Митин журнал. Вып. 53 (1996 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.223-227.

Союзом молодых литераторов "Вавилон" дважды – в октябре 1991 г. и апреле 1994 г. – проводились Фестивали молодой поэзии, собиравшие около 70 авторов в возрасте до 25 лет со всей территории (теперь уже бывшего) Советского Союза. В рамках обоих фестивалей проводился опрос участников, в котором основное место занимали вопросы, связанные с отношением молодых литераторов к различным русским поэтам XX века, в том числе современным. В 1991 г. для оценки был предложен список из 42 поэтов 2-й половины XX века (данные опросов по авторам 1-й половины столетия привлекаются лишь в отдельных случаях), в 1994 г. он был расширен до 58. В распоряжении респондентов были следующие возможности ответа: 1) "это мой любимый поэт"; 2) "читал, нравится"; 3) "читал, не нравится"; 4) "не читал" (либо "впервые слышу имя"); поскольку в 1991 г. ряд респондентов счел нужным, указав на знакомство с творчеством данного автора, воздержаться от оценки либо особо отметить ее неоднозначность, при проведении опроса 1994 г. был добавлен еще один вариант ответа: "читал, впечатление противоречивое или никакого". И в том, и в другом опросе участвовали 58 человек, в том числе 18 – в обоих. Результаты опроса 1991 г. опубликованы в "Митином журнале" N 44 (март-апрель 1992 г.); результаты опроса 1994 г. и сравнительные данные составили отдельное издание, подготовленное издательством "АРГО-РИСК" и имеющее выйти в свет в начале 1996 г. Вниманию читателей "Митиного журнала" предлагается фрагмент этой работы, связанный с Нобелевским лауреатом Иосифом Бродским, место которого в современной русской поэзии, по мнению многих, таково, что "с ним через запятую написать никого нельзя" (А.Найман, интервью, данное В.Полухиной. // Иосиф Бродский размером подлинника. – Таллин, 1990. – С. 148). Разумеется, Бродский устойчиво входит в число наиболее читаемых авторов: знакомство с его творчеством отмечает свыше 90% опрошенных (в этой же зону по результатам обоих опросов попадают Вознесенский, Евтушенко и Окуджава, по данным 1991 г. Ахмадулина, по данным 1994 г. Тарковский). При переходе в сферу оценок окружение Бродского резко редеет: процент позитивных оценок (сумма ответов 1 и 2) составляет у Бродского 88 (50 анкет из 57) в 1991 г. и 85 (47 анкет из 55) в 1994 г. Во всем XX веке аналогичные показатели только у Мандельштама (84% и 88% соответственно), среди авторов 2-й половины близкий результат в 1991 г. только у Седаковой (при гораздо более низкой читаемости: 81% и 17 анкет из 21; в 1994 г. последняя цифра возрастает, а число позитивных оценок остается прежним, вследствие чего процент, естественно, падает: 53% и 18 анкет из 34); устойчивое положение вслед за Бродским отмечается у Тарковского: в 1991 г. – 69% и 33 анкеты из 48, в 1994-м – 73% и 38 анкет из 52. Другие лидеры читаемости (точнее, вероятно, было бы говорить – "прочитанности") пользуются существенно меньшим авторитетом: Окуджава имеет 66% в 1991 г. и 46% в 1994-м. Ахмадулина соответственно 46% и 33%, Вознесенский – 35% и 18%, Евтушенко – 20% и 8%; у этих четырех авторов показатель читаемости практически не менялся. Важным показателем является мера интенсивности положительной оценки, т.е. отношение ответа 1 ("мой любимый поэт") к сумме ответов 1 и 2. У Бродского этот показатель составляет в 1991 г. 62% (31 анкета из 50), в 1994 г. – 60% (28 анкет из 47). Фактически это второй результат по всему XX веку: после Цветаевой (65%) в 1991 г. и Мандельштама (66%) в 1994 г.; в 1991 г. чрезвычайно высокий результат также у Поплавского (67%), но при малых абсолютных значениях: 4 анкеты из 6 при читаемости 13, с учетом данных 1994 г. (читаемость 18, интенсивность позитивной оценки 22% – 2 анкеты из 9) – этот результат приходится признать статистически недостоверным. Из авторов 2-й половины по опросу 1991 г. к Бродскому не приближается никто (следующий результат – 3 анкеты из 7 при читаемости 12, 43% – у Льва Лосева, с ростом читаемости к 1994 г. падает до 18%). В 1994 г. зафиксировано несколько близких результатов (свыше 50%), из которых по крайней мере один статистически достоверен: 56% (10 анкет из 18 при читаемости 34) у Седаковой (налицо резкий рост интенсивности позитивной оценки с 24% в 1991 г. при одновременном росте читаемости с 40% до 61%). такой же результат у Всеволода Некрасова: те же 56%, правда, при более низких абсолютных цифрах (5 анкет из 9 при читаемости 29); сверхвысокий и еще менее достоверный – 67% – у Ры Никоновой (2 анкеты из 3 при читаемости 20); по обоим авторам в 1991 г. опрос не проводился; наконец, 50% у Дмитрия Волчека (3 анкеты из 6 при читаемости 14), ср. в 1991 г.: 0 анкет из 4 при читаемости 11. Все три результата можно интерпретировать как чрезвычайно высокую репутацию в достаточно узком кругу ценителей определенного поэтического направления. Абсолютные цифры, безусловно, свидетельствуют об абсолютном лидерстве Бродского: его называют своим любимым поэтом более половины респондентов, отметивших свое знакомство с его творчеством – 28 из 55. Таким образом, статистически правота Анатолия Наймана подтверждается. Однако это только часть правды. Вторая ее часть состоит в том, что лишь в 6 анкетах из этих 28 Бродский занимает лидирующую позицию в гордом одиночестве; в остальных один или несколько авторов разделяют с ним позицию "любимого поэта" ("написаны через запятую"). Аналогичная картина – в опросе 1991 г. (10 анкет из 31). Представляется любопытным посмотреть, кто эти соперники (?) нобелевского лауреата. Устойчиво называются рядом с Бродским Тарковский, Евгений Рейн и Лев Рубинштейн. По опросам 1991 и 1994 гг. цифры этих авторов не отличаются: соответственно 6, 5 и 5 анкет. Заметим, что все респонденты, охарактеризовавшие Рейна как своего любимого поэта, одновременно назвали таковым и Бродского (как в 1991-м, так и в 1994 г.). Кроме того, рядом с Бродским были названы (первая цифра – 1991 г., вторая – 1994-й): Пригов (6 и 2), Соснора (4 и 3), Седакова (2 и 5), Кушнер (2 и 5), Окуджава (2 и 4), Елена Шварц (3 и 3), Айги (5 и 1), Лимонов (3 и 3), Жданов (3 и 3), Горбаневская (2 и 3), Лосев (3 и 1), Александр Еременко (2 и 2), Парщиков (2 и 1), Бунимович (1 и 2), Вознесенский (1 и 2), Кривулин (2 и 1), Самойлов (1 и 2), Драгомощенко (1 и 2), Левитанский (1 и 1), Чичибабин (1 и 1), Гандлевский (1 и 1), Цветков (1 и 1), Аристов (1 и 1), Иртеньев (1 и 1). Только в 1991 г. рядом с Бродским были названы: Арабов – 3 раза, Аронов и Кублановский – по 2 раза, Евтушенко, Сапгир, Ратушинская, Кекова, Красовицкий – по 1 разу. Только в 1994 г.: Всеволод Некрасов – 4 раза, Сергей Соловьев и Олег Григорьев – по 3 раза, Кибиров, Айзенберг, Владимир Вишневский и Волчек – по 2 раза, Липкин, Искренко, Ахмадулина, Чухонцев, Кенжеев, Бобышев, Татьяна Щербина, Кальпиди – по 1 разу (большая часть этих авторов в опросе 1991 г. представлена не была). Собственноручно вписаны респондентами с пометой "мой любимый поэт" (сверх предложенного составителями анкеты списка) были: в 1991 г. – Борис Гребенщиков (2 раза), Владимир Бурич, Евгений Харитонов; в 1994 г. – Найман, Лиснянская, Александр Ревич, Александр Миронов, Волохонский. Вышеприведенный список влечет за собой важный вывод: симпатии к Бродскому мирно уживаются у целого ряда респондентов с равными по интенсивности симпатиями к авторам совершенно иной эстетики, в том числе к авторам, не раз высказывавшим свое резкое неприятие поэтики Бродского и, в свою очередь, удостаивавшиеся нелестных оценок с его стороны; особенно знаменательно появление в этом списке Дмитрия Александровича Пригова и Льва Рубинштейна, Геннадия Айги, Всеволода Некрасова, Эдуарда Лимонова. Поскольку по показателям читаемости все эти авторы в большей или меньшей степени уступают Бродскому, можно сделать вывод о том, что большая плюралистичность вкусов и оценок свойственна более начитанной, более образованной части респондентов. Не менее любопытным результатом является другой список: кого отмечают в качестве своего любимого поэта те респонденты, кто не отмечает в этом качестве Бродского. Ответ 2 ("читал, нравится"), свидетельствующий о позитивной оценке умеренной интенсивности, получен Бродским в 19 анкетах – как в 1991, так и в 1994 гг. Из этих анкет в 9 и 10 соответственно ответ "мой любимый поэт" не присвоен никому. В оставшихся 10 анкетах 1991 г. и 9 анкетах 1994 г. выше Бродского поставлены: Тарковский (3 и 3 соответственно), Седакова (1 и 2), Пригов (1 и 1), Соснора (1 и 1). Только в 1991 г.: Лимонов, Кекова, Искренко, Арабов (по 1 разу). Только в 1994 г.: Рубинштейн и Елена Шварц – по 2 раза, Ахмадулина, Жданов, А.Еременко, Гандлевский, Волчек, Иртеньев, Вл.Вишневский, Бонифаций – по 1 разу. Ответ 3 ("читал, не нравится") получен Бродским в 4 анкетах 1991 г. и 2 анкетах 1994 г. Из них в 2 анкетах 1991 г. ответ "мой любимый поэт" не присвоен никому. В одной анкете 1991 г. вписаны дополнительно: Егор Летов, Александр Башлачев, Петр Мамонов, Янка Дягилева; таким образом, мы имеем дело с оппозицией Бродскому со стороны рок-культуры. В последней анкете 1991 г. указаны Пригов и Иртеньев. В анкетах 1994 г. фигурируют в качестве любимых поэтов Степанцов, Вл.Вишневский, Окуджава и Кальпиди; последнее, честно говоря, трудно объяснить иначе как соображениями местного патриотизма (респондент родом из Перми). Ответ "впечатление противоречивое или никакого" в 1994 г. зафиксирован в 6 анкетах; в одной из них ответ "мой любимый поэт" не присвоен никому, в других указаны Седакова – 3 раза, Тарковский, Кенжеев, Цветков, Лосев, Вс.Некрасов, Холин, Лимонов, О.Григорьев, Друк, Никонова, Айги – по одному разу; дополнительно вписан с пометой "мой любимый поэт" Александр Морев. Эти анкеты выявляют оппозицию Бродскому со стороны более традиционной (возможно, не столько в плане форм и средств, сколько в отношении традиционного гуманистического миросозерцания, в котором Бродскому определенные круги литераторов и интеллигенции – без должных, на наш взгляд, оснований – отказывают) – и со стороны поклонников радикального авангарда и поставангарда, а также, с учетом данных предыдущего абзаца, иронической поэзии (в т.ч. в достаточно облегченной форме, как у Степанцова и Вишневского). В опросе 1991 г. отказ от оценки Бродского либо указание на противоречивую оценку его творчества присутствуют в 3 анкетах, в одной из них ответ "мой любимый поэт" присвоен Окуджаве и Вознесенскому, в двух других – никому. Результаты нашего исследования (в настоящей его части) показывают, что, с одной стороны, общий уровень авторитета Бродского в глазах молодых поэтов (а это, безусловно, в данном случае очень важный срез общественного мнения, потому что оба его параметра – возрастной и профессиональный – позволяют в какой-то мере строить прогнозы о дальнейшей эволюции литературной репутации того или иного автора) беспрецедентно высок. С другой стороны, однако, в представлении большинства опрошенных исключительность положения Бродского в современной русской поэзии вовсе не является безоговорочной – по крайней мере, в плоскости субъективно-личного восприятия (разумеется, интересно было бы сопоставить полученные нами результаты с ответами на другие вопросы, типа: "Как вы оцениваете вклад данного автора в современную русскую поэзию?", – но проведение подобного опроса проблематично ввиду того, что молодые поэты – не самая покладистая социокультурная группа, и заставить их заполнять какие-либо анкеты – занятие более чем утомительное). Молодые поэты охотно допускают мысль о рядоположности Бродского с другими крупными современными авторами, в том числе исповедующими иные художественные принципы. Нам хотелось бы видеть в этом залог будущего выравнивания ситуации в сфере литературных репутаций и установления нового, более сбалансированного взгляда на картину русской литературы 2-й половины XX столетия. "Митин журнал", вып.53:                       Следующий материал