* * *

С болью наедине
С Богом наедине
Страшно остаться мне
Зверю Его охот
Рыбе Его тенет

* * *

Сказал, что к страху и болезни
Сводилась жизнь,
                      что длинной казнью
Был каждый день,
                        а ночь боязнью
Гостей непрошеных. Сказал,
Что этот мир не дом – вокзал,
Зал выживания,
                      где все чего-то ждут

* * *

Неужели так называемая духовность
И так называемая душевность
И русского леса волшебность
И русского поля лиричность
И так называемая личность
И стих ершистый, на шерсть похожий
И так называемый "пламень Божий"
Всего лишь функция нервных клеток
И разрушаются от таблеток
Да и вообще –  разрушаются

* * *

Окна мои на закат,
                  но фабрикой заслонено
Фауст-пространство,
                золотисто-усталые дали

О, как бьется, как бьется душа
В комнате темной
                            как бьется...

* * *

Эгоизм несчастливых,
                                  когда бесконечным дождем
Заслонён горизонт,
                                  и когда ежечасно жуем
Свой страдающий мозг,
                                  и когда безучастны к другим
Их несчастья не видим
                                  и счастья для них не хотим

* * *

И когда я буду скулить от боли
Мне покажет Кто-то
                          словно наставник в школе
Носорога и аиста,
                          зебру и леопарда
И шатром покрывающий их баобаб
На картинке  покажет
                          и скажет, что Правда
В Мощи жизни творящей,
                          шумящей, как тот баобаб
Только что мне до правды,
                          если я замордован и слаб
И кукожусь от боли,
                          и нет избавленья  от горя

* * *

Словно легкое перышко,
                          выронит Он меня
Как пушинку, отдаст меня ветру ночному
И полечу вдоль Невы
                        вдоль заводов чугуно-летейских
В то, последнее море

* * *

Миф прохладный, миф зеленый
Дуб громадный с вольной кроной
И зовет – уснуть
И шумит, листвой купаясь
Слух лелея, чуть склоняясь
Лиловея чуть

* * *

Как подгнившая капуста
Жизнь проста, а небо пусто
Нет на нем богов

И зачем гулять напрасно
В синем поле, в зоне ясной
Легких облаков

* * *

Красиво о себе:
Мол, жгуче-ледяной
На холм волочишь крест
Красиво о судьбе:
                              мол, суждено
Хлеб со слезами есть
Как Гете говорил
                когда-то о себе
Но ведь нельзя иначе
И лишь в стихе,
                не просто в плаче
Мы горе выплачем,
                избудем до конца

* * *

Числа в календаре
Стали пустыми
                        и стало уже все равно
Кто из них на дворе:
То ли осени хмурые звери,
То ли в снегу зимари,
                      то ли черной весны ручеёвник
То ли лета недолгого
                      мотыльки золотые, летящие
В комнату жизни,
                      но это уже – все равно

* * *

Говорили  "вцепись",
                    повторяли "держись"
Как за буйный шиповник – руками
Но меня не хватает,
                    совсем не хватает на жизнь
От нее заслоняюсь – стихами

А еще не хватает,
                  совсем не хватает на смерть
Сохрани меня, Господи!
                  Помоги не сорваться, суметь
Уцепиться за чахлый,
                  ползущий по склону кустарник

* * *

Семя будущей смерти
                  в моих кровотоках блуждая
В почках, в печени, в сердце
                  находящее временный дом
Биожилище, амбар,
                  чтобы вырасти вмиг чернолиственным
Баобабом до неба

* * *

Сапог непарный жмет, терзает
Но ты живи – вещам  назло
И Бог не знает, Бог не знает
Как здесь бывает тяжело

А может, и знает,
                      и тайно душе помогает
Вот и сегодня помог

* * *

Что-то надо мне найти
                                    в небе
В ясном поле облаков
                                      легких
Потому что обернулось все земное
Скукой, неуютом, волчьим воем
И, наверное, пора спасаться бегством
К существам небесным
                                  от земной юдоли

Я не знаю, что со мной такое
Вероятно, сублимация по Фрейду
А скорее просто нехотенье
Посмотреть в глаза Волчице-Жизни

* * *

Вот и еще денек
Серенький, но не загубленный болью
Бог дал, ангел берёг
И стерег мое логово
              от огромной, пустынной Стопы
Где-то рядом  ходящей

* * *

В Пустынном Волке светится окно
А в нем проглоченный:
                          глядит на черный свет
И хорошо ему,
                        хоть воли больше нет
Да и желаний нет,
                        а есть сплошной покой

* * *

И вдоль канала Обводного
Грохот махин болетворных
Грузовозов тоски
                    и сжимает, сжимает виски
Транспортное кольцо,
                    и в обыденном грохоте тонет
Исчезает лицо,
                    а душа устремляется в море

* * *

Безлицый, Газовый
                в террариуме коммуникаций
Под землею живущий
                или в туманном канале
Мимо плывущий
Мимо заводов, больниц
Мимо пасмурных лиц
Мерзопийц чуть бормочущих
У грохочущей улицы Газа

Безлицый, Газовый:
                не существо – пузырь
Землицы бросовой
                Унылой жизни зыбь

* * *

Мокрый снег в достоевских дворах
Мокрый снег, облипающий крыши
Наступит ночь, в груди заноет страх
Мы навсегда испуганные души

* * *

Области адской
Схема трамвайных маршрутов
Рельс змеиный клубок
                        и мосты через местные реки
Ездишь, ездишь,
                        а всё приезжаешь туда же
Где садился когда-то
                        в тот же самый трамвай дребезжащий
Ездишь, ездишь,
                        а за окнами те же кварталы
Только уже без людей

* * *

За рекою – фабрика-Арахна
Паучекаменна
                        и ткет мою судьбу
Может, выживу,
                        а может, скоро сдохну
Через Лету в дряхлой лодке погребу

Но не райский сад
                        увижу там воочью
Не лубочный ад,
                      а ту же тьму паучью
Что и здесь,
                    и обморочный цех

* * *

Горе и слезы забудутся,
А любовь зарифмуется
                          и, наверно, забудется тоже
Что же останется?
                          Знаковая активность
Иглобомба словесная,
                          семантический смерч до небес

* * *

Тоска... опять тоска...
                И блеклый солнца луч
Не обнадежит мозг,
                не озарит внезапно
Вещей привычных
                внутреннюю ночь

* * *

Карточки перебирая
Каталога предметов земных
И предметов небесных
                    с описаньем их свойств и достоинств
Видишь радугу жизни
                    видишь нити дождя живоносного
Видишь воз световозный и забываешь
Скорби свои и тоску

* * *

                                          Елене Шварц

Господи... Вырван с корнем
Твой цветок, Господи...
И летит он по ветру, летит
Сам не зная, куда и зачем

Слушай, земля, я – цветок
                  и лечу в замерзающем небе
Из Господнего сада
                  и буду скитаться, покуда
Сам не стану землей

* * *

Встретиться что ли
В скверике грязногазонном
                  на углу загазованных улиц
Имени Сахарова,
                  имени Солженицына
(В прошлом имени Брежнева,
                  или Суслова, или Чуменко)
Встретиться что ли по-прежнему,
                    выпить, поговорить
Только вряд ли получится

* * *

Были клубы на задворках: "Бригантина"
"Алый парус", "Лисс" и "Зурбаган"
Словно из блаженного притина
К нам летели через трепетный туман
Эти звуки невзаправдашнего мира
В чахлый скверик у калошного завода
Где алкашная скамейка, папироска
И глоточек непротивного портвейна

* * *

Из душевного тела
                      во внешнее, в кожу одетое
В кровь его, в мясо,
                      в позвоночник его и кишечник
Боль перешла и терзает

Только Незримый и знает
отчего и зачем эта боль...
Что она? Знак? Наказанье?
                  Напоминанье о вечной
Мировой червоточине?

* * *

В бытии параллельном
                я его убиваю, наверно,
Труп прячу, убегаю
                и, раскаявшись, плачу, наверно,
И с повинной являюсь,
              но это не здесь – там где-то
Здесь убивают меня

* * *

Дождь... дождь...
              Слушай, Отец дождя
Уничтожь эти дни,
              что так медленно катятся с крыши
Капают, капают с крыши
              попадая в лицо и за ворот
Для чего мы живем?
                        Ждем чего?
                        Отчего так ничтожна надежда?
Дождь, бесконечный дождь...
Ты слышишь, Отец дождя?

Страстная пятница

В черный день Его скорби,
                    когда Он на гору волок
Крест железобетонный
                    задыхаясь в поту, спотыкаясь
В этот день страстотерпный
                    накиряться по-черному, в стельку
Выть от скорби иной
Непонятной какой-то, дрянной
Но такой же смертельной

* * *

Ты – человек асфальта
                  порожденье субстанции уличной
Мерзкой тьмы подботиночной,
                  а не земли первовещной
Древоносицы вечной,
                    и в асфальт закатают, наверно,
Твою душу увечную

* * *

Свой кровный тайный долг,
                    биозадачу жизни
Тело забыло, а теперь плачет
В звездодверь стучится
                    и в хоры далекие ангелов
Втиснуться хочет
Только бы боль утихла

* * *

В теле душевном моем,
Теле замызганном
            светится точка одна
Микромир какой-то

Может быть, это звезда,
            но иного, невнешнего неба
Или это тот самый, о ком
Говорить мы привыкли
            своим языком раболепным
Как о Господе нашем
              и о Судье дел наших