Названы лауреаты Премии Андрея Белого за 1999 год. Как и следовало ожидать, решение жюри оказалось неожиданным.
        Прежде всего это касается поэтической номинации, в которой мы, обозревая шорт-лист, предполагали победу Сергея Стратановского: лауреатство Елены Фанайловой - недвусмысленный жест, показывающий нежелание жюри считаться со сложившимися репутациями и былыми заслугами (что само по себе, естественно, вовсе не означает, что стихи Стратановского хуже: просто с точки зрения "послужного списка" премия однозначно причиталась ему). В то же время ясно, что жест этот отражает еще и понимание обновленным комитетом премии (который, как выяснилось, теперь и являет собой жюри) стратегической задачи премии, которая в последние годы оказалась перед дилеммой: "пополнение Пантеона" - добавление к "живым классикам", каковыми стали теперь большинство лауреатов 80-х гг., однопорядковых с ними имен, либо поощрение авторов следующих поколений, плодотворно развивающих те же традиции - традиции русской неподцензурной литературы. Соседство в новом комитете ветеранов премиального проекта (Бориса Иванова, Бориса Останина, Аркадия Драгомощенко) и представителей этих самых младших поколений (Сергея Завьялова, Александра Скидана, Глеба Морева) обеспечило баланс этих двух идей: присутствие среди лауреатов Льва Рубинштейна и Дмитрия Волчека, виднейших фигур литературного процесса 80-х, как бы легитимизирует появление в этом же кругу Фанайловой, вошедшей в литературу уже в 90-е.
        Появление в шорт-листе по прозе текста Михаила Гаспарова "Записи и выписки" мы уже отмечали как событие. Жюри пошло дальше и присудило ему премию - думается, отчасти имея в виду и то, о чем писали мы в обзоре шорт-листа: представительство Гаспарова за круг ученых-гуманитариев, приносящих в литературу своеобразные новые веяния. Этот жест значим еще и в том отношении, что Гаспаров находится абсолютно вне каких-либо литературных группировок: в этом смысле его награждение - эффектная демонстрация независимости от групповых пристрастий. Содержательная сторона этого жеста вызовет, естественно, разногласия - в этом смысле характерно мнение Дарьи Суховей: "Жюри премии сочло новациями в прозе те вещи, которые, с одной из точек зрения, находятся за её пределами, с другой - являются уже давно полноправной её частью. Это записные книжки. Записные книжки М.Л.Гаспарова, конечно, неповторимы, но обозначать их как прозу - возможно, ошибка жюри". Думается, однако, что если из разных точек зрения выбрать строго профессиональную, то окажется, что новации все-таки налицо: в отличие от классических образцов литературного жанра записной книжки (вполне, согласимся с Суховей, канонического) - будь то Вяземский или Ильф, - текст Гаспарова, во-первых, обладает гораздо более сложной, многоуровневой структурой (в которой, например, важную роль играет противопоставление собственных маргиналий и вставных стихов и снов сына; добавим еще предметно-алфавитный принцип расположения), а во-вторых, совершенно специфическим материалом (что и отмечено в формуле номинации: "Изысканный жанровый опыт, претворяющий филологические маргиналии <...> в уникальный экзистенциальный текст"); в этом отношении наиболее отчетливой параллелью к сочинению Гаспарова является "Конец цитаты" Михаила Безродного, написанный, впрочем, насколько можно судить, не раньше и, к тому же, уже премированный в прошлом году Малым Букером. Пожалуй, лишь одну претензию можно предъявить к выбору жюри с полным основанием: Гаспаров не объявлял о завершении своего текста, а награждение произведения, работа над которым продолжается, - шаг довольно двусмысленный. Любопытно было бы услышать комментарии жюри на этот счет - впрочем, такая возможность, вероятно, будет при вручении премии 26 декабря.
        Премия Льву Рубинштейну также весьма важна и характерна, хотя и в ином плане. Рубинштейн - одна из ключевых фигур поэтического ландшафта последнего двадцатилетия, однако последние лет пять стихов он не пишет. Зато пишет некие прозаические тексты для журнала "Итоги". Поначалу бытовало мнение, что Рубинштейн то ли спасается журналистикой от прекращения поэтической активности, то ли, наоборот, погряз в журналистике и потому замолчал как поэт... Теперь ясно - и премия Андрея Белого закрепила и оформила это новое понимание, - что эссеистика Рубинштейна - не досадный паллиатив, а полноценная сфера творческой деятельности, не уступающая по литературной актуальности его стихам. Другое дело, что под название номинации "Критика и литературоведение" тексты Рубинштейна ну никак не подходят. Но тут, похоже, виноваты не тексты, а название, - не сменить ли его? Расширенная номинация, объединяющая эссе, критику, некоторые типы филологического и философского текста, могла бы называться, скажем, "Рефлексивный текст" (при всей условности такого наименования: понятно, что проза или поэзия тоже так или иначе рефлексивны).
        Наконец, награждение Дмитрия Волчека как издателя "Митиного журнала" премией "За особые заслуги" - жест совершенно естественный и не требующий особых комментариев. Сейчас говорят о том, что последние номера "МЖ" наполнены отталкивающими текстами, подчас далекими от литературы, и это отчасти верно; но не следует упускать из виду, что одним из принципов Волчека-издателя было публиковать тексты, которые не могли появиться в других местах; с этим уже был связан один перелом в истории "Митиного журнала", когда в начале 90-х некоторые привычные для него авторы оказались вдруг востребованы другими изданиями, и Волчек переориентировался на более узкий круг, после чего имена Владимира Кучерявкина, Шамшада Абдуллаева, Александра Скидана, Александра Секацкого не просто стали "фирменным знаком" журнала, но и вошли с его страниц в литературный обиход. И если теперь этих авторов также стали публиковать "Знамя", "Комментарии" и другие издания, - вполне логично, что Волчек попытался вновь сменить экологическую нишу. Тут, конечно, есть некий этический нюанс, связанный с заключением в скобки имени Ольги Абрамович, бессменного секретаря редакции журнала, которая, собственно говоря, и была его издателем (Волчек же, по крайней мере в 90-е, - только редактором). Надо сказать, что премии Абрамович заслуживает не в меньшей мере. Но, может быть, жюри и право - в том смысле, что наградить двоих сразу было бы неточно (заслуги Волчека и Абрамович вполне сопоставимы по масштабу, но лежат несколько в разных областях). Будем считать, что и у премии, и у Абрамович есть еще время (кстати говоря, идея о необходимости "Олиного журнала" бродит достаточно давно).
        В целом состав лауреатов премии Андрея Белого за 1999 год выглядит чрезвычайно удачным: баланс поколений, художественных тенденций, даже географический (без малейшей тени петербургского шовинизма) - все соблюдено и продумано. Другое дело - что среди номинантов осталось значительное количество тех, кто не в меньшей степени заслуживает награды, чем победители. Возможно, комитету стоит продумать возможность переноса номинантов на следующий год (в других российских премиях это не принято, а может быть, и напрасно). Хотелось бы еще заметить, что Волчек-издатель заступил дорогу к премии "За особые заслуги" другому издателю (и своему соседу по прозаическому шорт-листу), Андрею Левкину, который, вообще говоря, давно должен был ее получить за "Родник", - надеюсь, что жюри вспомнит об этом в одном из следующих лет.