1. Как ни странно, сезон был избыточно благостен - лично я скучаю по обсуждениям и дискуссиям.
2. Самые заметные события, как ни странно, не связаны непосредственно с литературным действом - это заключительный день фестиваля поэзии в "Пирогах" и презентация книги Владимира Березина в Зверевском центре. Дело, конечно не в фуршете (хотя и в нем тоже), а в том, что в первом случае народ из разных мест, а во втором - москвичи смогли пообщаться между собой достаточно расковано. Причем, не обязательно формальные участники мероприятий. При этом открылись новые возможности для контактов, обмена книгами и информацией, которая порою оказывалась весьма любопытной.
1. Да, такое ощущение я определенно испытываю, причем как очень личное, болезненное чувство обиды и разочарования - не только в московской, и не только в литературной, но в жизни вообще. Это связано с недостатком взаимопонимания, общего языка, искренности и любви в отношениях между людьми, в том числе - пишущими.
2. Вечер Леонида Виноградова в О.Г.И.
1. Есть ощущение, что уже несколько лет назад наша литературная жизнь вышла на свой рабочий уровень, на нем же пребывает и ныне. Площадок достаточно, чтобы каждый интересный голос был услышан всяким, кто этого захочет (спасибо серверу Вавилон и "ЛЖМ" за своевременную информацию). И чтобы каждый литератор, достигший определенного профессионального уровня, имел возможность читать свои новые тексты. Ничего другого я от московской литературной жизни не жду. Всякого рода сенсации и яркие события отсутствуют, но они представляют интерес только для газетчиков, телевизионщиков, и прочих людей, которым собственно литература не интересна. Конечно, если бы здесь разыгрывалась, например, премия московских литературных салонов, как обычно, "самая престижная", со скандалами, знатными спонсорами и крупным денежным призом, то прессе было бы о чем писать. Но что нам до прессы!
2. Для меня самое яркое впечатление, уж извините, презентация моей книги в салоне "Классики XXI века". Все-таки, с выхода "Биомеханики" прошло семь лет. В остальном же в л.ж.М. всё идет своим чередом, своим порядком, нормально и без потрясений.
1. У меня есть такое ощущение, но оно перманентно, оно не зависит от именно теперешнего момента. Такое ощущение можно испытывать в любой момент литературной жизни, даже когда она находится в расцвете. А объективно - я считаю, что литературная жизнь оживленна, как никогда, даже более, чем в начале века. Вот это феномен, над которым стоит подумать: почему она стала столь оживленной, несмотря на засилие телевидения, Интернета и других средств массовой коммуникации. В то же время, действительно, по сравнению с началом 90-х годов произошел какой-то спад - но он не столь важен на фоне общего роста.
2. Надо подумать. Ну, раз надо подумать, значит - не было: иначе бы я сразу сказал. Ну и что? Я и в прошлом сезоне не помню особенно ярких впечатлений. Вообще память человека коротка.
1. При чем здесь кризис? Литераторы же тоже люди. Погода плохая, холодно. У многих депрессия. Естественно, они не проявляют никакой активности. Вообще зима - время неблагоприятное.
2. Надо долго думать. Наверно, это и говорит о том, что кризис есть. Ну, хороший был вечер Уланова (11.12. Авторник). Плюс, наверно, выступление Дины Гатиной (18.10. Проект О.Г.И.), потому что читает хорошо.
1. Ощущения кризиса нет. В очередной раз "плывут" составляющие литературного процесса: издательства испытывают все более острую потребность в качественных отечественных текстах, авторы при этом неспособны адекватно подстроиться под убыстряющиеся темпы книгоиздания. В этой ситуации - не до чтений и слушаний; писатель не успевает писать и это, на мой взгляд, в высшей степени позитивно. Востребованность - штука полезная (в ящике письменного стола должно быть чисто).
2. Второй московский фестиваль поэтов. Первоначально я решил, что фестиваль организован для того, чтобы вкусно накормить поэтов. После фестиваля я пришел к выводу, что главная его цель - дать каждому из участников возможность увидеть себя среди сытых и довольных поэтов. Посмотреть, как они едят. Здесь нет иронии - статус поэта окончательно утратил свойства, уместные для андеграунда и неподходящие для мэйнстрима. Сытый поэт - отличная, плохо передвигающаяся мишень.
2. Самым интересным мне показалось выступление Кирилла Медведева в клубе "Авторник".
1. Что касается вопроса о том, пробуксовывает ли литературная жизнь, на мой взгляд, можно говорить скорее о пробуксовывании некоторых салонов и литературных клубов.
В частности, неожиданно закрылся Георгиевский клуб, выполнявший в рамках довольно широкого диапазона роль посредника между авторами разных направлений и поколений. Эта роль, связанная с непосредственным переживанием "разорванности" литературного и культурного пространства, сама по себе грозит эсхатологическими настроениями, которые иногда приписывают постмодерну в целом. На мой взгляд, пафос постмодерна заключается скорее в стремлении к успешному личному посредничеству между культурными и социальными механизмами разного происхождения, а не к самоубийству. Жалко, что закрылся Георгиевский клуб.
Нечто тревожное происходит, как мне кажется, в салоне "Премьера". Создается впечатление, что в течение нескольких лет, прошедших со времени появления салона, куратора интересует один специальный вопрос, что-то вроде: "Насколько плохим должен быть литературный текст, чтобы не представлять уж вовсе ни для кого никакого интереса?" Как известно, куратор салона Николай Байтов принципиально соглашается на любое предложенное ему выступление, если оно является премьерой. Однако, по удачному ли стечению обстоятельств или по причине неслучайности круга посещающих салон авторов, совершенно неинтересные тексты в салоне оглашены не были. И это, по-видимому, укрепило куратора в мысли, недавно высказанной во время презентации сетевого литературного проекта Poezia.ru, где Байтов сказал, что "с его точки зрения сам феномен стихописания настолько поразителен, что перед его лицом различие "хороших" и "плохих" стихов не столь уж существенно". Иначе говоря, что бы поэт ни творил, в каком бы виде ни являлся, всё - одинаково поразительно. Отчасти именно эти настроения побудили меня предложить куратору салона "Премьера" ввести в литературном салоне сухой закон. Предложение это, к сожалению, было встречено враждебно.
С чем связана тревога, высказанная куратором клуба "Авторник"? Клуб "Авторник" является одним из наиболее оживленных и объединяет авторов круга альманаха "Вавилон", тех самых, о которых Илья Кукулин и Дмитрий Кузьмин недавно написали в 50 выпуске журнала "НЛО" как о преемниках неподцензурной литературы прошлых десятилетий. Все было бы хорошо, если бы у кураторов клуба "Авторник" не оказалось о том, чему они наследуют, такого, я бы сказала, мрачного представления.
Недоразумение, согласно которому о неподцензурной литературе стали говорить как о некотором монстре, не имеющем родства с великой русской литературой, потому, якобы, что не унаследовал он от нее средств, или как о чудовище, якобы не отличающем хорошего текста от совсем дрянного и к тому же лишенном всякой возможности прямого личного высказывания и орущем кикиморой в лице Дмитрия Александровича Пригова, или же живописующем всякие ужасы и безобразия в лице Владимира Сорокина, - недоразумение это создано, конечно, не Дмитрием Кузьминым и Ильей Кукулиным. Это недоразумение было своего рода правилом игры в эпоху гласности и перестройки.
Существует вполне очевидная грань между проблематизацией общественных пороков в форме их персонажного предъявления и переходом к утверждению, до известной степени, их права на существование при предъявлении тех же проблем в виде прямого высказывания. При желании этой грани можно и не заметить. В какой-то степени неподцензурные авторы, желавшие публиковаться в эпоху гласности, даже не противились этой "незаметности", полагаясь, возможно, на неуязвимость демиургической авторской позиции, хорошо скрытой за эффектными персонажами.
Что же касается обвинения концептуализма в неразличении качества литературного текста, то против этого уже протестовал Всеволод Некрасов в статье "Упрямство лирики", когда писал о том, что гениальная острота не уступает по качеству гениальному художественному произведению (но вовсе не отменяет необходимости высокого качества в искусстве).
Немного странно, что литературные критики, вполне способные оценить авторов близкого им круга, так настойчиво поддерживают, относительно неподцензурной литературы, конъюнктурные недоразумения десятилетней давности.
Однако если исходить из этих недоразумений, то реально приходится считаться с наличием упомянутого литературного монстра, ставшего почему-то легальным и всеми любимым, и как-то реагировать на его существование. То ли продолжать его традиции, то ли, например, попытаться его реабилитировать, "вычленив лирический пласт" в стихах Дмитрия Александровича Пригова. Шутка, может быть, и недурна. В снятом виде нечто подобное в стихах Пригова, возможно, имеется. Однако прямому лирическому прочтению эти тексты, вероятно, будут оказывать известное сопротивление...
Интересно отметить, что похожее сопротивление оказывает, по-видимому, и непростая действительность; например, безусловная фальшь попыток литературной (журналистской) реабилитации актуальной действительности в виде ее отражения в форме ряда прямых (иногда как бы лирических) высказываний по поводу американских событий 11 сентября была прекрасно показана Кириллом Медведевым во время его недавнего выступления к клубе "Авторник".
Пробуксовывание литературной жизни, может быть, отчасти связано с подобным сопротивлением, отчасти, возможно, с тем, что, как известно, "когда гремят пушки..."...
|
