Не возмущала ли вас первая фраза «Анны Карениной»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга»?
        Непостижимо, как мог сказать такое великий писатель, психолог, знаток человеческих душ. Ведь аксиома: нет двух одинаковых людей. А когда соединяются в семью два человека, различие двух индивидуальностей усугубляется различием их изначального воспитания, традиций родительских семей, вплоть до различия самых мелких привычек — в еде, в режиме, во вкусах. И согласовать эти «две большие разницы», а не ссориться из-за каждой мелочи, — это большая кропотливая работа. Но к ней-то обычно никто не готов. Ведь ее оставляют за кадром все наши наставники в искусстве. Начиная со сказок — в них тут-то и опускается занавес: «они поженились и жили долго и счастливо». То же — почти все книги, с легкой руки Льва Толстого: он «закрыл тему». Да, конечно, выигрышнее, эффектнее «несчастная семья» — драмы, трагедии, «рвут страсть в клочки». То же — и в театре, в кино.
        Где же найти даже не счастливую семью, а хотя бы положительную модель поведения в трудных случаях?
        Я смогла вспомнить в кино только два примера.
        1. «Любимая женщина механика Гаврилова». Представьте такой случай в реальной жизни. 99 невест из ста уйдут, рыдая и проклиная неверного жениха, не явившегося на свадьбу. А при встрече устроят бурную истерику. А тут редкостный урок: любишь — надо ждать и верить. Вряд ли кто-то буквально воспримет это как пример. Но вдруг что-то западет в сознание.
        2. «Военно-полевой роман». Как поразительно мудро — и необычно ведет себя героиня Чуриковой, узнав о другой любви мужа. Опять же — не устраивает мужу истерик, не вцепляется в лицо разлучницы. Учитесь, жены!
        Почему я начала с кино? Опереться хоть на что-то знакомое. В книгах найти положительную модель много сложнее.
        Я нашла только две. Это «Семейное счастье» Фриды Вигдоровой и «Убить пересмешника» Харпер Ли (с некоей оговоркой).
        Кто-то скажет: счастливых семей вообще не бывает. Но у всей нашей страны есть ряд ярчайших примеров. Плисецкая и Родион Щедрин. Ростропович и Галина Вишневская. Екатерина Максимова и Владимир Васильев. Татьяна Тарасова и Владимир Крайнев. Спиваков и его Сати. Семьи, проверенные десятилетиями.
        В чем секрет? Может быть, заповедь Антуана де Сент-Экзюпери: «Любить — это не значит смотреть друг на друга, это — вместе смотреть в одну сторону»?
        Да, творчество, единство интересов сближает. Да, Максимова и Васильев танцевали вместе еще в школе, Щедрин сочинял для Майи балеты, Ростропович сам аккомпанировал Вишневской... Общее дело сближает и пару тренеров Карпоносова и Наталью Линичук, Миру Тодоровскую — продюсера фильмов Петра Тодоровского, одна сцена — Светлану Немоляеву и Александра Лазарева... Правда, пианист Крайнев вроде далек от спорта, но стихия музыки, любовь к музыке, поиск музыки объединяет его с замечательным тренером фигуристов Татьяной Тарасовой.
        Но дело не только в общих интересах. Все это люди высокой культуры. А культура включает и терпение, и терпимость к другому, уважение его внутреннего мира, его личного пространства.
        Может, как думает героиня Вигдоровой, «счастливый человек не кричит, не сердится. Все счастливые люди, которых знала Саша, были умные и добрые».
        Такова и сама Саша — молоденькая героиня повести Фриды Вигдоровой. Увы, сейчас немногие помнят имя писательницы. А если и помнят, то не по книгам, а скорее по делу Иосифа Бродского. Она спасла его ценой своей жизни. Она, корреспондент «по справедливым делам» «Литературной газеты», «Комсомольской правды», поехала на вопиюще несправедливый суд над «тунеядцем» Бродским. Ни одна газета не рискнула дать ей командировку на этот заранее предрешенный процесс. У нее грозились отнять записи, вывести из зала. Но она записала это чудовищное судилище. Ее запись пошла на Запад. Подняла на защиту поэта мировую общественность. Она «докричалась до мира», по точному слову Л.К.Чуковской. И здесь, у нас, полтора года билась, подняла на его защиту десятки людей. За поэта вступались Ахматова и Шостакович, Чуковский и Маршак... Но Вигдорова положила на это жизнь. Изматывающая каждодневная борьба надорвала ее. Она скоропостижно сгорела — в 50 лет. За дело Бродского ее собирались исключать из Союза писателей. Не успели — смерть обогнала. Надолго выпали из издательского и читательского обихода ее книги — и трилогия «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка», и дилогия «Семейное счастье» и «Любимая улица».
        К счастью, дилогию переиздало в 2002 году издательство «Слово», а в 2012-м вышло и новое издание. Может, она найдется где-то в библиотеках. И если трилогия — о детском доме, о трудных подростках, то дилогия — вроде о самой обычной семье. Потому-то она и интересна людям.
        Первая любовь. Сразу со школьной скамьи — замуж. Совсем молодая и счастливая, но такая недолгая семья. Не разрыв, не развод, как чаще всего сейчас. Андрей — летчик — погиб на испанской войне. И так трудно в горе одной растить дочку Анюту. А потом — второй муж. Трудный характер. И мы видим: построение семьи, созидание семейных отношений — кропотливая ежечасная работа.
        Саша напряженно старается разобраться в чужой и своей душе. И мы думаем вместе с ней.
        На первой странице — все светло и радостно. «Была весна». И сразу меня остановила фраза: «Человеку всегда трудно одному со своей радостью». Неожиданно? А всегда ли мы об этом догадываемся? Всегда ли готовы откликнуться? Порадоваться радостью другого? Или не заметим за своими хлопотами, кастрюлями, суетой — и радость погаснет, а живая связь души с душой ослабеет. А ведь это еще самый простой случай.
        А вот «обратный урок», более сложный — как трудно одному со своим горем. Умерла мама Андрея. «Отец нес свое горе мрачно, не расставаясь с ним ни на минуту». И не замечал сына-подростка — ни его горя, ни того, что парень уже вырос из своего пальто, что ему нужны башмаки... И только когда Андрей уехал в летное училище — разлука с отцом кончилась. «Прости меня, — писал отец, — я очень виноват перед тобой. Ты был оставлен мне в наследство, я не смел забывать о тебе, не смел так подчиняться горю».
        И об этом не все из нас помнят в трудные дни.
        Семья — это и разделенная радость, и разделенное горе. Андрей сразу легко и естественно вошел в мир Саши. «Все, что касалось Саши, было ему не то что интересно — драгоценно». А он дарил ей свой мир. Музыку, которую ощущал с детства. Испанию, которой тогда бредила молодежь: все ловили вести о гражданской войне в Испании, все рвались на помощь.
        Может быть, и потому столь счастливо сложилась семья Саши с Андреем, что ему так много дала в детстве мама.
        Вот образец отношений в семье, которые закладывают основу семейной жизни следующего поколения.
        «Всё в мире открывала Андрею мама.
        — Послушай, как тихо, — говорила она. И он понял, что тишину можно слушать.
        — Не зажигай света, — просила она. — Посидим так. — И он узнал, как хорошо посумерничать и помолчать вдвоем.
        — Посмотри, березовые листья как золотые пятаки на снегу... А кленовые — как будто след птичьей лапки...
        Да, видеть это, радоваться этому тоже научила его она».
        А вот мать работает в саду, копается в земле с цветами. Семилетний Андрей стоит, смотрит. И вдруг она с мягкой насмешкой: «А ты не устал стоять?» Мягко, но врезалось на всю жизнь.
        Она никогда не отвечала: «Тебе это рано знать» или: «Ты этого не поймешь». Вроде всё просто. Но во всех ли семьях такой стиль? Однажды Андрей услышал, как отец его товарища сказал жене: «Да ты сдурела». Андрей думал, сейчас обрушится потолок. Но никто и бровью не повел. Только мать ответила: «Сам ты сдурел». Вот и таким образом формируем семью будущего поколения.
        Важнейшая мысль «Семейного счастья» Фриды Вигдоровой — запись в дневнике мамы Андрея: «Запас радости и покоя, который уносит человек из своего детства, — главное его богатство. Оно помогает ему... во всем трудном... а ведь такой судьбы, которую миновало бы отчаянье, горе, потери, пожалуй, на свете нет».
        Не миновало несчастье и молодую семью Саши. Андрей погиб в Испании. Саша надолго окаменела от горя.
        Но вот через полтора года ее добивается новый человек. Она сперва встречает его в штыки. Но потом привязывается. И так нужна поддержка — уже война, голод, холод, одиночество. Потянулась к нему. Хочется опоры, тепла. Вроде бы она возрождается для новой жизни. Дмитрий Поливанов — успешный киношник, такой победительный, неотразимый. Но и тут вмешалась война. Он вернулся с контузией. Потерял и прежнюю профессию, и прежнюю уверенность в своем обаянии, своей успешности.
        Теперь он сломлен. Саша мучается. «Она бы и хотела стать ему опорой, но как? Митя не делил с ней своих забот». Он суров, неприветлив, замкнут. «Как сделать, чтобы ему стало хорошо?» — терзается Саша. Одиночество вдвоем — горше всего. А ведь это и сейчас — беда многих семей. Пусть причины иные. Не война, не контузия. Но неумение раскрыться другому.
        И еще проблема — ревность к первому мужу. «Ты не любишь меня так... как его. Ты постоянно сравниваешь. И я не могу с этим жить». И это знакомо если не каждой семье, то каждой второй. Мало кому удается всю жизнь пройти вместе. Сплошь и рядом — травма, затем новая попытка.
        Еще одно испытание, которое часто рушит семьи, прошла и первая, и вторая семья Саши — чрезмерное вмешательство родни. Новоиспеченного члена семьи коробит, что обширная родня, тесть, теща, тетки громогласно и без церемоний могут за обедом обсуждать деликатные подробности, которые молодому мужу вовсе не удобно выносить на общий суд. Яркий пример — в фильме «Старшая сестра»: бестактность дяди разрушает жизнь племянницы. У нас так не хватает культуры отношений, психологической тонкости. Тесть может запросто распечатать письмо Андрею от родителей. Андрей решает: будем жить одни. Но — не успели. Ту же проблему позже решает Митя. И так же: не вступая в ссоры с родней, а потратив много времени и сил, чтобы перебраться в отдельное, пусть и скромное, жилье.
        Еще сложнее — когда есть ребенок от первого брака. Как ему жить с отчимом или мачехой? А тем более — когда появляется второй ребенок, общий. Тут и ревность старшего ребенка к младшему, и сложные отношения второго мужа к родному и неродному. Где, кто помогает нам решать эти головоломки?
        К счастью, жизнь не всегда складывается как в сказках про злую мачеху и бедную падчерицу. Но тут нужна непрестанная, душевная работа. Где примеры? Положительная модель? И тут многим будет подспорьем «Семейное счастье» Фриды Вигдоровой.
        Вот родилась у Саши вторая дочка, Катя. Старшая, Аня, любит ее. Но все же говорит маме: «маленьких больше любят... ты все с Катькой да с Катькой». И Митя больше любит родную дочь. А на Аню может и накричать. И Аня отдаляется, замыкается. А это опасно. Ее затягивает дворовая компания, где требуют и врать, и воровать.
        Мы следим за мучительными поисками Саши: как не ранить, не потерять окончательно доверие дочки, сохранить ее открытое сердце. «Если оно закроется, замкнется в недоверии» — не достучаться.
        Этого пристального внимания, требовательности к себе так не хватает почти всем нам. Молодые мамы часто вязнут в повседневных хлопотах, как сварить кашку, как справиться с болезнями. И тут такой важный пример — героиня Вигдоровой. С первых месяцев жизни дочки Саша ведет ее дневник. «Аня легко делится вещами, игрушками. Нынче отдала мальчику на бульваре свой апельсин. Обидчивая. Кричать на нее нельзя — плачет. От боли не плачет, от резкого слова — плачет». Как необходимо это внимание к самым мелочам. В них этапы становления души, рост характера.
        Еще одно испытание одолеть труднее.
        Митя увлекся другой женщиной. Яркой, эффектной, умницей. Журналисткой, с которой связан общей работой. Саша — не яркая, не броская. Но в ней такой внутренний свет. Не зря еще в детстве жена отца — тоже, кстати, «мачеха» — говорила о ней: «легкая девочка». Уже взрослой Саше часто говорят: «Не солнышко, всех не обогреешь». Но она самоотверженно бросается помогать и близким, и дальним. Для нее чужая боль — как своя. И этот внутренний свет все же вернул Митю домой. Немало горестного пришлось вынести, немало перестрадать Саше. Но в конце они все же вместе. Рецептов тут нет. Но нам полезно прожить вместе с Сашей ее бессонные ночи, ее горькие раздумья, ее поиски пути к чужой душе, к душе мужа, к душе дочери.
        Похоже, героиня Вигдоровой выстрадала ту жизненную мудрость, которую дарит и другая прекрасная, редкостная книга — «Убить пересмешника» американской писательницы Харпер Ли.
        Правда, и тут семью непросто назвать счастливой. Это семья без жены, без мамы. Отец один воспитывает дочку шести лет по прозвищу Глазастик и сына Джима 10 лет. Мать умерла рано. Но вот тут отец сумел не замкнуться в своем горе, не потерять детей. Нельзя сказать, что Аттикус посвящает им всю свою жизнь. Он адвокат в маленьком городке в южном штате. Много времени и сил отдает работе. С ней связан и главный конфликт и сюжетный узел книги. Но модель воспитания поразительная. Никаких назиданий, нотаций. Дети считают, что отец у них неплохой: «он с нами играл, читал нам вслух и всегда был вежливый и справедливый». Правда, их смущало, что нечем похвастаться, когда другие в школе хвастают своими отцами.
        Аттикус не играл в футбол, в покер, не ходил на охоту... Как же их поразило, когда в минуту опасности оказалось, что Аттикус был самым метким стрелком в городе. Да еще ни разу им об этом не сказал, не хвастал.
        Зато он научил их главному: «Чтобы понять человека, надо влезть в его шкуру и походить в ней».
        Часто Аттикус учит своих детей вообще без слов. Сгорел дом соседки, мисс Моди. Она стоит и смотрит на черную яму, которая дымится посреди двора. «Аттикус покачал головой — значит, говорить с ней не надо». А во время пожара Аттикус вытащил тяжелую дубовую качалку. И Глазастик понимает: «какой он умный, спас ту самую вещь, которую мисс Моди любит больше всего». Драгоценные уроки.
        И когда Аттикус берется за безнадежное дело — защищать в суде негра против белого и весь южный город ополчился против адвоката, под угрозой и его жизнь, и жизнь детей, он объясняет дочке: «Всё равно надо воевать и пытаться победить».
        Очень сложные испытания придется пройти его детям. Но у Аттикуса правило: «Когда ребенок о чем-нибудь спрашивает... не увиливай, а отвечай. И не заговаривай зубы. Дети есть дети, но они замечают увертки не хуже взрослых, и всякая увертка только сбивает их с толку».
        Вспомним, того же правила держалась и мама Андрея в «Семейном счастье» Вигдоровой. А мы часто отмахиваемся — и не готовим детей к жизненным сложностям.
        Так исподволь дети Аттикуса учатся разбираться в жизненных ценностях. И можно верить: когда Джим и Глазастик вырастут, они сумеют построить счастливые семьи.
        Эта книга необходима в каждом доме, где есть ребенок, подросток.
        А еще меня поразило и заставило задуматься: к 90-летию нашего вдумчивого драматурга Александра Володина его показало телевидение. И он, уже старый, больной, некрасивый, создавший отнюдь не бодряческие пьесы о современной непростой жизни, сам откровенно рассказавший о трудностях и неуюте в собственной семье, все повторял как заклинание:
        «Стыдно быть несчастливым».