В жёлтом эксомии
                              с кружкой ячменного пива
Он приходил
                      и раскрашивал наши слова
И разными притчами
                                  их на стене рисовал
                  перевернув от последнего звука вперёд
Много тогда прибеганиев и превращениев слов
Родом из Фригии дальней
                                          забывший отцовский язык
                            Притчами он разворачивал
            вдруг написания греческих древних основ
"Дий!" – заорал неуклюжий возничий
                                    с двухколёсной повозки
Нёс он пустую корзину для хлебов
                                                аттических сов
Умер Эзоп
                  с ним раздавалось, возможно, плохое нечистое слово
Собратья-рабы опускали кузнечные клещи
О нём рассказали смешные, немножко ужасные вещи
Он родил каких-то детей
Он переворачивал наши греческие слова
Он вошёл, зевая,
                              красивый и ужасно горбатый
Богатый
                монетами, стихами, притчами,
                перевёртыванием буквенных слов
От его сумасшедшего вида
Сейчас же ложилась, влюблялась Клеида
                                                                      в него.
А он в эксомии рабском
                                          протягивал руки
                                                      мокрые круги под мышками
От него пахло по́том и гадким вином
Отвисшие чёрные щёки,
                        спина, гнутая колесом
Нос длинный и гнутый над его некрасивым прекрасным лицом
Кричали во сне
И снова рассказывал и рисовал на стене
                                                                        угольком.
И приходил, где все лежали.
И все тотчас же привставали
                                                    и хохотали.
Он приходил такой весь согнутый,
                                                            где все лежали,
И все женщины хотели
                                      его дружить
                                                            и от него детей имели.
Входил горбатый
                              в жёлтом рабском эксомии
                  повисший большим носом
Друг мой Квазимодо,
                                    не надо
                                                  совсем умирать!
И, дохленький папирус постелив на подоконник,
Спартак серебряную рыбу ел,
                                                как школьник
На переменке ест в гимнасии пирог
Медовый,
                круглой твёрдой попой нагревая мраморный порог.
Эзоп рассказывал:
– Однажды на досуге забрёл я на корабельную верфь...
А все:
– Ха-ха-ха!..
А Эзоп:
– Лисица упала в колодец и сидела там...
А все:
– Хо-хо-хо!..
А Эзоп:
– Кошка поймала петуха и хотела сожрать его под благовидным предлогом...
А все:
– Хи-хи-хи!..
Рабы собрались и смеются,
                            пересказывают непристойные притчи,
                                                    в сверкании сказок и снов
Умер Эзоп
И уже давно
                      рабы не пересказывают друг дружке
                                                                  сказки
                      о публичном доме весёлой матушки Медоуз,
                                            которая никакая не зверушка
Уже давно
                потому что
        в сверкании сказок и снов
Умер Эзоп
Он рисовал большие перевертни,
                                                          а уборщица Миртала
Зелёной тканой тряпкой
                                          стены вытирала.
Он угольком на стенах рисовал черты́ античных букв
                                                и че́рты финикийцев
                                                и ре́зы молодых фракийцев,
                                                африканцев, нуиндийцев...
А если пьян,
                      то колхидян...
Мой брат Эзоп, не надо больше умирать,
                                      и дальше умирать не надо тоже!
И на стенках рабских круглые касанья
Плясались вязью вычурной чудно́й
Одни его писанья-расписанья
Черты и резы Фригии родной,
                              как детские спелёнутые куклы.
Грузинских сказок непростые буквы
Умер Эзоп
А вы сидите за компьютером в чистой комнате
Надёжно окна заклеены
Покровом снег летит стеклом,
                                            но за окном надёжным.
И "Экерсли" старомодно раскрыт на столе –
                                                      три книжечки...
А в это время
Тенгиз Гудава бьётся вместо льва
И в Кавказе тоже Прометей прикован
                              и Орёл выклёвывает печень безобразно!
Друг Веденяпин, всем нам хочется туда,
                          где ужас мяса на снегу
– Но только я могу! –
                                      сказал Андрей Царьградский
И умер Эзоп
Он говорил:
Там целый день идёт ужасный снег,
И тавро-скифы бегают на лыжах.
Они, как звери, всю природу слышат.
Природу так не слышит знойный грек!
Друг Никос Казандзакис говорил,
                        он повторял, что смерть или свобода.
И должна бессмысленно рожать природа.
Она других себе не представляет дел.
И что-то он ещё сказать хотел,
Стекая кровь на острие ножа,
Отрубленную голову Михалиса держа.
Но чтобы развивать такую героическую прыть,
Ведь это Прометеем надо быть!
А теперь молодёжь говорит на языке,
                                      не понятном старому человеку,
                            и пересказывает непонятные сказки,
                                                      потому что
Умер Эзоп
Умер Эзоп в граде Ца́ри
В граде Раци О! умер Эзоп!
И Андрей Царьградский и Эзоп
                                                      бежали.
И "Дий!" – по-балкански закричал возница,
Средневековый византийский мних.
Помчалась колесница прямо в них.
"Дий!" – по-балкански закричал возница.
Античная живая колесница
Слоистое взметнула лезвиё.
Андрей Царьградский и Эзоп
                                                    упали под неё.
"Дий!" – закричал по-балкански возничий большой колесницы.
И они побежали –
Эзоп, Андрей Царьградский, Сергей Иванов
Андрею что! –
                          лёг на дорогу, на твёрдый навоз,
                          руки закинул за голову,
                такой, как всегда,
        так нарочно пукнул извините на всех попи́сал
                                  увидел Покров Богородицы
                                                            в небе очень высок
                одной рукой левой из-за пояса вынул мобильник
                                                      позвонил Веденяпину,
                                                                  сказал...
Извините, это плохие слова,
                                                которые я не люблю.
Я не буду читать вслух эти плохие слова,
                                    а попрошу кого-нибудь.
Наверное, Данилу Давыдова...
...блядьЕбуттамкого-то?Сволочи!Негодяи!Изверги!скотыТусоватьсямудреноблядьсукасукаблядькозёлочкорогатый
абезэтогохеровобляпиздецвсему!Трахнутьтолкомнеможетепотаскухашлюхабазарилспацанамибазар-вокзалзападло
блядствоЕбётсяксиванахуйчёвнатуре!вышакпиздувиделдвапальцаобоссатьЁбтвоюмать!пиздишьХулитыпонимаешь
твояжопахуйняблядятелхуев!Самиохуели?Херовомнежизньёбаная!крайняквырубилсяхуюшкибалдеешьЗавалювсех
вас!взаконевнатуреспонтомблатуютинтеллигентхуевпадлаборзыйпетухборзыйМасуклилизюрабаксанеухлит!Ёлки
зелёныелабудабеспределполныймаразмзаебалибогохульники!ДачтозахернябардакбляНахуй!Собаки!..
Мизра, Мизра, Мизраил!
Ты зачем ходил на Нил?!
Дзен клейо ти барку́ла,
Дзен клейо та панья,
Мон клео тин Ксанфу́ла,
Пу па́и стин ксенитья!
И море, и Гомер – всё движется любовью.
На страшной высоте земные сны горят.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит.
Зелёная звезда летает.
И море чёрное, витийствуя, шумит.
О, если ты звезда, – воды и неба брат, –
Твой брат, Петрополь, умирает,
И с тяжким грохотом подходит к изголовью...
А Эзоп непременно
                                был раздавлен
Сергей Иванов закричал
                                          прибежали какие-то
                                                                            помощь
Там разные женщины куда-то бежали
                              совсем непонятно куда и беда
                    чего-то рисунок совсем умирает
                                                                              зачем
Умер Эзоп
                  Летел самолёт
                                            Миша галл был Федотов
                  Здравствуйте, Дима,
                                                      это Андрей
                                  Никому!
                                                не говорите,
                                                                      что я молился всю ночь...
Раздавлен Эзоп
                            Не умирай,
                                              мой друг!
До свидания, Дмитрий,
                                        не знаю, какой,
                                                                  батарейка садится
Милый мой,
                    ты у меня в груди...
Не слышит Веденяпин,
            он читает
                              учебник Бонка наизусть вчера
И тихо помечает пируэт,
                    где мистер Пристли в "Экерсли" вошёл
            неладный солнечный чудесный день
А Веденянин никогда не отвечает,
                            он "Экерсли" читает,
                                                                он с детьми гуляет,
                                      он сочиняет стихотворение,
                                                      которое называется:
                                                                                        "Покров"
И больше ничего уже не надо
В грузинском храме зажжена лампада
Над гробом и над хором голосов
И больше ничего уже не надо
Не надо счастья никаких часов,
И женщин, и стихов уже не надо
В грузинском храме зажжена лампада
Над гробом и над хором голосов
Там замерли красавицы-старухи
А с ними об руку мужские лики,
И деревцами пушкинские строки
В персидской проросли миниатюре,
Где пьёт Сулхан Саба Орбелиани
Из рога золотого злую кровь
Живого виноградника,
                                      где узы,
Которыми посланники-французы
Себя сплели с гористою землёю,
Летящей распевающей змеёю,
Сегодня называются: "Любовь"!
И девушка Тамар, прекрасный предок,
Взойдёт в прекрасном и атласном платье,
В прекрасном раззолоченном халате,
                          чтобы навеки внука увести
                                                        совсем туда,
                          где золотые зори,
                          где непрерывный пир и звон чонгури,
                          и забытья небесных акваторий
                          корабль "Арго" распахивает пласт.
И сразу сад и сладких птичек трели.
И молодая Софико Чиаурели
Тебе забвенья кубок преподаст.
Но в том саду куртина есть, где с болью,
Обсыпаны раблезианской солью,
Совсем размёрзлись русские слова,
                друг друга бьют,
                                            в огне случайно тонут,
Рокочут, во́пят, каются и стонут,
Ласкаются,
                    в живой воде горят,
И рыщут по земле,
                              и вдруг парят,
Летают птицами, журчат ручьями
И простираются над всеми нами
Совсем разнообразными стихами.
И мы за ними гонимся.
                                          И это –
Есть рай и счастье русского поэта.
Веденяпин там был пришёл Андрей
            был это я распилили кости
            костный мозг вынули старались поели
Пожалуйста, не надо умирать
                            Не знаю, почему...
До свиданья, до свиданья,
До свиданья три раза́!
И ещё раз до свиданья,
Ваши карие глаза!..
Пожалуйста, не надо умирать.
Не знаю, почему!..