«Ноль три». Телефонный звонок — и через минуту уже мчится по вызову машина «скорой помощи». Сколько вызовов за день! И «каждый день одно и то же», как говорит врач Алексей Андреевич Колышев: ушибы, переломы, ожоги... Записать один такой день — это, пожалуй, дело диспетчера «скорой», а не писателя. В повести Н. Адамян перед нами как будто совершенно раздробленные эпизоды рабочего дня врача. Проследим, есть ли какая-то общая нить, которая свяжет мелькающие сцены в законченную картину?
Мы увидим прежде всего, что героиня повести Ксения сталкивается не просто с переломами и ушибами, но с обрывками человеческих судеб. Пусть на миг — тем сложнее: все равно, чтобы помочь пациенту, она непременно должна понять душевное состояние человека, его прошлое, его отношения с теми, кто его окружает. Это не преувеличение.
Мальчик принял яд. Что диктует медицина? Промывание желудка. Все? Помощь оказана? Нет. Также необходимо, чтобы Ксения поняла мучительную неловкость первых минут, когда Владик пришел в себя и стыдится открыть глаза. Помощь — когда она охраняет его от расспросов, от любопытства посторонних. И что еще важнее — Ксения заставила отца Владика задуматься о том, как оберечь душу подростка от своей «доброй» мещанки-жены.
Столкновение героини с самыми разными человеческими судьбами каждый раз словно высекает искру, освещая какую-то новую грань ее души. И потому из вереницы «разрозненных» эпизодов незаметно возникает живой, цельный образ сердечного, открытого людям человека. Образ этот вылеплен точно и тепло.
Но жить с людьми — это не только отдавать им себя. Все, что видит Ксения вокруг, наслаивается на ее личные заботы и тревоги, оставляет свой незримый след. Вот Ксения берет в машину «скорой» Андрюшу Колышева, о котором его отец, влюбленный в Ксению, говорит ей: «Там так мало моего сердца». Ксения даже не успела и поговорить с мальчишкой, но они вместе помогли человеку, вовремя сумели избавить от лишних волнений его семью. И уже Ксения и мальчик оказались как бы в одном лагере, а Алексей Андреевич Колышев остался по другую сторону незримой черты, и больше Ксения не верит его красивым словам о любви. Вот и попробуй раздели, где кончается «общественное» и начинается «личное». Показать эту нераздельность живой, чувствующей души всегда стремится Н. Адамян. Проследим, как это ей удается. Обычно ее считают писательницей скорее личного, интимного плана. В самом деле, она с удивительной точностью и тонкостью умеет говорить о том сложном и важном, что скрыто в человеческих сердцах, о любви и честности перед собой, о подлинности чувств и отношений. Вернее, «говорить» не то слово. Н. Адамян не говорит о чувствах, не рассуждает, не рассказывает. Она умеет выбрать те необходимые, единственные детали, жесты, поступки героев, которые говорят сами за себя.
Ксении почудилось, что в ее жизнь пришла новая любовь. Ее точит неотступно вина перед мужем, перед сынишкой, она думает, что нужно все ломать. И вдруг оказывается, что этого от нее никто не требует: «А когда мы повторим тот волшебный вечер?» Только и всего. Оказалось, что это лишь «приятные события» после работы. Одна фальшивая нота — и доктор Колышев стал ясен и нам и Ксении: так не может говорить человек, который любит. А как точно, одной деталью, показаны отношения Ксении с мужем. Утром Вадим ушел, не притворив дверь, чтобы скрип ее не потревожил Ксюшу. Из-за этого ее будит весь шум большой квартиры. Тут и трогательная забота и неумелость, из-за которой так часто многое не ладится в семье. И все это в одном точном штрихе, а не в лобовых, прямолинейных описаниях.
Бесспорно мастерство Н. Адамян в изображении «малого мира» человеческой души, хотя в чем-то хотелось бы и предостеречь здесь писательницу. Не грозит ли ей опасность начать повторять себя? Конечно, каждый писатель возвращается мыслью к каким-то обр.азам и проблемам, которые ему особенно близки. Тем важнее не пойти по своим собственным следам, не сбиться на знакомые ситуации, привычные психологические ходы. Снова и снова — хорошая, умная, сердечная женщина, у которой так или иначе не ладится личное счастье, и человек, который недостоин или не может стать с ней рядом: не слишком ли часто встречается один и тот же мотив у Н. Адамян?
Поэтому особенно важно, что в своей новой повести Н. Адамян пробует выйти за пределы несколько узкого круга своих лирических раздумий и наблюдений. По-своему, в своем ключе писательница стремится передать широту и многообразие нашего мира, современного человека.
Ведь повесть Н. Адамян — это своего рода «двадцать четыре часа из жизни женщины» (помните рассказ Цвейга?). Но как все изменилось! Это новая женщина хотя бы потому, что она уже не может жить только своим личным счастьем или горем. У нее много обязательств перед миром. Она должна уметь сжать себя в кулак, забыть о своей слабости, потому что где-то чужой человек ждет ее помощи. Она должна не растеряться, столкнувшись с грязью, с затопленной в пьянстве судьбой, с самодовольным куражащимся чванством. И тут взгляд писательницы не менее зорок и меток.
На минуту возникает в повести фигура вахтера, которого просят о столь немногом: нужно позвонить по телефону, от этого может зависеть чья-то жизнь. Но как не насладиться тем, что имеешь право «не пущать»! «Что мне «скорая помощь»? Или начальство оно мне, или что?» И человек этот уже стоит, как живой, перед глазами, и все в тебе требует, чтобы не было таких. Вовсе не появляется в повести некий Васька, тот, что вызывает среди ночи «скорую помощь», чтобы подшутить над приятелем. Так легко! Что стоит набрать «ноль три»? И вот едет через весь город на ложный вызов усталая, измученная женщина, которую мы уже приняли как близкого человека. Мы сами ощущаем пустынность спящих московских улиц и бесконечные ступени, ведущие на десятый этаж, куда все-таки добирается эта ненужная помощь. И невидимый Васька превращается в наизусть знакомое существо из плоти и крови: это та подлость от равнодушия и бездумья, с которой нужно воевать, не зная покоя. Скрытая взрывная сила любви к людям и ненависти к бездушию, подлости — вот самая сердцевина творчества Н. Адамян, и нужно уметь расслышать все это в сдержанном, негромком, «будничном» голосе писательницы.
Всем своим творчеством Н. Адамян борется за человечность, истинность, справедливость в отношениях между людьми, не парадную, не показную, а повседневную, в каждом будничном проявлении. Потому и сама она не проповедует высокопарно святые истины, а заставляет увидеть их отсвет в скромном обличье «мелких» житейских происшествий.
Сюжеты рассказов Н. Адамян всегда очень просты. В беззаботной дачной компании («Белый гриб») царит приветливая ясноглазая Лиза, напоминающая маленькой Кате «тургеневскую девушку». Но вот Борис и Толя загорелись идеей починить соседке старинные часы, и обиженная Лиза, оказавшаяся вдруг не в центре внимания, тайком закинула в колодец нужный винтик, чтобы затея сорвалась. А Наташа, которой бы простительнее обижаться (ведь Борис, поглощенный Лизой, не замечает ее первого чувства), совершенно естественно, не задумываясь, не говоря ни слова, спасает дело, вычерпав ночью колодец и достав винтик. И мы уже видим самое зерно характеров обеих девушек, их отношение к чужой беде и своей маленькой славе, к любимому человеку, к его делу, больше — к творчеству. И красивая Лиза с ее мелким себялюбием совершенно отступает перед внутренней красотой угловатой, безыскусственной Наташи.
Стремление проникнуть в суть характера, в то, что скрыто под эффектной оболочкой, всегда движет писательницей. Это определяет и своеобразное построение ее рассказов: внешне — ровное течение жизни, никаких крупных событий, и в то же время внутренняя динамика, решительные перевороты, переломы в душевном состоянии героев, в их отношениях между собой и в нашем отношении к ним.
Не так важно, что именно послужило поводом для конфликта: в отношениях между людьми нет пустяков. По тому, как ведет себя человек в самой малой проверке, невзначай устроенной жизнью, мы видим, что правит им: требовательность или расчет, равнодушие или жаркая причастность ко всему, что происходит вокруг. Непримиримое требование человеческой чистоты — главное в произведениях Адамян. Наиболее открыто, обнаженно выступает эта тема в рассказе «Вина непрощенная...». Иван Ногайцев умирает. И кажется черствостью и жестокостью отказ Уварова прийти проститься с бывшим другом: перед смертью кончаются все старые счеты. Прощает вину Ивана некогда брошенная им жена, приезжая облегчить его последние минуты. «Так неужто твоя обида больше моей?» — говорит она Уварову. Но не свою личную обиду не может забыть Уваров. Когда-то его бывший друг толкнул на гибель невинного человека, переложив на него свою вину. Клевету, предательство не спишет даже смерть. «Не позволено жизнь на земле пачкать», — твердо говорит Уваров.
В рассказах Н. Адамян очень определенно противопоставлены светлое и темное, хорошие и плохие люди. Это вызвано желанием дать в краткой зарисовке и конфликт и его разрешение. Но иногда это переходит в прямолинейность, и тогда рассказ превращается в беглую иллюстрацию какого-то пункта прописной морали. Так, герои «Перевала» очень дружно по воле автора исключают Гиги из своего прямодушного братства: он оказался отрицательным. Нам, читателям, сообщили, что он женат и тем самым обманул доверие полюбившей его Ирины.
Но ведь сам по себе подобный факт возможен в жизни разных людей, и выводы из этого положения тоже могут быть различные в каждом случае, а мы о Гиги ничего, кроме этого факта, так и не узнали. А судьба героев интересует читателя только тогда, когда под внешним рисунком событий ощущается скрытое глубоководное течение, напряженная внутренняя жизнь. Хочется напомнить о произведении, где эта задача решена писательницей с особым мастерством.
Горько проходит день рождения Рузанны. Уже не желает ей отец «счастья, полного до верха, как этот стакан», и сама она пытается шутить: «Вы уж как-нибудь примиритесь с тем, что ваша дочь осталась в старых девах». Ей тридцать три года, и кажется, что уже ничего не будет впереди. Что ж, и это может стать темой глубокого, человечного произведения искусства. Повесть Норы Адамян называется «Девушка из министерства» — и с первых страниц мы видим Рузанну в кипящем водовороте деятельности. За любым делом, будь то организация нового кафе или распределение квартир, она видит живых людей, чья судьба, труд, отдых зависят и от нее. Только это ощущение своей нужности, полезности людям помогает Рузанне выносить и боль одиночества, и обывательское сочувствие к ее положению «старой девы». Именно работа дает Рузанне возможность быть пусть не очень счастливым, но таким независимым, энергичным, полноценным человеком. Так по-новому решается еще одна «вечная проблема».
Но основная тема повести начинает звучать дальше. Героине как будто улыбнулось счастье. Рузанна и Грант полюбили друг друга. Это нелегкая любовь. Внешне самое сложное здесь то, что Рузанна на восемь лет старше Гранта. В подспудном, внутреннем течении повести главное — это раздумье о том, как сочетаются большой, требующий человека целиком талант и большая любовь, поможет или помешает личное счастье творческому возмужанию молодого художника. И призвание, и возраст Гранта, и самый его характер — все это, по мнению его сестры Аник, никак не подходит для семейной жизни. «Когда он веселый, весь мир готов тебе отдать. Когда грустный — всю душу твою возьмет. А на каждый день ему никто не нужен», — говорит она Рузанне. И Рузанна решает оставить Гранта, не сказав ему даже, что у них будет ребенок. Пусть его ничто не связывает, думает она, пусть и вправду насытятся его глаза и созреет сердце.
Права ли Рузанна?
Кто из них прав и кто виноват, когда Грант делится с Рузанной горькими сомнениями в себе, в своей работе, а она пытается по-женски — лаской, поцелуем — успокоить его и слышит в ответ: «Почему-то всем женщинам кажется, что именно так надо утешать мужчин...»
Или вот семейный праздник в доме Рузанны. Она так ждала его, хотела объявить родным о своих отношениях с Грантом. А он приходит с шумной незнакомой компанией, чужие люди пьют за какую-то неведомую Вануи.
Поломанный праздник, от которого остается вместо начала новой жизни лишь неразбериха, грязная посуда и папиросный дым в комнате, И за всем этим без слов унижение и смятение Рузанны, стыд перед родными, сознание страшной далекости, отчужденности Гранта. Так мальчишеская беспечность его оборачивается душевной глухотой. А может быть, это надо простить, если потом он появляется вновь, влюбленный, окрыленный, — он посвящает ей свою картину «Любовь». Быть может, Рузанна должна была бороться за свое счастье?
Писательница предоставляет и героям и читателям по-своему решать это, как приходится решать в жизни, когда по немногим приметам нужно постичь существо другого человека, и так легко ошибиться, и каждый принимает на себя всю весомость ответственности за свои решения: ведь в жизни рядом не стоит заботливый, все объясняющий и налаживающий автор. Поэтому повесть Н. Адамян так задевает людей, заставляет думать, спорить.
Сама писательница одобряет решение Рузанны. В ее поведении она видит то новое, что отличает coветскогo человека. Веками это считалось страшным несчастьем для девушки — оказаться без мужа, с ребенком на руках, всеми презираемой. И вот новая женщина — не брошенная, не обманутая, сама избравшая трудную судьбу, потому что думает не о себе, не о том, «что скажут люди», но о будущем дорогого ей человека. И при этом она вовсе не считает себя несчастной жертвой, в ней есть твердость и независимость женщины, ставшей равноправным членом общества, способной воспитать своего ребенка, зная, что на нем не будет пятна «незаконности», отверженности. Так исподволь проступают в повести чистые, человечные законы нашего общества. Не буква закона, подчас не совсем справедливая — недаром столько споров ведется в печати о «метриках с прочерком», — но дух, моральные основы самой жизни нашей. И достоинство книги Н. Адамян в том, что эти важные, прекрасные черты нашего строя даны не в торжественных декларациях, а угадываются во всем облике героев, в их чувствах и поступках.
От книги к книге писательница стремится решать волнующие ее морально-этические проблемы на все более широком жизненном материале. В этом направлении важным этапом, логичным и закономерным мостиком от «Девушки из министерства» к новой повести «Ноль три» служит рассказ, или скорее повесть, «Покинутый дом». Сюжет его обычен для Адамян. Но не просто разница вкусов, трения между невесткой и свекровью привели к тому, что Джемма покинула дом Марутянов. Все казалось так мирно, благополучно в этой изысканной квартире. На свадьбе Варвара Товмасовна говорила проникновенно: «Я горжусь своим сыном не как мать, а как человек. И сейчас, на пороге новой жизни, я повторяю ему: будь честным, будь принципиальным, будь мужественным... От моей Джеммы я потребую только одного: чтобы она была полезным членом нашего общества». И она запрещает гостям кричать «горько», говоря: «Мещанству нет места в нашем доме».
Все идет правильно в этом доме. «Правильными» словами уговаривает Варвара Товмасовна невестку, к которой вдруг пришла непрошеная поздняя любовь: нельзя разрушать семью, нельзя забывать о ребенке. И никому не важно, что семья эта — только видимость. Постепенно Джемма привыкает к этому кукольному дому. Принять гостей, отдать в чистку костюм мужа, купить нафталин — вот чем заполнена ее жизнь. И уже легко за примеркой модного платья вспоминает она о своей разрушенной любви, и ее располневшее розовое лицо ничего не выражает.
«Правильно» воспитывается и сын Джеммы. Мальчика водят на сольфеджио и не дают ему денег — ведь дети от этого портятся, — и не возят в школу на машине, потому что это непедагогично.
И все же именно открытая всему душа ребенка, как лакмусовая бумажка, показывает неблагополучие в доме Марутянов. Как случилось, что столь заботливо лелеемый ребенок становится дерзким, циничным и наконец попадается на преступлении? К этому ведет все. Когда его отец угощал в своем доме «нужных» людей и превозносил их достоинства, десятилетний мальчик напряженно пытался все осмыслить и спрашивал мать: «Они все врут?» Этот детский вопрос вскрывал самое главное в стиле жизни этих людей: ложь, фальшь.
Эти люди обо всем умеют говорить высокими, идейными, прочувствованными словами. Но все это маска, мимикрия. Надо назвать их по имени — это те же мещане, копошащиеся в своем затхлом, нафталиновом быту, те, с кем так страстно воевал Горький, кого хлестал своим бичующим стихом Маяковский. Только теперь они еще лучше научились произносить правильные слова об общественном долге, о принципиальности и даже при случае цитируют Маяковского. Именно такими высокими фразами отговаривает Варвара Товмасовна своего сына спорить — вместе со всем заводским коллективом — с директором, защищать честного старого работника, которого хотят уволить из-за каких-то бумажных, анкетных соображений. Причем это не просто трусливые «воздержавшиеся», это подлость активная, воинствующая. «Ты ни в коем случае не можешь промолчать. Ты как раз непременно должен выступить» — выступить против того, что он минутой раньше хотел защищать!
Всем ходом повести автор разоблачает аморальную, беспринципную психологию этих людей «двойного дна». Мещанство живуче, и нужно бороться с ним напористо, страстно. И очень важно, что Н. Адамян ведет эту борьбу с гневной непримиримостью и огромной верой в то, что вся здоровая сила и чистота нашего строя победят ржавчину мещанства. Недаром эпиграфом к «Покинутому дому» взяты мужественные, утверждающие слова Горького: «Хотя ложь еще живет, но совершенствуется только правда».
И в «Покинутом доме» и в «Ноль три» мы видим, что во имя тех, кого она любит, писательница учится «быть злой», мужественной, учится непримиримости к плохому. Но все же порой эта мужественность изменяет ей. Н. Адамян вдруг становится очень жаль своих героев, когда им плохо, и она пробует их немножко утешить, непременно свести концы с концами. Она побоялась оставить Ксению («Ноль три») на перепутье, поспешила с символической счастливой концовкой: «Ксения быстро пошла навстречу мужу». Но тут внешний знак душевных переживаний потерял обычный у Н. Адамян глубокий смысл, он не поддержан всем развитием отношений. Ведь не решено главное, что внесло разлад в семью: как уберечь любовь от повседневности, от привычки, от прозы, как не заменить ее будничными хлопотами: поешь, заплати за квартиру... А ведь об этом приходится задумываться почти каждой семье.
Так же неожиданно все устроилось в «Покинутом доме»: непонятно, неизвестно, как же сумели стать на ноги, начать самостоятельную, настоящую жизнь Джемма и ее сын. И даже Рузанне, которую мы оставляем в тяжелый для нее момент, Н. Адамян подкидывает в утешение заграничную командировку: поезжай, рассеешься, забудешься...
Не нужно этих приклеенных благополучных концовок! В рассказе «Золотая масть» один герой говорит о друге: «Мы его строго любим». Хочется пожелать писательнице, чтобы она всегда именно так относилась к своим героям. Надо верить им, они сильные, они все выдержат и преодолеют!
Новый мир, 1961, ╧5, с.246-250.
|
