Секс в моей жизни / 29.03.2008

• Владислав Поляковский
  Божественный палач

  Искусство — это усовершенствованное насилие.

                            Кэти Акер

  *

  Это ты. Ты. Ты улыбаешься во сне, и в моем окне наступает свет. Когда ты спишь, всё вокруг — немо, и все — немы. Ты просыпаешься, и тебе тепло — а я: начинаю быть. «Всё» всё еще немо, но начинает существовать, как только ты открываешь глаза. Все реальное — это только то, что ты видишь; оно существует, пока есть ты. Чем дальше ты — тем меньше жизнь и меньше воздуха. Когда ты близко — жизнь начинает бить струей. Ты просыпаешься — и я оживаю, ты раздаешься говорить — и я слышу твой голос. Имели ли когда-нибудь эти слова — смысл? Я не знаю, в то время, когда это можно было бы узнать заняться этим, я был и остаюсь занят; мое занятие столь важно, что из него нельзя вычесть ни секунды времени: я люблю тебя. Это мое занятие — моя работа, моя специальность, моя профессия, мое хобби и мое творчество. Я хочу попросить тебя — быть, я хочу говорить и говорить, придумывать новые слова, чтобы догнать слово «спасибо», универсальное в своем применении. Я есть только рядом с тобой, иначе — меня нет.

  *

  Все уже живо; оно спит. Есть ты — ты выходишь на балкон мимо спящего ковра, твой голос везде вокруг. Я! Я есть — поскольку я определен рядом с тобой. Я хочу слышать твои стоны, когда я касаюсь тебя пером, оставляя глупые буковки и линии, я хочу рисовать свой узор на тебе, делать его совершенным, но он все равно не сможет сравниться с естественным узором тебя.

  *

  Я хочу слышать твои вскрикивания, когда я провожу линию по твоему позвоночнику, спускаясь ниже, я хочу касаться тебя и чувствовать тебя всю, каждую клеточку тебя.

  *

  Понимаешь? Да. Я знаю.

  *

  Я хочу касаться тебя языком, примерзая к тебе и греясь в тебе, я хочу говорить — пульсации языка достигают самой чувствительной точки тебя, центра — тебя. Я хочу слышать твой голос — уже — ничего не произносящий, я хочу, чтобы он просто был, чувствовать мельчайшие волны вибрации твоего тела, я хочу обнимать тебя, чувствуя биение сердца и ток крови: все это в моих руках, а весь я — в твоих. Я слаб, я весь твой — ты можешь сломать меня, если захочешь. Но я силен — я сильнее всего на свете, когда я касаюсь тебя языком, когда ты трепещешь, как бабочка, коснувшись цветка, я люблю тебя, я сильнее всего на свете, когда касаюсь самого прекрасного — тебя. Я хочу провести языком линию — от твоего подбородка до низа живота, оставляя влажный след, совершеннее любого слова. Я хочу спуститься ниже, чувствовать абсолютную сладость твоего тела так, как будто я касаюсь твоей души — тебя. Я люблю тебя.

  *

  Всё молчит, когда я люблю тебя, «всё» ждет мгновения, единственного мгновения, к которому я приближаю тебя, я хочу, чтобы ты распустилась невероятным бутоном и закрыла собой от меня весь мир — я не хочу его видеть, я, весь мир — гораздо меньше тебя, я хочу стать сладким вкусом тебя, твоего прекрасного тела. Я люблю тебя.

  *

  Улыбайся, ты — жива. Я жив — потому, что ты улыбаешься. Ты дрожишь, ты — жизнь, моя жизнь, моя жизнь — не в тебе, она — ты. Ты дрожишь, все сильнее и сильнее, твой голос — сладчайшая истерия жизни и воздух мысли, все слито в одно мгновение, которое, наконец, наступает. Ты расцвела. Ты пахнешь любовью и пахнешь жизнью, ты смешиваешь все краски и цвета, звуки и слова, сейчас ты-я неделимо и больше любого пространства, ты вмещаешь в себя всё: всё и мою жизнь. Я слышу твое дыхание, тонкое и хрупкое, я возвысил его, я чувствую, как тебе горячо, я вижу твою особенную красоту, которую могу видеть только я сейчас.

  *

  Трава бела, она не имеет иного света и цвета. Трава живет в асфальте и медленно распускается вслед за тобой. Чуть выше немые ждут мгновенья — сейчас оно настанет и для них, все оживет, и твой голос — зазвучит для них всех. Так — я — люблю тебя. Улыбайся, ты — везде.