стол в моей жизни / 1.04.2004

• Ирина Шостаковская

  ...Встав на четыре ноги, зажмурился и двинул вперед. Сердце, которое не могло ни биться, ни остановиться, четыре флагштока, окаянная брусчатка, бедный маленький Буркхардт, знал бы ты, что за город станет твоим пристанищем, тень от предмета, похожего на вытянутые четыре пальца в человечий рост, — с Новым годом! Спрятались, да?

  Они там жили. У нас, сказали, штаб, а у них курятник. Две банды от роду от шести до одиннадцати, верно, у одних был штаб в дачном домике, другие с трех сторон забили досками ветхий теннисный стол, пытались приладить дверь, но как там было темно — глаз выколи. Впотьмах соседу. Ничё, конспирация. И на закате мы с Антоном и Ленкой пошли вопить под окнами: Анькаааа! Вылезааай! Мы объявляем тебе войнууууу! Высунулась тетка, ответила: Аня моется, а вы шпана. Потому что одиннадцатый час вечера. Удалились, злорадно фыркая. Мы-то не шпана, а Анька точно буржуйка. Хорошие дети, сто томов внеклассного чтения в начальной школе. Анька сама виновата: показала домик, говорит, здесь у меня штаб, можете ходить, но тихо, потому что вам папа никогда не построит такой. Ага! Как будто никто не знает, что это курятник! А у нас штаб.

  На следующее лето уехала Ленка. И в штаб они уже не влезали. И стол окончательно развалился за зиму. И как-то он вообще оказался... чужой. Прошлым летом этого никому в голову не приходило.

  ...Какое следующее лето! Осенью, а не следующее лето. Время тянулось, как резина, следующим летом не было уже ни Антона, ни Кати, они жили в Ленинграде, а встретились мы еще всего раз, через пару лет, там же. Катя выросла, с ней стало интересно, между нами была решающая разница в один год. Они просили писать, но я не знала, о чем. «О музыкальной школе», — кто-то, помню, посоветовал, добрый был человек, после этого я поняла, что точно писать не буду. Какая разница, мы же все равно никогда не увидимся! Они далеко, в Ленинграде. Аньку я видела часто, она близоруко щурилась, а потом отворачивалась. Стыдно перед ней было невыразимо. Кто бы знал, за что. Я-то знаю, — хочется добавить, — да не скажу. Враки, не знаю. Но именно за это я почти ненавижу детство. Не выношу.

  Потом все потерялись.

  ...«С Новым годом», что могла на нем, то и написала. Сейчас уже не найти. Кошкина вечная нора в левом нижнем ящике, мотай давай отсюда, и кошки этой давно уже нет. И не только кошки. Чай, кофе, скипидар. Монитор.