* * *

Позарастали юности, зрелости поднебесной.
Кошка в углу.
Чёрная кошка, невидимка Олимпии.
Тысячи лиц крыльями пенят воздух,
Своды храмов.
Лопаются пузыри вер пластичными акцентами цивилизаций.
Провидение распахивает грудь ангела.
Вечер окончен, гости ушли.

Любовь - восьмикрылая птица
целует голема варшавского гетто,
кивает огню, кивает:
белые искры земных густот.
Дева-обида над полем,
голем возле зданья генштаба.
Ящерицы памяти в бескрайней пустыне внутреннего мира.
Пороги скулят, оплакивая твою ступню.
Из врага изготовив кадавра
пустыня не верит в чудо.

Злоба онтологии марев над кисеёй песка - опиум алый.
Чужое лицо в сёрфинге улыбки:
рёв волны, погружение в кривомирье любви.
Шелест пачки долларов в автомате.
Сейф, построенный из дуновения ветерка во сне.
Я бегу по наклонной поверхности льдины,
ты пытаешься плыть в темноте.

Только вдох заходящего солнца.
В зрачке
слезинка звезды, острая игла экспрессии.
Но юность дрожит в ожиданье реки.
Она так пугается,
когда любовь пролетает во тьме.
Огромная птица -
гермафродит голема и девы обиды
в шорохе крыл.

* * *

Слева равелин, справа озеро.
Летит во тьму тряпочная кукла часового.
Дергают за указующий перст зубчатые змеи фантазий,
поблёскивает серп.
Мой друг, это не месяц светел,
ни свадебные ленты вокруг древа познанья добра и зла.
Ассоциации опустевших миров,
мысли вслух, перебранки поссорившихся ангелов,
скользящие валы катапульт.

Слева равелин, справа озеро.
Возвращается тряпичная кукла часового.
Двойная диагональ сна, изъеденного язвой,
пуговицы с молнией наискосок.
И затем... затем...
Уже какая-то нежная, сладострастная
тоска по исчезающим предметам.

* * *

В последних своих прибери и отпразднуй.
Гулко отсвечивают они золотым проблеском былого...
В стране, где не умеют переводить Шекспира,
так сладко отдаться течению облаков,
праздности исчезновения контрастов,
сухости рта, по горло набитого словами любви.

Газовая полоса побережья, капля дождя на подбородке,
ладонь на плече, слово "прощай".
Клоунады расхожих мыслей строятся пьяными кувырками,
застревает каблук в каменных щелях фантазии.
Ты идёшь, покачиваясь на сломанном предложении,
сомнамбула Кавафиса - золотой лобок в складках одежды,
чёрный локон наискосок лба,
сон пастуха,
харизма нищего,
допинг безумца.
Дай мне коснуться края твоей одежды,
под которой клубятся пастушеские сны,
пастбища влажной Индии,
лепрозории несбывшегося,
разочарования тысячелетней разлуки,
чёрная бленда на просветленьи кипрегельного броска.

Не сфокусировать, нарушен ход кремальер,
осень и весна поменялись местами.
От вибрации на полу вагона вращается маленький шуруп
с прорезью в металлической голове,
символ цивилизации.
Женщина напротив пьёт пиво,
отвернувшись в чёрное окно ночного вагона.