сон в моей жизни / 9.09.2004

• Марина Тёмкина

          Мама пролежала в больнице две недели. Отец пришел её проведать. Ей не стало легче, но от лежания в больнице толку не было, дома, сказал он, скорее поправишься. Ночью он видел страшный сон и хотел его ей рассказать дома. Маму выписали под расписку. Ночью отцу стало плохо, и он умер от разрыва сердца. Так она и не узнала, что за сон ему приснился, и это её мучило. Мне долгое время хотелось этот сон узнать.

          Вообще-то я не очень-то верила в сны, опасаясь вещих и еще более кошмаров. Вот мой детский кошмар. Какой-то хорошо одетый дядька преследует меня на улице. Пытаюсь убежать от него, бегу по улице, вбегаю в подъезд своего дома. Он за мной, полы его пальто развеваются, вот-вот схватит. Взбегаю по лестнице, почему-то по черной, которая ведет на чердак. (Мама берет меня туда для смелости, чтобы не быть одной, когда развешивает стирку, я же развлекаюсь смотрением в чердачные окна и разглядыванием крыш.) Во сне думаю, что там на чердаке спрячусь, в крайнем случае, вылезу на крышу. Последний пролет лестницы, взлетаю, слабея от страха, утыкаюсь в чердачную дверь с большим замком. Как же я забыла, у меня нет ключа. Дядька настигает меня. Просыпаюсь в ужасе со страшным сердцебиением.

          Теперь я знаю, что это классический сон после травмы. Что-то пугающее в реальности, в чем себе не признаешься или что и самой себе не вполне ясно, приходит во сне. Причина всегда не одна, и, накопившись, они разражаются страшным сном. Многие тревоги и страхи могли шевелиться в голове моего отца в декабре 1951 года, разные. Ранение еще в 39-м году в Финляндии, в результате которого он хромал, ужасы недавней войны и Холокоста. Все мужчины в семье погибли, и вопрос, как будут выживать четверо вдовых сестер, у каждой дети, давил на него. Кроме возросшего финансового бремени, двое племянников, дети его любимой младшей сестры, остались круглыми сиротами и отданы в детдом. Отец пытался уговорить маму взять их к нам, но она не согласилась. Помимо чувства вины, это могло быть ему больнее, чем она могла догадаться. Мама сама тоже была измучена войной, страшными условиями жизни в эвакуации, где она работала вольняшкой-машинисткой в Гулаге. Сторговались на том, что родили меня.

          В окружающем контексте замолчанная катастрофа еврейства и нарастание волны преследований. Плюс травмы детства, которые имеют свойство обостряться в кризисе, увеличиваясь в размере и боли. Ему было 12 лет, когда семья подверглась послереволюционной экспроприации. Дом и пароходик, названный в честь его матери «Соня», отняли и семью выслали в Крым, в Джанкой. Только они обжились, купили лошадь, научились разводить виноград, их раскулачили. Отец отца, мой дед, умер во время обыска. Первый инфаркт отец получил после войны в 44 года. Стрессы на службе и в семье (жена-то опять-таки попала в больницу), трехлетнюю дочь увезли к его матери, моей бабушке. Все это вместе не расскажет мне его страшного сна. Ясно, что он не мог не присниться.

          Муторные длинные сны со множеством действующих лиц, от которых просыпаюсь усталой. Предутренние сны, от которых сердцебиение и просыпаешься абсолютно не сонной, но ничего из него не помнишь. Сны, которые хочется продолжать видеть и по своей воле как бы их досматриваешь, пребываешь в их счастливой эмбриональной жидкости. Сны с мамой, она укоризненно смотрит, критикует, как въяве, иначе не бывало. Страшные сны со змеями — у меня фобия, она возникает на месте травмы. Сны в воде, под водой, тону — это из опыта. Сны со снегом и ощущением долго остающейся радости, особенно если в этом сне вместе с сыном.

          Фрейд с интерпретациями снов, Юнг с символами сновидений, Лакан с приснившимися лингвистическими изысками, Кристева с черным солнцем в полусне. Сны литературные, в летнюю ночь, иль ты приснилась мне, придуманные или увиденные Толстым, Чернышевским, Достоевским и другими коллегами. Алкогольные кошмары в живописи Франсиса Бэкона, у кого их не было? он рискнул их написать. Сон он же мечта как одно понятие в английском языке. Страшное, как сон, детство Рубена Давида Гонзалеса Гальего.

          Пора посылать, в Москве уже завтра. Если успею, расскажу сон одиннадцатилетнего мальчика, пациента психотерапевтической клиники. Ему снится, что он нарушил запрет матери и наступил на электрический кабель около стройплощадки на улице. Свет в городе гаснет. Ему страшно. В кромешной темноте он бежит домой, но дома тоже темно. В его комнате из темноты возникает какой-то властелин космоса и на лету пронзает мальчика мечом. «Что же с тобой случилось потом?» — спрашиваю. – «Я умер». Такой кошмар, оказывается снится, если у ребенка суицидные мысли.