Книга эта с секретом и открывается не сразу. Название — «Соглядатаи и поднадзорные» — отвечает лишь одной из внешних линий сюжета, словно приглашая читателя разобраться самого, что тут главное. Английский писатель Сид Чаплин, родившийся в семье потомственных шахтеров, прекрасно знает жизнь пролетариев и симпатии свои отдает рабочей теме. Советскому читателю знаком его роман «День сардины» — о нелегкой судьбе рабочего паренька Артура Хаггерстона. Вот и в новом романе Сида Чаплина любовно выписан небольшой английский городок, рабочие кварталы вдоль Дороги. Однообразная и все же привычно-втягивающая страда кузнечного цеха — она дает молодому Тиму Мейсону по прозвищу Тигр ощущение гордости своими руками, своим умением.
Тешащая самолюбие воскресная мужская свобода, торжественный рейд по всем местным барам и пивным, мир дешевых духов и простеньких приключений. Так жил до сих пор Тигр Мейсон, «невысокий рабочий паренек петушиного веса и задиристости...» И на пороге новой семейной жизни заботы его наивные и больше внешние: как он выглядит, что скажут о нем гости на свадьбе, приятели по цеху, донимающие ухмылками и солеными подковырками. И жаль беззаботного мужского братства гуляк и сердцеедов. И донимает мальчишеский страх перед бесповоротностью этого шага. И девушка, которую он любит, сейчас кажется незнакомой, пугающе враждебной. Меньше всего думает он о ней, о ее мыслях, чувствах, страхах. И так далеки от него мрачные рассуждения старого Питера о молодоженах: «Они друг другу чужие и будут чужими еще черт знает сколько».
Постепенно из-за бытовых картинок, которые порой даже коробят некоторой вульгарностью, встает все отчетливее внутренняя тема книги: как же это происходит, как два доныне отдельных человека создают новое, качественно иное целое, имя которому — семья?
Тигр Мейсон и Джин Кидд — как будто удачная пара. Но как поначалу далеки они друг от друга. Он еще «не принял» ее как личность, не подозревает о том сложном и увлекательном мире, в котором она была как дома. И в то же время не желает делить с ней свой потаенный мир мечтаний и стремлений. Он ревниво хранит неприкосновенность своей души, «которая вовеки не должна достаться Джин в добычу». И немало еще искусов — врагов возникающей семьи. И призрак однообразия, плоского прозябания. И почти неизбежное для молодоженов испытание родней. Ведь притираются друг к другу не просто два характера — два мира, два различных уклада, въевшихся в каждого с детства. И на каждом шагу миры эти сталкиваются, засыпая осколками семейный покой. Что для Джин — родная стихия, то для Тигра чужеродно.
Молодые поселяются у родителей Джин. Тигра невыносимо раздражает бестолковый галдеж этого дома, и как разодета Глэдис, сестра Джин, и как ведет себя за столом ее муж Джетро, и как мгновенно, при всех вспыхивают между ними склоки, перепалки. И как забит и неслышен в доме отец Джин!
И все же Тигр и прав, и неправ. Молодым часто не хватает широты взгляда, чтобы понять: чужое не нравится не потому, что плохо, а потому, что не свое, не привычное. Как знакомы всем молодоженам, живущим под родительской кровлей, эти мельчайшие поводы для раздора. И стоит посмотреть, как осторожно старается Джин провести свою неокрепшую семью через эти рифы и пороги.
Она чутко угадывает, когда Тигра коробят нравы ее семейства, и дает ему понять, что тут она на его стороне. Она понимает, когда надо, вопреки уговорам матери, настоять на том, чтобы навестить родителей Тигра, и когда отпустить его одного к своим. Когда дать ему отпор и как сообщить ему неприятное — не сразу, а подготовив его. Исподволь наблюдает она за мужем, изучает его силу и слабость. Медовый месяц — это, оказывается, еще и напряженная работа мысли, исследование незнакомого существа, от которого будет теперь зависеть каждый шаг твоей жизни.
Постепенно Тигру открываются ее человеческие качества. Покоряет ее готовность разделить его печаль, способность утешить. Ее мужество, ее решимость. Так мечтала она о собственном доме, так противилась желанию Тигра снять пока хоть какую-нибудь квартирку. Но она чувствует, что для настоящей семьи необходим свой угол. И осмотрев грязную, запущенную квартиру на той самой улице, о которой прежде она и слышать не хотела, Джин без сил опускается на ящик из-под апельсинов и говорит сквозь слезы: «Вселимся». Она уже овладела умением отказываться от своего желания, когда этого требуют интересы семьи. И отец Тигра уважительно говорит: «Храбрая у тебя жена».
В буднях и тяготах возникают новые узы. И уже Тигр ищет в себе новый дар — сделать что-то приятное, добром, а не упрямством перебороть размолвку. И уже от всяких сторонних соблазнов пылкого, увлекающегося парня удерживает страх — «не простой лишь страх скандала, а страх непоправимо сломать что-то прочное, быть может, долговечное». И уже не нужны засовы и ограды на душу: всякая радость и тревога, всякая мысль — их общее достояние. Рождается новая, чуткая связь между ним и этой женщиной, когда каждое его движение эхом отдается в ней, и ее мир, ее огорчения и желания уже не могут восприниматься для него как что-то чужое и отдельное. Он ощущает, как бесконечно она ему верит, как бесконечно от него зависит — и тем словно обязывает его к силе, мужеству перед лицом жизни. «В этом-то и суть супружества: бросаешь в общий котел и слабость свою, и убогий свой запасец силы, а приходит пора, и черпаешь оттуда — силу».
Не ровно, не гладко протекает становление семейного очага. И очень правдиво и откровенно рисует это автор. Не раз еще домашний лад взорвут новые бури. То Тигр снова ощетинится, когда Джин ловит его на слабости, там, где он дрогнул, отступился; то затоскует о былой холостяцкой вольнице. Еще и еще неизбежные испытания — ребенком, который врывается неожиданным гостем, грозя уже слаженному союзу двоих, и безденежьем, и угрозой бездомности.
Но во всех этих бурях и неурядицах исподволь становится все глубже и серьезнее характер Тигра. Он взрослеет, мужает, ищет свое место в мире среди людей.
И тут нам открывается еще один пласт этой книги. Действие ее не замыкается в семейные рамки. Семья, как бы говорит Сид Чаплин, — это необходимый оплот для того, чтобы твердо шагать по жизни, исток и опора характера.
Тигру двадцать три года. Мы встречаем его в пору смутной неудовлетворенности, поисков себя, какая бывает у каждого. В ту пору, когда решается — плыть по течению или против, Довольствоваться протоптанной колеей — работа, еда, свой уголок — или тебе нужно еще что-то в жизни. Это глухое беспокойство толкает Тигра к отцу. У него ищет он ключ к себе. Он ощущает разгадку в том, каким был отец в молодости, — в его широкой общительности, готовности всегда привести в дом людей — тех, кто дарит пищу мысли в ответ на чашку чая, и тех, кто «пал духом и брюхом», особенно в трудные послевоенные годы, когда все было по карточкам. Сколько их было — тех, что «приходили унылые, а уходили веселые!» И, видно, Тигр унаследовал этот драгоценный дар. Люди чувствуют в нем надежность, силу, тянутся к нему, ждут от него поддержки. Джин понимает: природный дар — «дар обращать на себя людское внимание; дар принимать все близко к сердцу и глубоко задумываться обо всем».
«Человек для людей», человек, который становится для всех окружающих центром притяжения, источником силы... Откуда берутся такие люди?
Сид Чаплин показывает, как человек идет к этому призванию, как оно пробивается еще неосознанно в нескладном, неумелом парне. И все же он еще не готов к этому призванию. При всей своей симпатии к герою автор не скрывает его слабостей. С поразительным знанием тайных струн человеческого сердца рисует Чаплин, как трудно вступить на этот путь. Тут надо преодолеть вековую заповедь: «Иди своей дорогой, не встревай, куда не просят, будь благоразумным — и всякая напасть тебя минует. Не встревай. Занимайся своим, не суй носа в чужие дела». Это въелось издавна, об этом твердит и мать: «Другим тут еще пособлять — когда еле успеваешь самому себе и семье пособить, чтоб ко дну не пойти».
Тут мало только желания помочь людям. Тигр долго не может понять, как дать выход этой своей тяге к людям. Отец старается разжечь искру, дает мятущейся мысли Тигра направление во вне, в широкий мир, заставляет задуматься о «миллионах и миллионах бедолаг». «Когда ты по ноздри в сытости, когда глаза и уши заняты, забиты всякой всячиной, то и не задумываешься о главном... А проблема перед нами немалая... Держи глаза настежь открытыми, высматривай знамение времени». Так тянется преемственная нить от его собственной молодости, от крупных рабочих стачек и волнений в давние годы кризиса, годы трудовой солидарности, профсоюзной борьбы.
Надо преодолеть еще один искус — «пробиться», «выйти в люди». И еще — одолеть страх потерять работу. Тревога за жену и ребенка... Автор честно показывает: не так уж напрямик Тигр рвется в бой. Но раз сробев, Тигр не находит себе места.
Такой проверкой на пути к людям стала для Тигра встреча с Тустепом. Это своеобразнейшая личность, находка писателя. Бывший боксер, «живая легенда Дороги», для которого помощь людям стала главным делом жизни. «Всегда он в гуще заварухи — будь то выселение, уличная драка или выборы». Он сам признается: «Меня хлебом не корми, дай лишь просветить людей, сорганизовать, сплотить». Как говорит Тигр, еще долго «люди не перестанут попадать в беду. Для того Тустеп и существует — для тех, кто в беде. И по-моему, от него прямая польза». Для Тигра это проба, один из вариантов пути.
И тут по-новому поворачивается семейная тема. Прежде Тигр думал: жена — это так, для дома, а решения и поступки, связанные с большим миром, — сугубо мужское дело. А оказывается, этой неотделимой половине твоего «я» вовсе не безразлично, как поведешь ты себя за стенами дома, будешь ты мужествен или труслив, верен своим убеждениям или отступишься от них. Какая неожиданность для Тигра, когда Джин, так мечтавшая о собственном доме, Джин, уже ждущая ребенка, осуждает его за то, что он не присоединился к Тустепу, не встал с ним в пикет перед судейскими, выселяющими из дому четыре семьи. «Конечно, нас теперь ребенок свяжет по рукам и ногам, и дом купить не на что будет... Но все равно, раз решился, значит не виляй, не отступай». Она же требует, чтобы он, переступив через свою обиду, помог опустившемуся приятелю: «Мы ведь за него в ответе». И в серьезной размолвке с жизнью, когда Тигр чувствует, что люди от него чего-то ждут и требуют, и не хватает сил, и мир кажется лишь океаном нервотрепки, Джин возвращает ему мужество, оказывается ему опорой. Вот в чем истинная суть семьи. Он в мире с Джин — и отступает глухое чувство бессилия перед судьбой. Джин — его скала, его твердыня.
Нет, не только домашние заботы нести им вместе. Вместе выходить в большой мир, растить в себе человека. Самые исконные женские заботы толкают Джин к широкому взгляду на мир. Она думает о будущем своего ребенка. «Дай бог, чтоб мы не единственной опорой ему в жизни были». Думаешь о себе — думай о людях. Эту ответственность за все, что происходит при нас, ощущают они оба. И когда в кварталах вдоль Дороги назревает кровопролитная резня — хозяева по извечному рецепту, чтобы отвести гнев бедноты от себя, натравливают народ на пришлых, на чужаков, на цветных, Тигр выходит один против разъяренной толпы. Пусть пока неумело — озверелую толпу словами не проймешь, — и все же в сознании многих это оставит свой след. И прощаемся мы с Тигром тогда, когда он снова затевает борьбу с хозяевами, решается на отчаянный шаг, рискуя лишиться крова для жены с крохотным ребенком. В конце книги Тигр уже становится преемником отца. Мы чувствуем это и по такой детали: на похоронах отца только у него достало сил и внимания, несмотря на поразившее его горе, подумать о незнакомом старике, неизвестно откуда появившемся на похоронах. Это чисто отцовская черта — внимательность и отзывчивость.
«...Никто и не заговорил с ним. А он, должно быть, знал отца. Кому-то из нас надо же поблагодарить». И разговор с этим стариком открыл ему истинную суть его отца и цену прожитой им жизни — если человек из такой дали миль и лет приехал проводить того, с кем тридцать лет не видался, если за это время не потускнела память о нем. И самое главное, что открыл ему старик: «Если бы явились проводить его все те, кому он помог тогда, выслушал, посочувствовал, то они бы и не уместились тут». Быть может, это высшая оценка человеку.
Так книга Сида Чаплина приводит к самым важным раздумьям о месте человека в жизни.
Семья и школа, 1970, ╧7, с.49-50.
|
