зима в моей жизни / 24.02.2006
- Татьяна Мосеева
ЁлкаВ начале был снег и этот снег был по колено. И мы шли.
Шли по билетам, два лба, хихикали и, может, даже боялись контраста наших недетскиих уже фигур на детской елке в ДК. Просто пойти забрать подарок (коробка карамели, пара вафель, 5 шоколадных) было как-то, по нашему далеко еще не взрослому разумению, жестоко. Кто-то же будет играть и работать для нас, людей с билетами.
И мы шли.
Двухэтажное здание ДК «Октябрь», выкрашенное в кирпично-красный (или выцветший кумачовый), толпа бабушек-дедушек-учителей-родителей. Мы встали у входа, чтобы спросить друг друга последний раз: «Может, не пойдем?» но не спросили, а просто постояли и вошли.
Разделись, гардеробщица, показалось, покосилась на нас («Тю, два лба! За дармовым конфетами пришли!»), но ничего вслух не сказала, и мы прошли в фойе.
Фойе представляло из себя сильно обшарпанный зал с лепниной на каждом шагу, включая ступеньки и перила. Лепнина кое-где (да практически везде) отвалилась, обнажив крученые проволочные штыри, составлявшие ее каркас. Под ногами, разумеется, было грязно-снежное месиво, размазанное уже пришедшими детьми.
Мы встали в сторонке. Действительно, старше нас не было никого.
Клоун собирал хоровод, но дети рвались из него назад к мамам и бабушкам, уже успевшим забрать подарок и распаковать его.
Мы заговорили о чем-то своем, хотя говорить нам было не о чем. Димка ткнул пальцем в фотографию какой-то актрисы с крупными нарисованными горошинами на щеках, и мы заржали, как лошади. Стали смотреть фотографии. Сорокалетняя Джульетта, она же Герда «засл. арт. России Ирина Евгеньевна Смирнюк», плеяда разнообразных по фигуре, но одинаковых по костюму снежинок «ученицы театрального кружка «Берендей» при ДК». (Почему их сфотографировали сзади?) «Лада Антипенко» Софья в «Горе от ума». Рядом, под стеклом, статья из окружной газеты: «Выходной? В театр!» с фотографией, на которой девушка страдала, христиански прижав руки к груди. Подпись: «В роли Л.Огудаловой Л.Антипенко, артистка театра при ДК «Октябрь».
Бабушки-работницы ДК позвали в зал. Крик: «Саша! Саша, ты где?». Восхищенный шепот: «Начинается!», «Уже начинается!».
Началось.
На сцену вывалился огромный пенопластово-бумажный шар с коричневыми подтеками клея, фонограмма снежного скрипа доносилась из двух колонок, отставая от движений шара на целых полминуты. Из-за шара вынырнул волк и, пытаясь отряхнуть от «снежных» бумажек наэлектризованные лапы, бросил в зал с уморительно наглой интонацией:
С Новым годом!
Кто-то из детей пустил по залу визг, похожий на икоту. На ребенка цыкнули.
Брат что-то протянул мне в темноте.
Хочешь жвачки?
Угу.
С наслаждением зачавкали.
Волк тем временем встретил девочку в голубых рейтузах, сером пальто и красной шапочке с помпонами.
Ирина Евгеньевна Смирнюк! гордо шепнул мне брат.
У него хорошая память, стихотворение может со второго раза запомнить.
Девочка хотела пойти на елку с соседским мальчиком Томасом, но у нее не было подходящего пальто. Она плакала, бухаясь на сцену всем своим весом, жалостливый волк поднимал ее, отряхивал и старался приободрить. Наконец, волк решил отнять деньги у богача, который собрался проехать по Главной Волчьей дороге, и купить девочке пальто на Лейпцигской ярмарке.
Девочка заметно повеселела.
Включали фонограммы из советских кинофильмов: «Три белых коня», «Пять минут», «Жил на свете добрый жук» каждый раз выбегали снежинки, исполняли без ошибок свои танцы, а на третьей песне на сцену вывезли жука на тележке, он размахивал в такт «лапками» и стучал себя по полому животу.
Потом проехал богач, а волк его победил. Потом был Лейпциг, нарисованный, как нам показалось, прекрасным пьяным сюрреалистом. И там, что неожиданно, тоже танцевали вездесущие Снежинки, ученицы театрального кружка «Берендей».
Потом состоялся торг. Волк оказался неплохим закупщиком, сбив цену примерно вдвое. Артистка Смирнюк облачилась в новое пальто серебряного цвета. Дорога домой, Томас (клоун, собиравший хоровод в фойе) торжественно приглашает девочку на елку. Корзина с мандаринами, Дед Мороз, Снегурочка, «с Новым годом, ребята!», «пожалуйста, пройдите за подарком направо из зала».
Мы забрали коробочки, за которыми, собственно, пришли, и пошли на троллейбус.
Дома нас спросили: Понравилось? Понравилось, сказали мы, потому что, правда, понравилось. Может быть, потому, что это была последняя елка и в Димкиной, и в моей жизни.
А снег потом был каждый год: зернистый, мокрый, в виде хлопьев, по колено, острый, скрипучий, пуховый, ледяной, белый, коричневый, серебристый, ватный, сладкий и один раз даже антарктический.