Мария МАКСИМОВА

Три стихотворения

Митин журнал. Вып. 53 (1996 г.). Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович. С.5-6.

* * *

Дерни за угол платка,
откроется клетка, увидишь -
покатые крыши, голубые казематы в огне,
оплавленные, обглоданные морем раковины-ниши,
уток голодных, плывущих к смолистой корме.
Много рождалось людей, закрывшихся гипсовым телом,
перекатывающих под языком ледяной кладенец немоты.
Я разлюбила гадалок, пожары и мысли Бодлера,
птичьи триеры, пергаментной боли листы.
Норы, пустые норы, все прячутся в них без разбору,
в гуттаперчевых нотах находят богемский уют.
Кто же тут дышит, кто кормит разорванным небом?
Белые ставни стучат, черепицы поют...


* * *

Как молекула воздуха в ступке морского рачка
или амфора, цветущая миндальным воровством Расина, -
жесты, сцеженные со стриженых затылков, слова,
выдохнувшиеся в метке нераспутанной пуповины.
Запечатанный в колос коричневый злак пути -
кто ты, чтобы прятаться в запахе, скользить листопадом по телу?
Это снуют по спинам солнечные ремни,
превращаются в буквы, нарисованные древесным мелом.
Вот и узоры ласточки, сорванной со стены,
мед сухожилий, оставленных без обороны,
лживое марево станций, мхов киноварный парник,
растекающий сумраком по перепаханному флейтой болоту.
Словно стрелок, выпускаешь пчелиный строй,
в комнате хвойной молочной скрипишь страницей.
Слышишь, блудницы на дерне промокшем вой,
в клетке лимонной железный снегирь столицы?


КАПРИЧЧИО

Ночь со среды на четверг... Что же делать, чем буду утешен?
Спелою вишнею сыплется лето в ладони
великанов и карликов, и крепость из черных кораллов
тушью густою выводят на влажной бумаге.
(Чтобы ровными стать, необходимо упразднить промежуток...)
Прочь гнет грядущего, не лучше ли
мастерство рисовальщика Ху, независимость расстояний.
В Цементной Слободке сойдемся мы вновь
и найдем отшлифованный камень
или косточку персика, обглоданную хрустящей волною.
Вода поднялась, просыпайся, железное сердце
(бальные тапочки пахнут харбинской смолой)!
А потом расскажи, где китайский олень, где бумажное небо -
вязнет в бархатном кашле бесчувственный мальчик-тапер.
Слышу, треснул рассвет и червивою розой раскрылся.
Серафимом обугленным падает ночь на клевер.