Авторник:

Альманах литературного клуба. Сезон 2003/2004 г., вып.3 (15). М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2004. Обложка Ильи Баранова. ISBN 5-94128-104-8 C.39-45.

                БЕЛКА И СТРЕЛКА

        Песенка, мол, Белка выше, Стрелка умней, или по-другому, не помню. Снегознобов выше, вилка алюминиевая, таблица Менделеева (в крови? – нет). Казубов обедал с Дашей. Сотня-другая исходных вариантов, можно убедиться, пациент жив. Арест Ходорковского, газеты, радио, интернет.
        Вот, тел нет.

                ГЛАЗКИ, ТЬМА

        Подсматривает.
        – Они идут рядом. Я вижу. Президентские две тысячи четвертого.
        Казубов всегда так. Когда он спустился в котельную, сотня-другая исходных вариантов, это оттуда. Снег, индустриальная музыка. Навязчивые цитаты, поголовная безграмотность. Всех и всяческих масок, исчерпывающе. Но Снегознобов тоже хорош, как запах в подъезде.

                ПРОДОЛЖЕНИЕ

        Видит Бог, мы всегда старались быть реалистами. Видит Бог, мы всегда старались быть реалистами. Видит Бог, мы всегда старались быть реалистами. Продолжить?

                ДОБРОЕ УТРО

        Джон Леннон и Снегознобов. У первого гамбургский, у второго берлинский. Ну почему Джон Леннон, почему так вышло? Джон Леннон и Сталин.
        Мне, как и тебе, тебе, как и мне. Растворимый, по заслугам.
        И в лучшем случае. Снегознобов и Казубов, Востряков и Тарковский. Образ Николая Второго в стихотворении Блока "Незнакомка".

                В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ (АЛЮМИНИЙ)

        Проституция в качестве мемориального инструмента. Когда алюминий был дороже золота. Ест какую-то омерзительную лапшу из миски, с удовольствием, как собачка. Зачем-то обмотал кисть изолентой. Высокий, нескладный, все как положено. Казубов – Снегознобову:
        – Ты уверен?
        – Угу, – с набитым ртом.

                ДАША

        Она не умела есть молча. Она говорила:
        – Вот вы, Казубов, человек подчеркнуто средний, без претензий на белый полет. Арест Ходорковского вас не интересует, я вас тоже не интересую. Вы сожрете свою свинину и отправитесь в офис, верно? У вас есть офис?
        Здесь нужно заметить, что Даша была генеральным директором небольшого рекламного агентства, в котором трудился Казубов. У нее была белка и была стрелка.

                МОЛЧАЛИВЫЕ ГЛАГОЛЫ

        Зеленый маркер. Что еще есть в мире? На свете нет ничего банальней безумия. Снегознобов обманывал государство, белка и стрелка, менеджеры среднего звена, постаревшие поклонники мирового кинематографа. Что ты мне можешь сказать? Подлость есть худшая разновидность безумия, и к этому я могу добавить только одно. Ты и есть та самая зеленая точка. Никаких ухищрений.

                ИЗВИНИТЕ

        Мы выпили. Мыс Доброй Надежды – Казубов. Огненная Земля – Снегознобов.
        – Ну послушай. Вот я спускаюсь к тебе в подвал, так?
        – Так.
        – Ты здесь сидишь, у тебя здесь студия, так?
        – Здесь котельная. Студия не здесь.
        – Допустим. Но ты не хотел меня видеть, правда?
        – Правда. Чего ты хочешь?
        – Нет. Так дело не пойдет.

                ЕДИНОДУШИЕ

        Жизнь разрушила твои планы, жизнь изменила меня. Зачем изолента синяя, зачем не зеленая? Принесу в следующий раз, хорошо. Ты вернулся в Москву, лучшие времена, Тахелес, но что теперь? Жили в соседних подъездах, вместе рыли нору в снегу. Ты правда держишь деньги в жестяной коробочке из-под монпасье? Сто сорок долларов? А где остальные?

                ГОВОРИТ КАЗУБОВ

        – Мои успехи столь же сомнительны, как твои неудачи. Твоя главная беда в том, что ты гордишься этим своим подвалом. Ты же совсем как с картинки, вот в чем дело. Ты же сам вчера говорил, что нонконформизм омерзителен. Мы выпивали, ты помнишь? Но подразумевалось, что со мной уже все кончено, вообще все, вплоть до последнего плевка системы пенсионного обеспечения.
        На этот раз Снегознобов молчит. Он принял лекарство.

                АРЕСТ ХОДОРКОВСКОГО

        Скоро Новый Год. Горбунов и Горчаков, Востряков и Тарковский, никаких претензий на оригинальность. Еще скажи, Дон Кихот и Санчо Панса, далее по списку. Неподвижные, вымученные фигуры. История могущественного гражданина, встречающего Новый Год в заключении, намного печальней и поучительней.
        Снегознобов шестьдесят седьмого, Казубов шестьдесят девятого. Снегознобов несколько лет жил в Берлине.

                БЕЛКА

        У Снегознобова была белка (я вообще понимаю, что уже здесь что-то не совсем так, как нужно). Белка – это простонародное название белой горячки, бывающей от злоупотребления алкоголем. Если это кому-либо неизвестно.
        Извините.
        Говорит Казубов, сотня-другая исходных вариантов.
        Белка была у Даши, как и было сказано выше.

                СТРЕЛКА

        Стрелка тоже была у Даши. Со своим молодым человеком: Макс Холоденко, двадцать три года, портной. Причем очень хороший портной, шьет этнические костюмы по заказу различных реставраторских сообществ.
        Внешне чем-то похож на артиста Алексея Баталова, чем-то – на певца Валерия Сюткина. Спокойный, сдержанный, чуть легкомысленный человек.

                ОТ АВТОРА

        Я, Соколовский Сергей Германович, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, находясь в трезвом уме и здравой памяти (именно так!), с ответственностью заявляю, что меня в этом году вообще ничего не интересует, кроме синей изоленты.
        Не сердись, инспектор. Так и быть, зеленая. Уболтал.

                АРЕСТ ХОДОРКОВСКОГО (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

        Даша познакомилась с Максом в октябре прошлого года, и с самого начала почувствовала, что это надолго. Воспитанная в немалой степени глянцевыми журналами середины девяностых, Даша относилась с иронией ко всему, что нельзя было назвать одним словом, – поэтому слово "надолго", промелькнув единожды в ее сознании, так там к чертовой матери и осталось. Макс Холоденко отнесся бы к этой черте с искренним сочувствием и пониманием, если бы имел хоть малейшую возможность о чем-либо подобном догадываться самостоятельно.

                АРЕСТ ХОДОРКОВСКОГО (ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ)

        Казубов бросил курить два года назад. Беломор Снегознобова, преимущественно петербургского производства, в тот раз оказался дополнен сигаретами "Космос". Снегознобов показал пальцем на пачку сигарет, посмотрел в глаза Казубову и проникновенно сказал:
        – Космос.
        Через минуту он рассмеялся над своей странной шуткой и своим смехом заставил Казубова улыбнуться. Казубов понял.

                НЕТ ИНТОНАЦИИ

        Ощущеев, инспектор горного обогащения и малоизвестных пород, в прошлом – капитан внешней разведки, не ослаблял свою недюжинную хватку. Уже рассыпались кипарисы окраин, пошли прахом трамваи, в том числе и музейные. Замысловатым гнойником покорилась городская знать, дышала повсюду сволочная свобода предварительной подготовки к недолгому промежутку безвластия. Жутко было ковырять лопатой в саду, боялись трупов.

                МАКС ХОЛОДЕНКО

        Помимо артистической внешности, Макс Холоденко обладал половым органом огромных размеров. Дашу поначалу это смущало, но потом она свыклась.
        Макс, как положено, по утрам варил кофе, приносил в постель. В некотором роде был вполне заботливым молодым человеком.
        Мерзкая аполитичная тварь.

                УГОЛОВЩИНА

        Старая аутсайдерская мудрость "Не спи, если боишься умереть во сне" была воспринята Снегознобовым чересчур буквально – еще тогда, в годы прекрасной юности. Медленная способность к самоосознанию еще не была найдена, не была определена.
        – Салют, Казубов! Дети марсианских шпионов на твоей стороне! – радостно гоготал Снегознобов, когда бывал в хорошем расположении духа.
        Такое случалось нечасто, и Казубов эти минуты ценил.

                ПРОСТИТУЦИЯ

        Помнит что-то свое. Как лечился, ходил в больницу, старые деревья, сугробы. Подъезд сталинского дома, детские игры. Пластинка Клауса Шульце, купленная в десятом классе у жуликоватого преподавателя. Трамвайные пути, теряющиеся в утреннем тумане заводских окраин. Чуть позже или чуть раньше – Тишинский рынок, Страстной бульвар. Две подруги Снегознобова, оставшиеся навсегда на асфальте. Разумеется, это художественная условность.

                РЕАЛЬНЫЕ ПРОТОТИПЫ

        Автор и Ходорковский реальных прототипов не имеют. Прототип инспектора Ощущеева – санитарный инспектор Фарнсворт. Прототип Макса Холоденко – пассажир маршуртного такси, идущего от станции "Ховрино" к Речному вокзалу.
        Даша – собирательный образ.
        Прототип Снегознобова упал с балкона своей квартиры на семнадцатом этаже за два дня до смерти петербургского поэта Виктора Кривулина. Прототип Казубова присутствует сейчас здесь.

                ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ 2004 ГОДА

        Горящий Манеж, первые по-настоящему весенние дни. Оркестр Альцгеймера, играющий на танцах, похоронах и прочих торжественных мероприятиях. Язык стал неповоротлив и груб.
        Еще одна мерзкая аполитичная тварь. Даже не знаю, о ком это. Наверное, нужно хорошо делать свое дело там, куда определила судьба. Узнаем интонацию?

                БАБЦА

        Говорит Казубов (ой ли?):
        – Даша вообще так ничего себе бабца. Ну это, в смысле, сосуществовать можно. Я, аймсори, каплю бухой, так что ты не обращай внимания. Ну, мы интеллигентные люди, в этом смысле. Работать с ней можно. Слушай, извини, если я глупости говорю. Тебе, наверно, неинтересно все это. Ну, просто у меня запас юмора истощился.

                ВОЗВЫШЕННОЕ КОСНОЯЗЫЧИЕ

        Клоун падает в окно. Клоун падает в окно. Клоун падает в окно. Клоун падает в окно.

                СЛОМАЙ СТИШОК, УВИДИШЬ ТЫ ВНУТРИ...

        Снегознобов в студии. Черные шторы, мягкое освещение, дорогая аппаратура. Казубов здесь впервые – он не ожидал, что контраст с котельной будет столь резким.
        – Аппаратура твоя?
        – Чужая, – Снегознобов мягко улыбается, как человек, слишком хорошо знающий свое дело.
        Сто сорок долларов в жестянке из-под леденцов, трудно поверить.
        – Впечатляет.

                СИНИЙ, СИНИЙ ИНЕЙ

        Скоро Новый Год. Казубов идет по Пятницкой улице. Он купил новый шарф, не успел к нему привыкнуть и оттого чувствует себя персонажем европейского детектива. Хорошо замаскировался, чуть шаблонно, но ощущения все равно приятные.
        Даша встречается с Максом в "Апшу", у нее белка и стрелка, а у Макса – газета "Коммерсант".
        Снегознобов спит, приняв очередную таблетку. Ему снится, что Августа и Краус-Ипсилон зачем-то везут его на большой машине в Тиргартен.

                ИЗОЛЕНТА ИНСПЕКТОРА ОЩУЩЕЕВА

        Синяя или зеленая? И та, и другая. Он обматывал изолентой горящий куст.
        Слышал голос. Голос говорил:
        – Ты дурак. Напыщенный самовлюбленный дурак. Твоя машина успеха не годится даже для производства попкорна. Твои женщины сделаны в Китае лет пятнадцать назад из отходов пищевой промышленности.
        Ощущеев отвечал:
        – Оставь, батя. Я на работе. А ты говоришь, как американец.

                НЕВЫНОСИМАЯ ФАЛЬШЬ

        Сотня-другая исходных вариантов, "Апшу", проституция, газеты, радио, интернет, парламентские и президентские выборы. Богатый ассоциативный ряд, с грехом пополам одно подверстывается к другому, и только моя сладкая парочка безупречна, как соленые огурцы.
        Снегознобов и Казубов, две марионетки, использованные по самое не могу.

                ТАКИЕ НЕПОХОЖИЕ ДРУГ НА ДРУГА

        Один смотрит чуть выше, другой чуть ниже. Стоят рядом, как на фотоснимке. Ничего общего.