Раз уж зашла речь о лауреатах Анти-Букера, скажу и я. Но не о прозаике Иванченко, а о получившем поощрительную премию за поэзию Борисе Рыжем.
        Надо сказать, что мне однажды довелось пообщаться с этим молодым дарованием. Было это, чтоб не соврать, году в 95-м, когда я приехал в Екатеринбург в гости к тамошним молодым поэтам – авторам бумажного "Вавилона": Максиму Анкудинову и Алексею Верницкому (впоследствии убывшему в Англию и основавшему там литературный сайт своего имени). Леша с Максимом решили по этому случаю устроить небольшие литературные чтения в ДК, помнится, "Автомобилист", где у них такие дела обычно и происходили. Я, надо сказать, свои стихи читать не то чтобы не люблю, но как-то не считаю вполне удобным, поскольку это значило бы конвертировать в личный навар ту скромную известность, которой я пользуюсь отнюдь не из-за них, – а потому при публичных выступлениях читаю, как правило, чужие тексты – прежде всего, из "Вавилона". Так и в тот раз – я читал из первого и второго "Вавилонов" Львовского и Пащенко, Зондберг и Вишневскую, Звягинцева и Полякова и т.д. После чего некий молодой человек бросился на меня только что не с кулаками, объясняя, что такие, как я, и погубили матушку русскую поэзию. Ибо, кричал молодой человек, настоящая поэзия должна быть понятна всем! Есенина и Мандельштама можно читать в любой пивной! Сам он был при этом, кажется, несколько нетрезв (впрочем, возможно, это уже аберрация памяти).
        По-хорошему, конечно, надо было бы потребовать следственного эксперимента и отправиться в ближайшую пивную читать Мандельштама ("Стихи о неизвестном солдате", по возможности). Но уж больно я не люблю пивных, да и времени было жалко. Хотя – кто знает: тут ведь, видимо, важно не что читать, а кто, кому и как будет это делать: в известной стадии подпития лексика не играет никакой роли – работает чистая интонация... Ну, да это уже мои домыслы.
        Не скрою, демарш молодого человека (о котором Леша с Максимом затем сказали мне, что это местный поэт Рыжий) не произвел на меня большого впечатления, поскольку я немного знал екатеринбургскую поэзию, в т.ч. молодую, и представлял себе, что на первых ролях там совсем другие лица. И дальнейшие тексты и немногочисленные публикации тех же Верницкого с Анкудиновым, Александра Гааба, Ивана Бахрушева, Ежи Пальмова вполне это подтверждали. Но потом – Верницкий, как сказано, убыл в Англию, Бахрушев и Пальмов – в Москву, Гааб замолчал... И в итоге на вопрос: какие молодые поэты есть в Екатеринбурге? – все постепенно стали отвечать: Дозморов и Рыжий.
        Олега Дозморова я знал с начала 90-х, однажды даже сделал его небольшую публикацию в Москве. Это были изящные и милые, хотя ужасно однообразные стихи в духе сильно разбавленного раннего Кушнера. Рыжего я вскользь читал как-то в "Urbi" и не запомнил. Снова взять в руки того и другого мне пришлось в прошлом ноябре, когда эти же два автора были основными претендентами от Екатеринбурга на участие в фестивале "Культурные герои XXI века". Увы, оправдались мои худшие ожидания. Дозморов практически не изменился. Что до Рыжего, то это была плохо переваренная смесь из Гандлевского и Высоцкого, поневоле заставившая меня вспомнить о давнем приключении: такие стихи, в самом деле, можно прочесть в пивной. И экспертный совет фестиваля, вполне единодушно, обоих авторов отклонил. Спустя месяц Рыжий получил Анти-Букера. После торжественного обеда, сообщает Курицын в своем обзоре, он с кем-то подрался в холле гостиницы... Все-таки постоянство характера и жизненных устремлений всегда вызывает уважение, не так ли?
        Дело, конечно, не в Рыжем. И не в Иванченко. Весь "Анти-Букер" так устроен. Но это тема для отдельного разговора.