Обаянием свежести, непосредственности дышит первая книга американской писательницы Харпер Ли «Убить пересмешника». Ведь о жизни маленького городка Мейкомба рассказывает сама Джин Луиза Финч, по прозвищу Глазастик. Прозвище это не зря дано приметливой и смышленой девчонке. Оттого так решительны и неожиданны в книге характеристики взрослых, так смело перемешаны события самой разной величины. Вот за окном творится что-то невиданное. Глазастик в ужасе: конец света?! Нет, объясняет отец, это снег. Здесь, на юге, о нем не слыхали уже полвека. Сколько волнений! Подставишь язык — жжется! Снег горячий? Не ходи по нему, от этого он пропадает, говорит старший брат Джим. Вместе ломают голову: как слепить снеговика? Можно одолжить снега у соседки. Можно сначала слепить грязевика, потом облепить снегом, ведь его так мало! И все это зримо, неподдельно, девчонка стоит перед нами как живая, мы верим в подлинность всего, что происходит в книге. А когда войдешь в этот мир, открываешь, что не так в нем все просто, не одни здесь игры в привидения и жар-пар.
...Мисс Кэролайн читает первому классу сказки про кошек в нарядных платьицах и про жабу, которая живет почему-то в доме. Мальчишки в рваных рубашках и девчонки в платьях из мешковины принимают эти пустяки с превосходством взрослых. Они, едва научившись ходить, уже окапывают хлопок и задают корм свиньям. Они знают жизнь не по сказочкам. Мисс Кэролайн попадает впросак, не понимая, что стоит за спиной грязного или упрямого мальчишки. Джин Луиза в семь-восемь лет разбирается в жизни куда лучше. Она объясняет незадачливой молоденькой мисс, что, например, Канингемам нельзя предлагать подачки. «У них мало что есть, но они обходятся». Они — бедные фермеры, но из породы непреклонных. Глазастик-то знает, ей отец объяснял.
Да, Аттикус не боится рассказывать дочери про взрослую жизнь — как она устроена, как живут самые разные люди. Зато от прочих «воспитательных» бесед Глазастик и Джим избавлены. Почтенная тетя Александра говорит Аттикусу, что дети у него совсем без присмотра: Джин Луиза то чертыхается, то лезет в драку. И вообще если она так и будет ходить в штанах, как мальчишка, из нее никогда не выйдет настоящей леди! Но Аттикусу это и не нужно. Он не твердит, как многие родители: не бегай, не прыгай (этого от ребенка не добьешься, да и к чему?), слушайся (это в доме Финчей делается само собой). Если Джим уж очень переборщит — залезет, к примеру, на всю субботу на старый платан, — надо только не обращать внимания, сам слезет. Для Аттикуса важнее другое — чтобы его дети умели жить с людьми. И он учит их «нехитрому фокусу»: чтобы понять человека, «надо влезть в его шкуру и походить в ней».
Душевную тонкость, такт, благородство воспитывает Аттикус в своих детях. А это достигается не нотациями. Порой достаточно едва заметного движения. Сгорел дом соседки мисс Моди. Она стоит и смотрит на черную яму, что дымится среди двора. Аттикус чуть качнул головой — и Глазастик понимает: сейчас говорить с мисс Моди не надо. Впрочем, многое дети Аттикуса понимают уже и без подсказки. Во время пожара Аттикус сперва вытащил из огня тяжелую дубовую качалку, и Глазастик думает: какой умный — спас любимую вещь мисс Моди. Этим внутренним чутьем угадывает Глазастик те человеческие качества, которым и взрослые не всегда знают цену. Глазастик поражена, как после пожара мисс Моди не оплакивает свой дом и погибшие азалии, как она просто и дружелюбно беседует с девочкой, интересуется ее делами, смеется. Такие примеры западают в душу надолго. Обычно ведь дети ценят мужество чисто внешнее, броское. Недаром Глазастик и Джим даже стыдились, что отец у них староват, носит очки, не ходит на охоту, не играет в футбол — ну ничем таким стоящим не занимается. Они потрясены, когда в опасную минуту выясняется, что их отец — самый меткий стрелок во всем Мейкомбе. Как он мог этим ни разу не похвастать? Аттикус же исподволь внушает им, что мужество — это не обязательно ружье в руках. «Мужество — это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и все-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца», — говорит Аттикус.
Каждым своим шагом Аттикус убеждает своих детей: так надо жить. И в этом — главный его секрет. Адвокат Финч берется защищать на суде негра. Дело это безнадежное. Не было случая, чтобы присяжные в процессе белого против негра оправдали негра. Но Аттикус должен за это взяться. Иначе, объясняет он Глазастику, «я не могу смотреть людям в глаза... даже не смогу больше сказать вам с Джимом — делайте так, а не иначе...» Пусть даже Аттикус Финч не выиграл процесса. Бой за справедливость — долгий и нелегкий. Он слагается из непрестанных усилий и незаметных успехов: хоть на дюйм, но вперед. Скажем, вынести смертный приговор негру — обычно вопрос нескольких минут. И уже одно то, что на этот раз присяжные не один час думали, спорили, что кто-то засомневался в справедливости такого «нормального» приговора, — это уже победа Аттикуса Финча. Отстаивать правду вопреки вековым предрассудкам — нет, это не донкихотство. Это необходимо, чтобы в людях не засыпала совесть.
Конечно, есть и другие, более решительные способы борьбы с расизмом, о которых не пишет Харпер Ли. Но если бы в ожидании великих переворотов, которые все уладят, каждый отдельный человек сложил руки, забыл, что он в ответе за все, что происходит на земле, — человечество ни на миллиметр не сдвинулось бы вперед.
Урок высокого гражданского и человеческого мужества, который дает нам Харпер Ли, тем весомее, что Аттикус — в общем обычный, незаметный человек; что показан он через восприятие ребят, горячо переживающих все его поступки; что и сами ребята у нас на глазах приобретают что-то важное, попадают в трудные переплеты, но держатся с удивительным самообладанием (какой подвиг для Глазастика — не отколотить Сесила, хотя он обзывает ее отца, хотя ей злорадно кричат: «Струсила!» — но ведь отец просил сдерживаться). И, наконец, быть может, самое главное — книжка написана легко, непринужденно, полна выдумки, лукавого юмора. Прочесть ее — большая радость.
Семья и школа, 1964, ╧9, с.47.
|
