ЖЕНА

        Она мне сказала, что ни с кем не чувствовала себя так спокойно и защищенно, как с ним.
        У нее были разные любовники: и вымышленные, и молодые, но всё как-то ей было неловко, неинтересно со всеми этими оживающими только ночью хмуробровыми, засупоненными в деловую одёжу людьми. Ребенка ее похитили, вытащили из коляски, пока она выводила с парковки машину, и спустя десять-двенадцать лет полиция все бездействовала, уверяла, что надо надеяться.
        А он расспрашивал ее о ребенке: какие пухлые у него были ножки, какой ротик, пинетки, составлял ему задачи по алгебре, выпилил лобзиком снежного зайца, говорил, что дети в пятнадцать лет иногда сходят с пути, пробуют и секс, и наркотики, но скоро ее сын непременно вернется и будет сидеть дома, сверкая волосами, выйдя из ванной, над транзисторной схемой. Она сообщила ему, что в течение двенадцати лет каждый день проверяет коляску, не вернулся ли сын, а он обнял ее и сказал: "хорошая, дружная у нас с тобою семья". Он ей сказал, что с усыновлением будет сложно, но он сделает все, что в его силах, а насчет своих детей он еще не уверен - да и стар, наверно, для нее, молодухи.
        Она мне показывала обручальное кольцо - он сам придумал дизайн, сам и выплавил из своей золотой школьной медали. Она начала вдруг плакать, рассказывая все это. Видно было, как сильно она к нему привязана.
        Она сказала, что никогда ни с кем так спокойно, уверенно и защищенно себя не чувствовала. И тут мне открылось, что он политический заключенный, убийца, он из безыменного страха, скупой смертоносной строки в местной газете превратился в человека с фамилией, поступью; он тремя предложениями, произнесенными тихим неокрашенным голосом: "Ваша светлость судья, у меня есть что Вам сказать...", всё свернул на свою сторону, изменил повороты судебной судьбы, из бандита в отрепьях превратился в мученика, чистого принца, провидца, защитника угнетенных идеалов страны. Жил, скрываясь, на отшибе в хибаре, а после страшных своих преступлений стал известен, и она на него обратила вниманье. И вот они поженились, и она ездит к нему на свидания в камеру и ходит по адвокатам, хлопочет, ждет, когда он выйдет на волю, а осталось сидеть ему еще сто двадцать шесть лет.