* * *

Тихие дни в Калифорнии
и в Виши.
Петен допивает воды, прислушивается к какофонии
канонад. Нарциссы цветут вотще –
в это году весна не планируется вообще.

Тихие ночи в Калифорнии, в мотеле "Ниагара".
Молодая пара
собирается выйти в город.
У нее от перекиси чешется голова,
он торопится, дописывает главу.

Она рисует на ноге шов
от чулка черным карандашом,
смазывает кремом
розовую кромку
возле самых волос. Перекись нехороша.

Та блондинка лежала, вывернувшись, посреди Парижа,
у нее были красные пятна на голубоватой коже,
сквозь нарисованный шов чулка
торчали два волоска.
Нейлон забрали войска.
Он задел сапогом носок ее башмака.

Эта зябко ежится, собирает в сумку карандаши,
говорит ему: ну, пошли.
Он откладывает рассказ,
пристегивает протез,
Говорит ей: "Тихие дни в Виши".

Она говорит: "Шо?"

* * *

Яблони зачервоточи́ли,
у мамы вены к весне истончали.
Возле райкома партии в Кутаиси
дети катаются на "мерседесе",
церковь разваливается во всей красе,
самолет на Москву шкандыбает по полосе.

Ну и оставайтесь с женами и сыновьями
между Джвари и Гурджаани,
с церковью, где маму крестили,
с роддомом, где папу к ней не пущали.

Мы и получше пивали хмели.
Едали мы ваши сунели.
Подумаешь. И не таких джуджалари.

* * *

Камень удерживает бумагу, ножницы вырезают из нее подпись
и печать.
Осталось совсем чуть-чуть.

Камень думает: "Хреновый все-таки из меня медбрат,
надо было поступать на мехмат.
Вот опять меня начинает тошнить и качать.
С этим делом пора кончать."

Ножницы думают: "Как же я курить хочу,
Зашивать оставлю другому врачу.
Вот же бабы – подкладываются под любую печать,
как будто не им потом отвечать."

Бумага думает о том, что осталось совсем чуть-чуть,
и старается не кричать.

* * *

В хирургическом пациенты орут, как резаные.
На больничном дворе среди чахлых розанов
собачка ежедневно проделывает трюк:
ест из рук
много разного,
от черствой горбушки до диетического творожка.

Собачку все кормят.
Она гордо ходит
по квадратам клумб, как своевольная пешка.
Подвывает воплям, когда оказывается у окошка.

В глазном отделении зрячие играют в шашки,
"Слышь, – говорят, – кошка".

* * *

Молодой лев Василий
с добычи, сын Божий, поднимается,
над ним заря занимается,
на него ползут танки.
Он сжимается на дне воронки,
хочет отсидеться в сторонке.

Где кончается нейтральная полоса,
сразу начинаются небеса.

С утра говорили про груди, какие особенно хороши.
Сошлись на том, что большие.

Политрук всех крестил, говорил: "Зайки,
через два часа встречаемся у Петровой будки.
Там поют бабы с крыльями, рассасываются спайки,
в облацех полно водки.

Не оставит вождь свое воинство,
обо всяком побеспокоится.

Уготованы нам дебелые немки, у них вот такенные дойки.
Отведут они нас на чистые человеко-койки,
поднесут молоко и мед, млеко-яйки".