дождь в моей жизни / 15.07.2003

• Александр Дашевский
  Московская стирка

  Отскакивала вода от асфальта. Жара, прижатая дождем к земле, пряталась в подъездах. Когда пропала последняя капля, сорокоэтажная стена дождя появилась заново. Москва, темная Москва, Москва пустая, Москва мокрая, Москва зеленеющая, Москва настойчивая, Москва мутная, гулкая, без людей, укрывшихся за стенами, приникающих лбами к стеклам. Прохладный, яркий, очень яркий город вставал на цыпочки, стоя по колено в воде.

  Ураган начался ранней ночью и продолжался часа два. Дождливая лава сурово смотрела с неба. Промокшие молнии зло сверкали, небо набухло от воды. Водосточные трубы сходили с ума. Еще шел дождь. Гром едва поспевал за дождем. Река перебиралась с неба на землю, пока не расползлась по асфальту.

  Дождь кончился, но эхо от ударов дождя раздавалось еще минут двадцать. Еще сползал дождь с балконов, крыш и деревьев. Новая река текла над головой, но ей уже нет дела до реки внизу.

  — Пошли!

  — Туда?! Там гроза.

  — Ничего, ларьки работают. Купим пива.

  — Я на нулях. Даже в метро за чужой счет ехала.

  — Заработай на Тверской.

  — Хер там заработаешь.

  — Штаны свои кислотные выброси, и заработай.

  — Ребята, вы покормите меня? Я жрать хочу.

  — Покормим, только пива сначала выпьем.

  Вода падала в метро по ступенькам и останавливалась, побежденная великим водостоком. Вымытые листья на деревьях напоминали зелень на рынке, земля покоилась на воде. Жара чуть выпрямилась. Мусорные баки уплыли с насиженных мест и выбрали другую пристань посреди озера. Каждая улица — канал, тянущийся в низину. Все лилось в низину.

  Река набросилась на бульвары, делая из них каналы со скамейками над теплой водой. Что лучше всего знать об этом мире? Все непохожи друг на друга и все это сделано специально для тебя. Многие из нас держат небо, кто с недовольством, кто с неохотой, чтобы оно не свалилось нам на голову.

  Каждый человек предназначен для чего-то — учти это или хотя бы запомни. Ведь даже это слащавое правило может кому-то пригодиться при определенной сноровке.

  — Ну, говори!

  — Улёт!!!

  — Видишь, а ты пиво пить не хотела.

  — Тебе правда штаны мои не нравятся?

  — Потом скажу.

  Впереди остатки шоссе; два шага до бульвара, мокрой пародии, сделанной из дождя на одну ночь, которая просуществует до утра и исчезнет до следующего раза, умчится, как цирк, за два часа снявшийся с места, превратившийся в людей, зарплату, клочок газеты, корм обезьяне и похождения больного верблюда.

  Когда все кончилось, народ выскочил на улицы, шлепая по лужам, добирался до своих машин и такси. Мужчины рассматривали зеленые ветки, разбросанные по черному асфальту, со значением перешагивали через глубокие ручьи, фотографировали уже далекую грозу. Скамейка. Сумка, не попавшая домой. От грозы кричат машины. Усиливается дождь. Милицейские машины рыщут по окраинам, пытаясь найти неглубокие улицы и как-нибудь выбраться отсюда.

  Несколько мужчин в подозрительно похожих светлых костюмах покорно стояли в метро, снова пережидая дождь, со скуки наблюдая, как жадно глотает воду гигантская воронка.

  Дождь падал с тридцатого этажа. Дождь падал с девятого. Вода валилась на голову. Хорошо, хоть небо осталось на месте.