Издательством «Книга» выпущена работа Е. Ланды об Александре Блоке — редакторе, которая называется «Мелодия книги» (М., 1982). Удивительно точно найдено заглавие для книги о том, кто музыку ощущал как главное начало — в поэзии, судьбе, революции, кто писал: «Музыка есть сущность мира... Культура есть музыкальный ритм».
Итак, новая книга о Блоке. Казалось бы, лишь об одной грани его творчества. Но автору удалось показать единый, цельный образ Блока — человека и поэта. Ибо редакторское дело в жизни Блока не стоит особняком, в стороне от главного.
Для Блока творчество редактора — один из путей преодоления хаоса и создания гармонии. А в этом и есть, по мнению Блока, призвание искусства. Неразрывная связь работы редактора с духовной и творческой жизнью поэта делает новую книгу о нем интересной для всех, кому дорого имя Блока.
Вместе с тем и редакторы, и журналисты, и литераторы найдут, заглянув в редакторскую лабораторию Блока, немало практически полезного для себя. Диапазон его уроков очень широк.
Отметим, что каждую новую работу Блок начинает с составления плана. Он с самого начала видит все здание, весь замысел в целом. Именно это диктует решение каждой малой детали. Так приступал Блок к подготовке издания «Стихотворений» Аполлона Григорьева. Постичь личность другого художника, самую суть, главную струну его творчества — вот что предваряло и определяло для Блока отбор произведений, структуру книги, деление на разделы. Вот как глубоко, образно, исходя из самой сокровенной сути поэта понимал Блок даже такой, казалось бы, специальный издательский вопрос: почему «Стихотворения» Григорьева необходимо выпускать в одном томе, а не в двух — «Деление будет не только «техническое», оно отразится на существе дела... У меня такое чувство, что это будет прекрасная, тяжелая (и внешне пусть тяжелая) книга. Это ведь — вся жизнь его... от толстой книги пахнет той старинной прекраснодушной щедростью, которая была в григорьевской душе».
Это проникновение Блока-редактора в душу поэта пронизывало всю издательскую подготовку книги, вплоть до выверки запятых, выбора шрифтов, цвета обложки. Об обложке «Стихотворений» Ап. Григорьева он пишет: «она «идет» к Григорьеву. Слова и буквы размещены талантливо». Взыскательно, с принципиальных позиций рассматривал Блок обложку сборника стихов Бальмонта: «Она идет вразрез с содержанием... она — не творческая». И о другой: «Она не вступает в мелодию книги». Какой пример требовательности и вкуса! Блок может служить образцом для редактора в самых мельчайших деталях. Поразительная пунктуальность, даже педантичность. Все аккуратнейше систематизировано, пронумеровано. Все продумано и размечено вплоть до шрифтов. Правка на разных этапах — разным цветом. Учтены, собраны, вклеены в папку все варианты, все переводы, все вырезки по теме. Блок-редактор предстает перед нами на самых разных этапах — от детских журналов, которые Блок «издавал» ребенком, но уже по всем правилам издательского искусства, до подготовки в 1917 году к печати материалов Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию противозаконной деятельности царских министров. Эту работу, которую историки называют «самой ранней в историографии февральской революции», Блок рассматривал как отчет перед народом.
Есть в редакторском наследии Блока страницы особенно яркие. Это — каждая встреча поэта с поэтом.
Блок — Пушкин. В работе Блока над комментариями к стихам Пушкина нас заинтересует глубина проникновения в скрытое единство поэтического цикла — и отсюда своеобразный отбор и построение «бакунинского» цикла. Поразительно тонко анализирует Блок-комментатор варианты и разночтения в пушкинских стихах, проникая в движение мысли поэта, в подспудные мотивы инструментовки стихов.
Блок — Гейне. Для Блока редактирование «Избранных сочинений» Гейне — это общение с живым человеком. Гейне словно входит в дом, в самый интимный мир поэта. Раздумья о подходе к переводу Гейне для Блока неотделимы от размышлений о судьбах России и культуры. Остро ощущает он свою ответственность за то, каким узнает Гейне новый читатель, поймет ли, полюбит ли его. Это и определяет решение дать не полного, а избранного Гейне — «Гейне нашей эпохи». И сегодня для нас интересен подход к классическому наследию, выбор между «Полным собранием сочинений» и «Избранным». Автору книги не изменяет чувство истории, чувство дистанции. Е. Ланда умеет показать принципиальную ценность правки Блока в те времена, когда пути перевода только начинали осмысляться, — даже если сегодня подобная правка стала почти нормой.
Блок — и «Алконост», Блок — и «Всемирная литература». Блок первым после революции приступает к новому изданию Лермонтова. Тщательно готовится к работе над изданием Тютчева. Трудится над составлением книги стихов Бальмонта...
Много тем вместила эта маленькая книжка об Александре Блоке — редакторе. Заметим, кстати, автор не «тонет» в материале, хотя было очень легко соскользнуть на перечень примеров, частностей. Книга избежала этой опасности. Она отличается четкостью, лаконичностью, экономностью изложения материала. В этом заслуга опытного редактора В. Лариной.
В мире книг, 1982, ╧10, с.78.
|
