынут
щерится серп на ятра и беснуется молот

это может навсегда оказаться мало ли что случится
неизвестно как петься неизвестно чем заводиться
это может быть городом польшей вязальной птицей

слово слову: отчего тебе по-человечески не живется?
аспирин заползает в гортань тихо смеется
слово слову: чего тебе спрашивается неймется?

морзянка москва мяучит холодком возле ятр вьется
кошка мышке: где ты была что от нас после этого остается?

ничего отвечает та ничего только песенка сама по себе поется

* * *

луна примерзшая монетка
геодезическая сетка неуместного совершенно масштаба
на ней отметка и чучело грифа совершенно секретно
как на документах    генерального штаба
переминается    с ноги на ногу

а вы неправду
      – я      что, я да, я невзаправду
я покривил душой
а вы зато ничем, геодезическая незнакомка.

– и ни одной ни запятой ни даже точки
    не выставил нигде а вы не тем же самым
мне не ответили и вообще – –

.........................................................

но это масштаби-руе-мое без никаких
потерь          изображение  мое теперь

        чувствуется америка американка движение такое что
монетка падает мерзнет переворачивается
    воздух не доволен      ворчит чем-то чайнику
  под нос на кухне

.........................................

– смотри, отметка вся скривилась.
– если сильнее не сказать скурвилась и помялась смотри    вроде бы.

– я как будто заново родилась вот что значит полнолуние и витамины

      – но это невзаправду без и кроме шуток
        без ничего с которых некоторых пор

я карт не покупаю и картографам руки не подаю.

* * *

полина ивановна говорит марии
андреевне: все-таки воздух      великое дело
и потом            на земле
      хотя бы изредка      необыкновенно полезно

в это время обе          парят над бездной

да      соглашается
      мария андреевна да это вы очень верно
заметили        полина иванна

что?
переспрашивает та    подождите
что?  подождите машина проедет
              а то ничего не слышно

в это время        ангелы в вышних
                строятся      на утреннюю линейку

вот времена настали мария
            андреевна тяжело вздыхает
      обращаясь к полине ивановне
трудилась всю жизнь
    а теперь на подарок внучке
все думаю        как бы сэкономить копейку

да отвечает рассеянно
              полина ивановна
      и не говорите      до пенсии
дотянуть бы мария андревна
            трудные времена настали

говорит полина ивановна чего это мы с вами андревна
              над бездной летаем как молодые крыльями машем
если изредка отвечает та это необычайно
верите ли полина иванна        полезно
и опять же в транспорте  не нужно толкаться

воздух соглашаются между собой старушки
          это что ни говори      великое дело
хотя слишком конечно    в нашем возрасте
    увлекаться не следует

так летят они из магазина домой, неспешно беседуя.
в сумках для внуков      пряники и ватрушки.
две психеи на пенсии, пожилые
бабочки          неразлучные до срока подружки,

вышитые нательным крестиком      по небесной подушке.