|
* * *
Выдвинешь ящик –
там разные вещи:
нож перочинный, ненужный совсем,
был он найден в балтийском песке
и утерян. Из детских пещер
записка с разбойничьим кодом. Посветит
фонариком – ранка, залитая йодом, с песчинкой,
разросшейся в тайный гнойник.
Перочинкой занятый сколько уж десятилетий,
не заметил, да так и привык.
В переездах утраченный синий блокнотик,
письма-чудо о мальчике, чудо-перо
синеглазое, сойкино, то ли павлинье.
О как сладко рыдалось, когда потерялось оно!
И в раздумье стоит постаревший гипнотик.
Не волнуйся, родной, ничего не пропало,
перламутровой ручкой в песке засверкало,
и сорокасвечовой дугой
рассветило блокнотик другой.
Опочили разбойники.
Разрасталась
жизнь, как чудо-письмо,
она все писалась, писалась
и, казалось,
не стоила вовсе усилья.
Подоткнул Фра Анжелико в ласковой келье
это перышко синее в радужных крыльях
своего Габриэля.
Песчинка уже не гноит.
Только ранка болит и болит.
БОГИ ИГРАЮТ В ШАХМАТЫ
...Не поможет и дурноголовый
Нептун,
сметающий в гневе
фигуры с доски
Они как поплавки
появляются снова
Юнона висит над фигурами чёрной ватой
На голубоватой доске морей
ход коней –
кораблей из Сидона и Тира
Эней
тоже фигура ферзя
подбирается к королеве
Но её победить нельзя
И тогда Венера
высылает в поддержку
пешку, но это только предлог
И под пешкой скрывается бог
* * *
Тыкаешься в тёмном закоулке
В слюдяном окошке слепота
Продают оранжевые булки
Прямо с деревянного лотка
В этом подземельном помещенье
Запах хлеба жарок и печён
И таинственным перемещеньем
Дух ничей не омрачён
Для чего же исчезает
Иногда протертый потолок
По краям расплывшись, ускользает
Очередь, и хлебник, и лоток
И зачем, похожая на чудо,
Светится небесная слюда?
Это всё приходит ниоткуда
И уходит в никуда
| 
