В развитие вчерашних соображений мне хотелось бы сказать о возможности еще одного антологического проекта. Мысль о нем пришла мне в голову, когда я пролистывал недавний томик Антонио Мачадо - изданный, как теперь часто бывает, роскошно, но бестолково (собственно, просто перепечатывается какое-то старое издание, но при этом опускаются все элементы книги, назначение которых новым русским издателям непонятно, - прежде всего, разумеется, комментарии). Томик этот заканчивается легендарным однострочным текстом, памятным мне с былых времен в более лаконичном переводе:

Эти дни голубые и солнце детства...

        Листок с этой строчкой был найден у мертвого уже поэта: Мачадо не писал моностихов, он просто не успел...
        Последний текст поэта - часто не закончен. Однако - по легко объяснимым причинам - нередко именно этот текст в дальнейшем функционирует в культуре как законченный: входит в первоочередной культурный обиход, цитируется, помнится, печатается в популярных, а не только академических изданиях... Сразу приходят на память державинская "Река времен...", фрагмент Салтыкова-Щедрина "Забытые слова". Поразительную пару к строке Мачадо составляют полуапокрифические последние полторы строки Мандельштама, в которых на месте "солнца детства" - "жирные вши"...
        Антология последних произведений выдающихся авторов могла бы стать чем-то большим, нежели любопытной забавой: смерть поэта редко бывает совсем уж неожиданной, и, наверно, в большинстве случаев в текст, оказавшийся последним, сознательно или бессознательно вкладывается какой-то особый мессэдж. К тому же эта финальная точка творческого пути - единственная, на которую мы почти всегда можем указать с достоверностью (первый текст, первый качественный текст, тексты, маркирующие какие-то вершины и переломы, - все это гадательно или субъективно).
        В разговоре о судьбе поэта часто присутствует нота финализма, как будто он с самого начала идет к своему концу. По-видимому, первым шагом в борьбе с вытеснением поэзии мифом о поэте (а вытеснение это вот уже не первый век идет полным ходом) могло бы стать создание не меньшей по драматическому накалу (пусть даже слегка мифологизированной) истории текстов вместо истории самого поэта как физической личности и социального субъекта. И здесь Антология последних текстов могла бы стать отправной точкой.