сон в моей жизни / 9.09.2004

• Юрий Цаплин
  Из скорлупы

          Сон — забытьё, и сон — перевспоминание. Сон — отдых, и сон — работа. Сон атеиста и ©Он верующего.

          Убедительная антропоморфность (моих?) снов. Не менее (и не более?) убедительная иногеографичность.

          Волга впадает в Каспийское море. Эпиграф к роману Пильняка, лозунг советской школы, притча во языцех. Парагвай основан выходцами из Уругвая и являет пример страны, состоящей из трёх не граничащих друг с другом территорий: равнины (без выхода к морю), горной полоски на юге континента и — наиболее подверженного влияниям — портового Севера. Общеобразовательный сон от 26 августа 2004 года.

          Сны: от би-бопа до фри-джаза и обратно. Звезда ассоциаций горит во сне в три раза ярче; из-обретающий свет её — ночной, быстрый свет! — выхватывает из тьмы и сочетает вещи более чем далековатые. Мы — у врат шизофренического запределья, по-взрослому: представительствуем и с той, и с другой стороны.

          «А когда у вас будет праздник, я сделаю “департамент” — йа, йа, “сборный полк”, как говорил Флобер». Сказано интеллигентной бабушкой — владелицей квартиры, якобы снимаемой Аликом в Москве. (5.10.2003)

          Плотность и размах, упругость и вязкость. Однажды, в 1995 году, я записывал три сна в течение восьми дней, но так и не добрался до конца. Куда там! И до третьего-то не добрался — отделался лёгким испугом:

          Вони вражають нас, аби спинити (удивляют, лишь бы остановить).

          Трамвай помчался безостановочно и стремительно, громадно; мигом покинул район и пересёк пустынный город; я глядел не в окно, а в свистящую ветром и пролетающим пейзажем щель меж дверей — хотел пораньше выйти? (15.08.2004)

          Сны, кстати, учат нас тому, что концов, остановок, выходов — не бывает; бывают — помеха, обрыв плёнки, затухание сигнала, прогрессирующий житейский склероз.

          Всё это, должно быть, уже давно кем-то записано, и вне всяких мистических смыслов, — как не может быть, например, никем не отмечено, что гоголевский «Нос» — это «сон» наоборот, — и не решимости ли взять и пойти справа налево, из разума и грядущего чиновничьего всеустройства — вспять и в бред, как из позвоночных — в океанский протобульон, мы обязаны рассказом?

          Там (слева и позади), куда наяву невозможно и стыдно, а во сне — запросто, — бабушки и дедушки, предки, возобновляемый ресурс девственности, призовая Эвридика. Ухватить ухватишь, а на поверхность не дотолкать: дыхалка слаба.

          Показалась бýхающая вкусным рэпом школа: портфели учеников, по заведенному, стояли не в классах, а на приступочках по внешнюю сторону открытых окон. Мы продолжали погружение. (15.08.2004)

          Сны животных (внутричеловеческих: восхитительные, вспомогательные, брутальные, — и вообще: косточки-бабочки, младший Золотой Век).

          Зашли пополнить запасы в булочную. «А этот — свежий?» — обнажённые, не загоревшие, но и не анемичные плечи молодой продавщицы, её поцелуй, улыбки, щёчки, волосы; меленькие, каких не бывает, и нефункциональные, коли жить ей и рожать-кормить наяву, сосóчки. (15.08.2004)

          Занятой — занятый, наш! — ум сна играет сам с собой то в греческие диалоги, то в русские загадки, то просто в беличьи салочки.

          «Смотрите, — говорил умный дядечка, показывая на телевизионную карту то ли небольшого городка, то ли нескольких соседствующих деревень, — сколько на левом берегу живёт сторонников партии “Молодая Укроссия”. А на правом — ни одного. Почему?» Впечатлённый, задумываюсь о извечном вооружённом конкурентном психологическом неизбежном антагонизме разнобережников: мол, если уж так повелось, что левые за “Молодую”, правые теперь хоть тресни будут против. «Ни фига, — говорит телевизионный дядечка, — просто дорога из райцентра приходит именно на левый: активисты приезжают, раздают-работают, а тащиться на мост и дальше им лень». И всё это: розоватый утренний свет, гибкая река наполовину во льду, автомобильная колея на реке — как-то связано с памятью об одном милом человеке, почему и... — (11.10.2003)

          Физически же ощущаемый «повышенный градус одухотворённости» — случайных, внесоциальных, ненужных снов (а пусть даже нужных, социальных и неслучайных) — неизбежно ставит под сомнение, приподтаскивает в ночную тень само это недопонятие, но вполне себе чувство «одухотворённости» — с «духовностью», «духом» и «душой» заодно. (Но и там, в тени и под сомнением — греет, жжёт.)

          Очарованность побочными эффектами телесности ли, логичности ли — разумности.

          О, физиология праведников и убийц, гения и дурака! И-го-го, дёргающая ножкой, выдыха-вдыхающая, скрипящая не зубами, так кроватью галлюциногенная тюрьма народов! Волглое, гибкое, нежное тело сна-разума в твёрдой, тонкой, хрупкой скорлупе жизни-деятельности: кто кого (переживёт)?

          Показывали ад, рай и, как мне теперь знается, нехилый плавный ряд промежуточных загробных обиталищ. Выяснилось, например, что ад отличается от рая не ужасами, но убогостью оформления и совершенной тупостью считанных сюжетных ходов. Помню вход: толстые каменные стены, табличка латиницей и в совершенно идиотском шрифтовом исполнении, супружеская пара привратников: вестибюль провинциального музея, лестница вверх. В раю куда забавней, но дни, — а я везде провёл по нескольку, — хотя варьируются, дурно похожи один на другой. (24.01.2004)

          Дискретно ли восприятие? О входных каскадах с уверенностью не скажу, но слова, если в них мы пытаемся укладывать его результаты, дискретны точно. А где дискретизация — там предел Найквиста с теоремой Котельникова, шум от наложения спектров, alias noise. Это я к тому, что сны, — то, что мы видим в той области, где ничего увидеть не предполагали, — может, в известном смысле этот самый alias noise и есть? (О квантовании по уровню, которого в жизни ещё больше: «5», «4» или «3», «люблю» или «не люблю», чай или кофе — не говоря.)

          «Чего ж ты хочешь, — сказали Бог и его жена, — и рай, и ад для вашего поколения будут неизбежно концептуалистские». Услышав это, проснулся хохоча и ужасаясь одновременно. (24.01.2004)

          «Спать грустно, — говорит героиня Годара, — даже вдвоём, это разделяет людей». «Спать важно, — отвечает славянское телевидение, — а всем вместе — здорово и весело», — выпускает на экраны «Спокойной ночи, малыши», «На добранiч, дiти», правильных белорусских панков Сашу и Сирожу.

          Сухопутные улитки верят то в существование осьминогов, то в труднопостижимые свободы рачков-отшельников, и, если повезёт, несут сквозь жизнь счастливый образ встреченного в детстве слизняка.

          Это только конспект. Да, это только конспект. Нет, это только конспект. Прочее (счастье) вам приснится само. (5.09.2004)