* * *
Неотвратимая осень, твое дерево - ясень.
Выход из лабиринта - выпрямленная рана.
Добрые и богатый, город ваш безопасен:
черные тополя на берегу океана.
Красные зерна, беззвучно тяжелые пчелы.
К белому кипарису не подплывает пена.
Самый серьезный, прозрачный, самый веселый,
гостеприимный однажды без перемены.
Слишком легкий, если всего лишь кокон.
Остановившийся, если и плечи сжаты.
Мышь-пророчица этих не открывает окон.
Выдох переполняется, наугад виноватый.
* * *
В узкую жизнь которым боком протиснуться,
жидкую встречу которым запить молоком?
Вот и опять цветет на болоте кислица,
поезд идет, остается паук пауком.
Как в скорлупе холодной она умещается?
Как недоверчиво смотрит на каждый подарок ей.
Кто ей поможет выйти из нищего щавеля,
в гулкой черной трубе не принимать гостей.
Безнадежно прозрачная, хрупкая в боковом освещении,
острая, бездомная, смуглая тишина.
Сгорбленное возвращение, пристальное превращение.
В монастыре прогулок по переулкам скользят имена.
* * *
Звякнул дельфинчик о камень белых ступеней Тиры.
Но повернут черепок ладони долгой земли.
Год больной головы завершается чистой квартирой.
Что я могу сказать, кроме как: "Корабли, корабли..."
Кто не поймает яблоко, брошенное навстречу,
будет намазывать время на неспешащий конверт.
Проданный платой планов, связанный связной речью,
день ожидает каждый, поэтому он - не ответ.
В комнате вот сквозняк - у него и учиться видеть.
Проснись первая - ветка ивы в банке с водой.
Или - поднять, купить хлеба, сыра и мидий
и отдохнуть, слушая берег пустой.
* * *
Долгий период, молчащий ящер тяжелых форм.
После - руда погибнет в сетке блестящих ферм.
Хлебные крошки - ласточкам неподходящий корм.
Можно ответить "нет", лучше ответить "Пермь".
Окна смотрят на нас - потому они и бездна.
Площадь плывет в плоскости лиственничных полян.
Встретившись с годом, уходит очередная луна.
Уголь хранит листы. Свернут в соль океан.
* * *
Около шерстяных окон, мимо соломенной тишины
согнут горячий путь, вписан в квадрат квартала.
Кислый вкус твоих щек у начала этой весны.
Существование - длинное слово, а означает мало.
И безопасная память - это ведь я опять.
Если свернуть в клубок - уместится на ладони.
Можно открыть листок, просьбу о помощи написать,
адрес обратный не указав - она все равно обронит.
* * *
Здравствуй, медленный бог проливных тополей,
правдой усталых глаз неразделенно тих,
не принимай всерьез эту любовь ветвей,
или согнет себя звонкая тяжесть их.
Чистосердечная пыль, всех уходящих даль,
камень домов дорог, многофигурный щит.
Твердых ладоней вещей рукопожатий жаль,
но опустевший луч встретит в себе лучи.
Вот и его лицо - линии темноты.
Только по ним узнать, контуры развести.
Легкий, угаданный, смешанный, смешивающий, где же ты,
здравствуй, руки раскрой, наклонись, отпусти.
* * *
Цифры опрокинуты на грудь,
буквы огибают горький камень
там,где сутки белизну возьмут
алыми и черными руками.
Рыбы по кольцу плывут навстречу
лентам, что ползут на голубом.
Выгнуты ключи - кувшины речи,
ярких зерен поднебесный дом.
* * *
Расширяется мачтами спил,
опускается плитами год.
Далеки паруса Фермопил,
эта строчка - тропинка в обход
или длинный соленый канат
между белыми стенами скал.
Их навстречу выводит закат,
и дорога его не узка.
* * *
Молодость ведьм, тополиная моль.
Кружатся в черепе гнезда стрекоз.
Голым цветком не оглянется боль,
косточка памяти ей не вопрос.
Осени князь, разбирающий дым,
Книга с луной на левом виске,
Номер времени - выйти седым,
не спотыкаясь на черной доске.
Звезды ударят - качнется вода,
раня колени сонных плотов.
Да разрастается в никогда,
ветви бросая в угли плодов.
* * *
Зазванный чешуей глухой и полный
дымного нерастворенного камня ночью
голос не существует возможно вспомнив
скомканное лекарство и то не очень
слушая приговоренных к пожизненной встрече
хором ежевечерних жалоб ложек
вынут на камень и повторился вечен
если бы не отказался так долго сложен.
* * *
Окончательный день соломенных снов.
Полдень - добыча деревянной совы.
Ночи не было - значит, цепкости слов
не удержать теплых дождей круговых.
Вымершие туннели у отполированной воды.
Пустота в коробке от спичек живет.
Остановивший и потерявший, умница, дым.
Ночи не было. Тихо плавится лед.
* * *
Длинные волосы моря, соленое горло скал.
Прячет добычу глаз, в сторону дня плывет.
Что появиться может из ожиданья песка -
белый прозрачный город, черный коринфский флот.
Дольше протяжных ив помнит дорогу дуб,
но через тысячу лет освобождает гвоздь.
И усыпленный прибоем способ сближенья губ
через ворота камня к макам склоняет горсть.
* * *
Перегнись через тень, полированный дождь,
подхвати плавником осторожную мышь.
И обратный огонь, и вечерняя ложь -
это лестницы шаг до мерцающих крыш.
А в прохладном затылке стоит тишина,
и луна ударяет о берег хвостом.
Ведь она ничего никому не должна,
и ей это прекрасно известно притом.
* * *
Эти часы отличают по птицам
капли воды на ладонях планеты
в храм горизонта теням удалиться
значит дождаться прямого ответа
Острые косы стрекоз это сваи
ключик подобранный рыжим откосом
город проходит снег истлевает
а остаются только с вопросом
Дымным густым молоком поднимаясь
не ожидая вниманья доверья
сны по снопам или косточки в завязь
если не голос то что здесь не двери
"Митин журнал", вып.51:
Следующий материал
