мобильный телефон в моей жизни / 2.03.2005

• Наталья Осипова
  Ночные письма

          Мобильник пискнул, сообщая о письме.
          Тем временем на другом конце коридора, судя по шуму голосов, стуку и шарканью, что-то произошло.
          Иду туда длинным коридором по стершемуся линолеуму.
          Двери двух палат, расположенных одна напротив другой, распахнуты.
          В одной на полу неподвижно лежит упавшая с кровати старая женщина в тонкой ночной сорочке, исхудавшая, с седыми всклокоченными волосами.
          Из дверей другой палаты только что вывезли в коридор кровать с телом. И сестра привязывает металлическую бирку к щиколотке полной ноги.
          В коридоре на банкетке сидит соседка умершей, грузная, пожилая женщина, и тяжело дышит.
          «Пишите, пишите сразу министру здравоохранения», — говорит ей сестра.
          «Давайте вместе ее поднимем», — предлагаю я сестре поднять упавшую с постели старуху.
          «Не буду я пузо рвать, — переходит сразу же на визг сестра, — сейчас санитары снизу придут».
          Сестра белой простыней пеленает тело перед тем, как отправить его в морг.
          Потом я увижу в окно, как санитары повезут больничную тележку с запеленатой мумией через двор к низкому, одноэтажному дому, стоящему вдалеке у больничной ограды.
          Потом, глядя на освещенную почти полной луной высокую кирпичную трубу котельной, прочту, наконец, полученную эсэмэску:
          «Учитель посмотрел в окно. Мимо пролетали мертвые космонавты», — гласит эсэмэска: приятель подруги, кажется, они сильно поссорились. Теперь упражняется в иррациональном письме!
          Отвечать не хочется.
          Но мобильник снова мигает, и: «Дедушка после того еще десять лет по деревьям лазал», — гласит его новое письмо.
          А внизу у входа в корпус поднялись ругань, стук и плач. Видно, что приехали родственники умершей, молодые и старые, женщины и мужчины, сначала что-то требовали, возмущались, потом притихли и потянулись гуськом с какими-то сумками и тюками по направлению к моргу.
          «Почему не отве», — спрашивает мой корреспондент.
          «Мне не до, я в бце», — отвечаю.
          «Выздоравливай, поправляйся», — немедленно отвечает он.
          «Спасибо, я здо».
          «Ура! — пишет он. — Да здравствует седьмое ноября праздник великой октябрьской...»
          «Нет! Чтоб его... и зачем только...» — думаю я...
          В корпусе напротив тоскливо сиреневым светом светятся окна операционных.
          Впрочем, действительно, сегодня — седьмое ноября. Утро раннее.
          Несколько дней спустя застенчиво спрашивает по телефону: «Ну, как там мои эсэмэски?»
          «Отлично! — отвечаю. — Замечательно! Спасибо!»