* * *
Под ветвями словесными,
в сени зеленой, древесной
Прячутся деепричастия –
ящерицы языка
Рыщут, мигая чешуйками,
с золотыми играючи змейками
В многотравьи причудливом,
в чаще по имени Ща
* * *
Леший с проплешиной,
с бородою болотно-зеленой
Водяной водопьяненький,
полевик с хлебопеклым лицом
Домовой серогорбенький
и баенный жихарь-жигальник
В баньке сидят при лучине,
ухают, отхлебнув
Из ковша громовуху
и ругаючи втрынь, по-рогатому,
Цены на хлеб и на чмурь
Детское
Сахарный медведь
и заяц хлебномаковый
А вкусней всего, конечно, колобок
Только он живой
и быть едой не хочет
Слышишь, как лопочет по-печеному
На печном наречьи, на мучном
Видишь: скок-поскок и за порог
И убег, убег
по полю ночи черному
* * *
Сергею Завьялову
Перед бабушкой финской,
перед лесом исчезнувшей веси
Чуди, еми и мери
страх славянских, крестьянских детей
Слышишь, как в ступе летит
из-за леса, по небу ночному
Близко, близко уже,
и похитив, далёко умчит
И зажарит в печи,
и на косточках станет кататься,
Черноречь бормоча
на забытом, чудном языке
* * *
В песенке колыбельной
Приговорной, смертельной
Кто у зыбки? Не котка-коток
Покачать привлеченный
за хлебный кусок с молоком
А из пустоши тутошней
над малышкой нависшая Ягишна
Лишних ртов ликвидаторша
* * *
Царь-Девица степная,
командирша воинственных всадниц
Бабой-Ягишной дряхлой
ты на север дремучий ушла
Ты ли Пентесилея,
что когда-то сражалась с ахейцами
И любила Ахилла?
Все это в прошлом. Теперь
Ты гниешь на болоте
и в нечистое царство проход
Стережешь как вахтерша
* * *
Книги степей горькотравных
из батыевых книгохранилищ
И архивы из юрт –
тайнописьменный, дивный багаж
Все это сгнило, погибло,
в черном поле смешалось с костьми
Воинов русских, мордовских,
ну и монгольских, конечно,
Возле Дона неспешного
Но поющее дерево
выросло в поле погибели
И торжествует над гнилью
Сицкари
Достойно замечания, что из нескольких тысяч народа, живущего на реке Сить во всю длину ее, население Покровско-Сицкой волости предпочтительно известно под именем сицкарей.
Может быть, и спиваются
Как и все скудопашцы
на раздольях березово-ситцевых
Сицкари-своебыки –
то ли ближних карел однокровники
то ли литовцев,
а может быть, и варягов
Викингов, витязей моря,
славяноборцев потомки
А теперь хлебосеи – Иваны, Евсеи, Пахомы
И скулящий, дряхлеющий
у избушки старушечьей пес
В прошлом Гарм огнедышащий, страж
У пещер Гнипагеллира
Вавила и скоморохи
Эх, Вавила, Вавила...
Ты зачем вилы бросил?
И пошел вслед за музыкой,
За игрой скоморошной, гудошной?
Музыка станет огнем
Сено твое спалит,
рожь спалит, дом спалит
И сгорит твое царство
