На давешнем авторском вечере в Крымском клубе прозаик Игорь Лёвшин ("ё" в фамилии обязательно, в порядке джентльменского соглашения с переводчиком Игорем Левшиным) высказал любопытную идею. Близится, полагает Лёвшин, вступление в литературу представителей новой социальной группы, которую он условно обозначает как слой менеджеров, и творчество этой социальной группы будет носить не менее революционный характер в развитии литературы, чем некогда - "разночинская литература" на фоне предшествовавшей дворянской. В качестве предвестия новой "менеджерской литературы" Лёвшин прочитал тексты двух никому не известных авторов, занимающих, по его словам, значительные посты в солидных западных фирмах.
        В чистом виде соображения Лёвшина не выглядят убедительными, равно как, пожалуй, и его примеры. Впрочем, со времен газеты "Гуманитарный фонд" помнится любовь Лёвшина к мистификациям (в частности, поистине превосходная статья была посвящена им рассказу о том, что человек по имени Владимир Сорокин является подставным лицом, чьи сочинения в действительности написаны неким Игорем Курносовым), так что, возможно, данных конкретных менеджеров и не существует в природе. Однако сама мысль о возможном вычленении в современной литературе некоторой группы авторов, объединенных общим социальным статусом, кажется достаточно интересной. Тем более что такой подход давно не применялся в русской мыслительной традиции, получившей в советские времена сильнейшую аллергию к социологизированию литературного процесса.
        Мне, однако, представляется, что как раз менеджеры тут особенно ни при чем. Есть социокультурная группа, о литературной продукции которой можно говорить уже сейчас как о состоявшемся явлении. Это молодые специалисты в области рекламы, public relations, массовых коммуникаций и новых информационных технологий. Поскольку вопросы языка и дискурса лежат непосредственно в сфере их профессиональных интересов, постольку и формирование общих для данной социокультурной группы языковых и дискурсивных особенностей происходит быстрее и быстрее рефлектируется самими ее представителями. Некоторые существенные черты "копирайтерской литературы" (от слова "копирайтер" - так называется человек, сочиняющий рекламные слоганы) можно наметить уже сейчас, опираясь на прозаические произведения Анастасии Гостевой, Елены Муляровой, Ольги Зондберг, Станислава Львовского (в данном случае в расчет можно брать и стихи), Романа Воронежского... Разумеется, среди этих черт - использование разнообразных реалий из соответствующих профессиональных сфер, специфическая лексика. Но наряду с компьютерными или журналистскими профессионализмами эти авторы (а зачастую, и даже в первую очередь, их герои, причем во внутренней речи) охотно употребляют и философскую, естественнонаучную, лингвистическую терминологию, англоязычные вкрапления. Типичный герой "копирайтерской литературы" одинаково глубоко интегрирован в мировую культуру и в научно-технический прогресс, но то и другое только усугубляет его экзистенциальные проблемы. Особенность этого героя в том, что у него, собственно говоря, по внешним меркам всё хорошо, и он это знает. "Копирайтерская литература" - это своего рода постэкзистенциализм: утрачена идея о человеческой индивидуальности как о единственном, но мощном ресурсе противостояния абсурду бытия, - однако на месте этой утраты осталась некая пустота, и герои (весьма, надо сказать, близкие к авторам: проза "копирайтеров" всегда лирическая и субъективная) "чувствуют сквозняк оттого, что это место свободно" (воспользуюсь гребенщиковской формулой, памятной оным авторам и героям с нежных юношеских лет). В текстах "копирайтерской литературы" часто встречается местоимение "мы": авторы осознают свое единство как социокультурной группы и не обинуясь выступают от ее лица.
        Перспективы "копирайтерской литературы" мне неясны. Думаю, что в скором времени так или иначе изменится социокультурная структура нашего общества, и тот слой, который эту литературу породил, достаточно сильно трансформируется, - надо думать, вместе с этим исчезнет и соответствующее единство текстуальных стратегий. Но пока, полагаю, это самое живое и актуальное, что есть в сегодняшней русской литературе.