На заре существования "Литературного дневника" мне приходилось обсуждать здесь, в довольно язвительных тонах, проект энциклопедии современной русской литературы, подготавливаемой в журнале "Знамя". Мне было все же удивительно: как можно в здравом уме и твердой памяти основывать энциклопедию на отказе от избирательности, от предварительной выработки концептуальных подходов. Что случай этот не столь беспрецедентен - можно было себе представить. И вот нынче попустило провидение познакомиться с аналогичным сюжетом.
        Писатель Юрий Поляков задумал издать антологию молодых российских авторов. Это похвально. Самому ему недосуг, да он в этом и не слишком разбирается, - неудивительно. В чем, по моим понятиям, вопрос? Положим, Вас посещает желание сделать нечто важное и полезное, и Вы знаете, что у Вас это получилось бы. Однако Вам некогда, и Вы этого не умеете. Напрашивается вывод: надо выяснить, кто умеет (причем не вообще что-либо, а именно это), и поручить это дело ему.
        Но редактором-составителем грядущей антологии стал поэт и переводчик Виктор Широков. Против этого человека я, собственно, ничего не имею: доселе мне пересекаться с ним не доводилось, а в первой беседе по поводу данного проекта он произвел впечатление некоторой культурной вменяемости (скажем, высказанная им мысль о размашистой манере Анри Мишо как стилевом прообразе письма некоторых современных русских авторов, при всей поверхностности и экстравагантности, заслуживает дальнейшего обдумывания). Характерно, однако, то, что Широков признается: вся эта молодая литература для него - terra incognita, она же tabula rasa. Поэтому метод его составительской работы он сам описывает формулой: "Мне приносят - я публикую". Опираясь, подразумевается, на личный художественный вкус. Но разве вкус существует вне контекста? Правда, можно сказать, что границы контекста можно выстраивать по-разному: контекст в диапазоне от Мишо до Александра Еременко (о нем Широков также отзывался - скорее сочувственно, хотя и отдавая предпочтение Леониду Лаврову) позволяет, до некоторой степени, выносить какие-то осмысленные суждения по поводу последующих поколений русской литературы. Но тут возникает фундаментальное противоречие: ведь идея особой антологии молодых авторов как раз и означает признание того, что существует особый контекст поколения, в котором что-то мы про отдельных авторов этого поколения начинаем лучше понимать и лучше видеть! Поэтому формировать такую антологию, исходя из иных, внешних контекстов, - противоречит здравому смыслу.
        Прямым следствием такого подхода оказывается, естественно, принцип построения антологии. Алфавитный. Особенно почему-то радует Широкова то обстоятельство, что при этом открывать ее будет, скорее всего, Максим Амелин (мы, со своей стороны, непременно предложим стихи Владимира Авесова и Алексея Александрова, которые не то чтобы так уж сильно превосходят Амелина - но зато не отягощены, как тот, сомнительным антибукеровским анамнезом). Однако тут Широков, кажется, недопонимает. Весь пафос алфавитного принципа расположения материала состоит в том, что от характера располагаемого материала, в том числе и от качества текста, ничего не зависит. Неверно предполагать, что алфавитное расположение материала ничего не означает: оно означает, что, с точки зрения составителя, материал гомогенен и собственной упорядоченностью не обладает (особенно при равном по объему представительстве авторов, о чем также шла речь). Кстати сказать, именно с этим связано обращение некоторых авторов (скажем, Олега Асиновского или Германа Лукомникова) к алфавитному принципу расположения собственных текстов в рамках книги или подборки.
        Таким образом, мы присутствуем при возрождении принципа "братской могилы" (так в советские времена, кто помнит, назывались огромные коллективные сборники вроде ежегодника "День поэзии", также организованные по алфавиту авторов). Думаю, это характерный симптом, который следует сопоставить с другими аналогичными: с результатами "Анти-Букера", с прошедшим недавно в Переделкино Совещанием молодых писателей, где учили уму-разуму юношество (коему, в основном, было крепко за 30) Владимир Корнилов, Римма Казакова и другие не менее выдающиеся столпы русской литературы... Что-то это все начинает напоминать.