Сияние дня как в Сибири, бумага. Вечер субботний, первое марта. День рождения Сережи Спирихина в Северном ветре.
Его утонченный силуэт, благородство от жизненных перипетий. Словно Моцарт. Сбивчивая и путаная речь, за ней правда, как за потоком. Слезы на глазах. В ответ на моё сообщение, что одно из его писем подарено как котенок в надежные руки, не проданное мной, в тепло. Его рассказы о быте. Дворник на Пушкинской. Он мел против ветра. Сторожит детский сад на юге. Встречает меня на Фонтанке, мой погон оторван. Ташкент, Пушкинская, галерея воспоминаний, музей. Ника, ее лебеди, кот, розовые скалы.
Зеленый плащ, сапоги, тюбетейка. Наивная дурочка, кавычки, в галерее Бабушка. Светлость.
Слезы Спирихина как утешение, дар, добрая весть. Его клетчатый пиджак с розовой подкладкой, честность и легкость в прорехе. Розы из сада сквозь прутья. Его лоб, волосы, руки. Своды Борея. Дым, пар. Мир, меч.
Воскресенье, урок немецкого. Потом дым отечества, вокзал. Поздний вечер, ночь почти. Немой как в Тамани, его гнев, сильные руки. Надо увернуться. Слова царя Бориса: отпустите юродивого. Уборщицы, посетители, черная собака. Все в зеркалах. Народная опера.
Завет Декарта: отупляйтесь. Новая тупость. Теория штурма и натиска. Романтизм: мечта быть ближе животным, равноправие коров, вот лозунг на крышу. Перформансы, акции, хеппенинги. Отупляйтесь. Рациональный бред. Русская идея. Витрины ночного клуба Голливуд. Бабилон. Но не как в Москве, потому что здесь Север и столица прошлого-будущего.
Флягин, соратник Спирихина, один из новых "тупых". Его быт в Северном ветре, в углу. Его фигура художника. Его блистательные прозрачные банки в Мраморном дворце. Меч мечты, не мир. Художник и дворник. Так он представился в день знакомства. Спящая фигура проснулась, Сережа понял, се художник.
Кто-то обвел спящего художника мелом как в церкви в Вии. Сережу поразила еще эта тень. Сходство человека со своим абрисом. Феноменальное. Влюбленность в Флягина. Тяжесть прошлого быта и невесомость в настоящем. Невменяемость, одно из ключевых слов. Искомое состояние, сатори. Без слов.
Лишь поток речи. Прозрачность тары, пунктиры мысли, цель. Как в РЛС кругового обзора. Желтый луч, зеленые штрихи, антенны в небе, в поле.
Бабушка, Куйбышевская больница. Угасающий поэт в марте. Фотография нас с алжирцами на берегу русской реки, памятник Чкалову.
Новая тень и новая тупость, две школы сошлись своими путями, перекресток стихий, Северный ветер. Стихии сметают все как в том сентиментальном кино.
Ум улетает. Что остается? Новое: тупость и тень.
Ум это замок, крепость, мой дом англичан. Тупость, шерсть, тепло. Темно.
Летающий меч американцев аки рыба в океане.
Передний и задний как в Науке побеждать. Авангард, основные силы, арьергард. Французы и немцы, поляки, татары и шведы. И мы.
Лед на окнах с внутренней стороны. Напоминание об этом русском сезоне пар экселлянс. Париж, дом, окруженный парком. Роза Родена.
Метание меча, бисер, мы и мир.
Художница Ника, её выставка. Наивная дурочка, название самой себя. Вверх по лестнице, за решетку, где была мастерская Игоря Журкова. В стотретьей галерее показывали фильм в эстетике Хамдамова. Режиссер Евгений по прозвищу Дебил, Владимир Сорокин играет роль врага в белой папахе. Снег. Двор. Действие происходит в Берлине. История Штирлица. Маслов объясняет мне по ходу дела в темном коридорчике на проходе. Красивый художник. Вернулся с Кузнецовым из Амстердама.
Шел под аркой к вокзалу, через Пушкинскую улицу. Этот проход еще не закрыли. Он стоит черной фотографией, негативом, памятник поэту. Валя ждет покупателей из магазина п. вещей в платке и пальто. Поднимаемся наверх. Оля. Вадим. Их маленькая комната чулан, двадцать первая галерея. Разговор с наивной дурочкой в кавычках Никой. Суть искусства здесь в зеленых сапогах, плаще, крашеных волосах, розовых скалах, белых чайках, неграх, кафе. Она танцует целый день почти, к вечеру только устает. Рыжие стриженые волосы, крашеные под клоуна в соломенный цвет, глаза подведены красным, зеленая брошка. Все в ней от художницы. Автопортрет на ткани. Бабочки, лиса. Она рассказывает о своем быте. Сторожит чужие огороды. Огород это чужая мастерская. Жила у музыкантов в их крохотной комнате между репетиций. Музыка, сор. Всякие окурки, объедки, остатки в стаканах. Волчий, лисий аппетит художниц. Сами легкие стрекозы, бабочки, кошечки, собачки, крыски.
Раздавал письма, фотографии, записки. Строки, между ними голоса птиц, женщин (миф), всё на обертках от шоколада. Акция, хеппенинг, перформанс. Сладкое, а потом остался один голос. Он ваш, мой, наш. Один на всех как в зрительном зале, арене, комнате с наушниками, греческом театре тысячу с лишним лет назад, в концертной зале, в доме радио, в студии, на корабле. У госпожи Ани в готическом зале на Фонтанке, в беседке дружбы, в особняке. Пили авокадо, угощались пирожными Мадлен. До этого ходил в институт востоковедения на Неве с письмом от М.Б. с Кипра, который просит фотографии с редких музейных экспонатов (коллекция Петровского, консула в Кашгаре, Эрмитаж). Биг гэйм. Запад есть Запад. Возвращался солнечным днем через Михайловский сад, мимо розового туалета, черных деревьев. Дно тех лет. Нежелание и невозможность вступить снова в те волны.
Индийский магазин рядом с домом дружбы. Предчувствие весны. Спускаемся в золотом скафандре. Становимся невесомым и поднимаемся. Кладбище, сторожка, туалет М. вокзала. Снег на набережной сегодня. Детские голоса как в сказке фей. Переписывание сна. Мытье головы утром. Церемония завтрака. Картинки с выставки, задний план, фон, видеоарт в ретроспективе. Кавычки: наивная дурочка. Наверное таким должно быть искусство. Институт бывших жен, вечных м. Снова мальчик и снова. Между мужей и жен. Бывших, настоящих. Итальянское кино по роману Моравиа. Кинороман. Вечность мужей и жен как болот, этот быт. Придумать, создать, потом полюбить. Потом как в потопе, когда несет мимо берегов, бывшесть мужей. Бывшесть и вечность. Настоящесть. Собор легких как во Владимире сооружений, над бытом.
Невесомость и непререкаемость авторов, их авторитет и авторские права, суверенность, свобода выбора в пути. Их путь. Тела как рукописи с легкими руками (ладонями), воспаленными веками. Глаза, вчерашние звонки. Их снег, моя душа, голова, мое внутреннее состояние, лед или воск. Воздух, вода. Одна из стихий на выбор. Прогулка с Антоном, монстром и маньяком вдоль Невы. В воде утки, китайский спектакль, льдина как бы прозрачная, на ней эти птицы. Свет в стороне порта, на западе. Сияние. Ваше сиятельство. Те, кто писал, их аристократизм, титулы и звания, прикрытие от рождения, от лени. Благородство вырождения. Дегенеративность. Тонкая, почти прозрачная кожа, вены, речь. То бурная, то совершенно другая. Маркиз де, барон фон. Родословная П., поэма.
Граф Т. Марсель П. Потом это все бытие духа. Дуновенье ветерка, порывы ветра, бури, урагана. Сеятели ветра, пожинатели бурь. Тишина, покой после всего. Кафе Бедные люди. Воспоминание о том угле, Графский переулок. Вчерашний чай после ходьбы под мартовским дождем на Сенной, по каналам и вдоль рек, улиц, проспектов. Пешеход, человек гуляющий. Чай в особняке Нарышкиных-Шуваловых, двадцать один, Фонтанка, дом дружбы, литературное кафе, как Ротонда, Флора, мраморные статуи, лестницы, кафе Дон Кихот, его каза, первый этаж. Прием у госпожи Анны Крутиковой. Ее чай, клубничное варенье. Вежливость круглого лица, серьезность выражения, мягкость.
Друг, передняя, после утреннего чая, тяжелый запах снизу, открытая форточка, мартовский воздух, уже не зимний, еще не весенний.
Вчера в особняках на Неве, Фонтанке, в Гривцовом переулке. Лестница, портреты исследователей Средней Азии, Памира и Туркестана. Игра в биг гэйм. Бисер и классики. Офицеры-географы, князья. К. Кропоткин, его портрет рядом с другими. Певцов, Г.-Гржимайло, Пржевальский, Роборовский, Громбчевский, Снесарев.
Письмо от Саши Яковлева из Воронежа, полное нежности. Огромный конверт лежал на телефонном столе в прихожей. Письмо от банкира с Кипра, родственника Майкла. Михаил Басханов, новый князь, игрок, интенция благодетельности, барин-меценат, любитель музыки. Сочинение концерта с фотографиями коллекции консула Петровского, будды, статуэтки, дороги Катманду.
Настроение: мартовское солнце в окне. Звонок Сережи. Его тело, волосы, тельняшка. Четвертое марта. Вчерашние звезды на ночном небе, лицо смотрит в небо. Что это? Московский вокзал. Служительницы нижнего и верхнего туалетов (словно парки Петергофа). Собирают с посетителей деньги. Детям до семи лет и инвалидам бесплатно, милиции само собой. Народ оперный, зеркала заставляют быть как на сцене. Нужда людей, запах и дым. Народная опера. Очарованная даль вокзала.
Анархист с бородой и черным флагом на Невском, Петр, его газета Новый путь. Антон, городской сатир. Вестибюль Национальной библиотеки. Народники на Невском проспекте. Черная Екатерина, черная ограда, март. Суворов. Дым тусовок. Тунгуски, туески. Синие и белые трусики, плавки.
Все снято. Тело друга, звезды. Одевание одежд с утра, магазин. Внутренние вопли, лес, поле. Освещенные солнцем, сошел снег и все обнажилось.
Век географических закрытий. Великие путешественники и их верблюды, памятник в Александровском саду у военно-морского училища. Большая игра. Восточный Туркестан, на пути к Индии. Биг гэйм. Утро в марте. По просьбе господина Басханова с Кипра буду собирать материалы для его докторской диссертации. Футуризм. Ежедневный кропотливый труд, настоящая экспедиция, путь в горах, предгорьях, по пустыне. Мечты путешественников. Вьючные животные, казаки, туземное население. Сны путешественников, комары, жажда. Усталость, свет и звезды.
Окно. Пустынная набережная без снега. Вчерашние звонки. Химеры и пение утренних птиц. Невменяемость, мнимая и подлинная. Ментальность и летальность. Способность к полету. Летательные приспособления. Химическая война, биологическая, п. оружие. Тотальность войны и мира. Болезни: от венерической до шаманской. Исступление. Война и мир языков. Все смешалось как большой кинороман. Аффект и атараксия. День рождения. Топография, рекогносцировка военных географов. Англичане чинят препятствие. Р. Киплинг, роман Ким, кино.
Генеральный штаб, любовь к географии. Чистота тотального эксперимента. Биг гэйм и карта мира. Роза ветров.
Аутизм. Взоры, обращенные на вершины гор, Тибет, извилистые дороги Катманду. То, что так притягивает путешественников войны и мира.
Недосягаемость Тибета для тех, кто слишком хочет. Закрытие путей. Если бы не было англичан, их стоило выдумать. Вольтер. Бред и вершины чистого ума, снег на горных вершинах.
Спектакль провинциального театра по Кандиду. Фильм по Киплингу о человеке, который мечтал стать королем. Золотой шлем Александра. Тибетские ламы. Мост над пропастью. Дорога в Удельную Тибет далекий и близкий. Рукой подать для посвященных. Невменяемость и ношение одежд. Пассионарность и высокая мода.
Шаман и Венера.
Побриться, почистить зубы, завершение утреннего туалета путешественников. Вода далеких колодцев, горных речек, ручьев. Письма путешественников, звонки издалека.
Клуб Грибоедов, улица Воронежская два-а, в бункере. В пустыне путешественников. Чтение поэта Д.Г. в этом найт-клабе-бункере. Он вернулся из Индии, читает стихи, все сидят как на Юге в темноте, духоте. Миф о возвращении на родину путешественника, французский фильм об этом. Роман Альберто Моравиа.
Шум воды, горная река, приготовление нехитрого завтрака, по-походному. Мечты и мысли о театре, кино. Воспоминание о том, как толпились и шли люди на спектакль. Свобода выбора. Перекресток русских картин, пейзажей. Корабль Александр Грибоедов идет по курсу, по каналу к озеру. Экологический бред. Остановка в шлюзах, в память о всех заключенных, в каюте видишь лишь сырые стены казематов, это шлюз, невольная мнемотехника, репетиция воспоминаний. То, о чем снимается фантастическое кино в Голливуде. В далекой и близкой Америке. Призрак оперы, по роману Гастона Леру. Не знаю. Упражнение читателей как репетиция. Открытия путешественников неожиданны для них самих.
И жучки и паучки. Утро, ванна. Магазин, свежий воздух. Слова, снова после сна. Кровь комара на простыне. Словно у невесты. Утренний двор. Мы идем в зеленом бушлате с растрепанными волосами. Волосы наши нечесаны после подъема, связь со всем: наши антенны. Невесомость и недосягаемость, несвязность. Невразумительность. Еще близкое к невменяемости состояние, очередное просветление как северное сияние. Южная тьма. Радуга в тот день над Новгородом, мы стоим и смотрим на мосту. Состояние далекое и очень близкое. Путь из варягов в греки и обратно.
Потом потоп, все залито лунным или солнечным сиянием, лучи как воды. Ткань, песни, просто игра. Покаянный романс Э.Пиаф о том, что ничего не жалею. Слушаю, в который раз как гимн, на протяжении многих лет. Все начинается с нуля. С тебя. Нулевой уровень письма по Барту.
Его одежда, душа и мысли словно наши собственные. Лицо, волосы, тело. Будетлянство настоящее без футуризма. Здесь и сейчас.
Невинность. Словно презумпция. Благодарность за возможность резонерствовать как дышать между двумя озарениями. Дискурс о невменяемости меня, других, третьих. Левитация от легкости, бренность оставлена стихиям. Восторг души, похлебка из чечевицы подарена голодным здесь и сейчас. Балаганчик веселый, грусть клоуна. Песни Вертинского и Э.Пиаф. Гробница Наполеона у инвалидов, в их соборе под куполом золотым. Пение В. в исполнении польки, и луч сиял на белом плече. И белое платье пело романс Вертинского, как марш фюнебр заупокойную молитву. Похороны Романа Гари в Париже.
Роза ветров, национальная библиотека, обдуваемая ветрами. Даже галерея в подвале на Литейном, крохотное кафе рядом с секс-шопом, называется Северный ветер. Чувство вины все же чувство, мысль о датском королевстве, замке на берегу моря, муки совести и волны памяти, ветер и море.
Спуск сквозь дым в тот трюм. Чувства и аффекты. На перекрестках речи. Этот город и паучки, тараканы, крысы. Выставка рептилий на вокзале и Сенной площади.
Конечно же телевизор и рассказ красивого и молодого о Ж.Превере и платьях Дайаны Росс.
Высшая точка невменяемости, карты Генерального штаба, секреты, государство, частная жизнь, одежда. Вчерашний звонок из Швейцарии от Шарлотты.
Наш воздух после Альп. Князь Мышкин возвращается в Петербург. Настасья Филипповна сможет уехать в Швейцарию. Фильм Вайды с японскими актерами. Репетиция романа. Писатель К. Божьи коровки, сам человек с его камнями, флорой и фауной. Царство и лицедейство.
Господин Михаил Басманов позвонил с острова К. и спросил, куда послать деньги. Мы ответили, что нет номера нашего счета. Какой Вы счастливый. Да, наверное, мы сами этого не до конца понимаем, был ответ.
Парадный подъезд Национальной библиотеки, монумент: статуя вице-губернатора С.-Щедрина. История одного города. Чтение предисловия к французскому изданию на теплоходе Александр Грибоедов во время летнего круиза. Географическое общество. Распутин и Мата Хари.
Не П., а другой. Одиннадцатое марта, после фрагмента о Пикассо. Такой же П. только с русскою одеждой, думой, душой. Дураки и дороги не выходят из головы, пока без кавычек. Холодная и больная, поэт пишет о неволе. Его жалоба словно турецкая. Теплая и здоровая это свобода. А пока перевод с финского, зимавесна.
Блок, Тюремный переулок, один из бывших, с журналисткой Светой, Иван Васильевич, сосед, водка, огурец. Немного в чай, пожалуйста. После писателя Попова. Постбеседа: руморология в коридоре-кухне. Школа злословия, Россия, новая Голландия, Блок, Барахтина. Комод, корейцы-постояльцы, госпожа хозяйка комнат.
Куст той встречи, фатальность Невского проспекта, провинциальность, мир, смещение оси. Калуга, Циолковский, Греция, офисы, полисы. Космонавты-исследователи, экспедиция за золотым руном. Пржевальский, его верблюд, камень-памятник рядом с площадью, где Царь, змея, конь. Санкт-Петербург, фонтан, старушка Алена Ивановна, сестра, Илья Ильич, Распутин. Гороховая улица ведет к театру юных зрителей, бывшему Семеновскому п.
Прогулка по парку после Манежа. Как вчера. Игорь Журкоф, русский американец, вернувшийся, мечтающий поселиться в Финляндии в монастыре. Экологический проект. Бред, засыпание снегами. Водяные знаки, женские деньги, мужские имена. Пленительность плеоназмов, такой мой организм. Полезность Севера. Полюсы абсолюта. Обломовская девушка, ее вечная книга в руках, мысли блуждают везде, далеко. Учение об эмоциях, девушка и ветер. Бумага, металл денег, книга. Кропотливое исследование, князь Кропоткин, архивы.
Март, полулетаргическое, берлога сна. Медведи-мы. Правда о нас. Звонок из Швейцарии, от госпожи Ш., нашего друга.
Дума об армии спасения, ее наследство. Свобода, нектар (амброзий). Князь К., опять о нем дума. Слова Уайльда о нем. Князь М. как живой. Памятник Русалочке в Дании. Без головы. Нашествие варваров на страну викингов. Из греков, обратно. Теория и практика пути. Дремота, солнца пока не видно, вороны, воробьи, набережная. Тумана нет. Офицер-переводчик, бывшее, табель о рангах. Его и наши снега. Сдал восемь молочных бутылок в обмен на кефир.
Сквозь вязкую и густую летаргию, сезонное обострение основного недуга. Хроническое значит связанное с временем.
Художник, целующий Вам руку, тогда на Пушкинской, в полутьме. С девушками обсуждаем статью о премии. Крестные сестры, папы, отцы. После дня затмения. Ранняя весна не за горами. Этюд о раннем и скором. Длительность ожидания, кайф. Мучение по чужому п. Настоящее, правда, страстная влюбленность в миф о кусте. Карта страны. Предчувствие парохода Александр Грибоедов. Поэт-памятник-дипломат на бывшей площади полка. Куст его несгораемого тела. Стихотворение В. о хитрых глазах.
И не кончаются о. Объятья поэзии длятся, они обруч для девочек. Шар для девочки на ш. Вчера: интерьерный театр, поэзоконцерт. Алишер, П.Барскова, А.Скидан. Куклы, маски, белый тюль. Свеча, за столом поэты, мы в зале публика. Черный потолок. Черные чулки, принесенные мне Олей, подарок от Ларисы. Оболочка поэзии. Облако с дождем и градом, на город и огород. Лес Арзамаса, лес и ландыши Петербурга. Интерьерный театр. Моя прогулка по городу после болезни. Забегание вперед, заторможенное состояние. Между двух. Тела, огни, снега. Данность третьего в снах, вслух, в. Их голоса, одежда, куклы, маски, гипнотическое состояние. Человек включается и выключается, на собственном берегу, под говор волн. Отравленная фотография, подарок на дне рождения. Роман на шоколадных обертках, птицы вылетают из клеток, птицы в небе, день рождения. Путь на Театральную площадь пешком от Сенной. Они читали длинно и долго, все голоса смешались с куклами в этом театре. Черный потолок, белый тюль, освежающие салфетки Хадикова. Лестница, Невский проспект, воздух ночного города. День затмения закончился театром. Голоса за масками.
У Ларисы на Театральной п., беседа в коридоре-кухне. Катино печенье, ее голубая и белая розетка для конфитюра из яблок. Катенькино печенье из Удельной. Ели, пили как в стихотворении В. Белая бумага цвета снега, рисовой пудры. Часы, голубой ободок, внутри написано Слава. Колокольчик-звоночек. Пишущая машинка как на железной дороге дает сигнал. Сережа, его белые джинсы, почти велюровые, потом потрогаешь, сказал. Место встречи в интерьерном театре, в инженерном замке. Бал. Маскарад. Черные стулья, приветливые лица как в прекрасной Пленнице. Уговаривал Сережу приехать в прощенное воскресенье, т.е. вчера. Не захотел. Хитрые карие глаза. Моя усталость. Тот другой в соседнем зале, спутник Оли. Ваши черные очки от солнца, ваши закрытые, полуоткрытые глаза, слушаете стихи, думаете о своем. Триумфальная арка, кинороман. Другая сторона поражения. Отдыха нет на войне. Черчилль купается в своей ванне. Лежит на диване. Произносит речь.
Театр военных действий. Невский проспект. Боевые слоны. Театр ожидания. Неуважительная к занятиям Лариса сделала нам комплимент. Оленькины брюки. Подарок Ларисы. Публика-шакалы, друг, договор о свидании. После вашей болезни, перед днем затмения. Вой и лай публики, луна. Воображаемые ущелья, отроги гор, тьма Невского. Катакомбы Парижа, его тайные воды.
Слово, произнесенное Ларисой: тупик. Солнце, зелень герани, золото занавески.
День отдыха от забот, крепость болезни, лед и пламень вокруг стен, провода: черные, стальные, разные. Вчерашняя выставка, сегодняшнее солнце. Дни ангелов. Их пение. Льдины, река. Ваш преподобный Ангел Большие и маленькие буквы. Хоровод муз. Цитата французской поэзии Кокто. Вчера в Северном ветре. Дым, рассказ Сережи С. о пожаре, огне, тихой и громкой стихии. Он и Инга пьют из-за угла. Три шкуры на теле, спортивные штаны, в руках мольберт, спасение из огня. В русском кафе под кирпичными сводами. Рассказ об огне. Сцена из Бесов. Угощение яблоками из п. мешочка. Я пришел туда после шума выставки, было пустынно и светло. Потом шум, рассказ об огне. Вот зачем тревожусь. Думы сквозь дым об огне. День нашего Ангела, восьмое марта. Цветы и события ушедшие. Цветы рук. Звонки как в буддистской пагоде, кумирне, в часовне, колокольчики романса, песни. Ветер с моря, океана, с родных полей, лесов, равнин. Вечер, солнце, звонки. Ветер и коммуникации.
Лариса предлагает уйти с ней в монастырь. Вчерашний звонок после спектакля Путаны в театре комедии. Театр Романа.
Наш гардероб. Кавалергард девица. Думаю написать ей письмо в Москву. Ее пуля, нож, сталь как в романе К. Наш скафандр. Красные и черные провода. Опутанность. Звонки и звоночки. По ком звонят. Кинороман. Прощай оружие. У девушек в цвету за стенами монастыря. Тихая обитель. Девушки, их цвет. Наш март. День Ангела.
Нулевая отметка письма. Ролан Барт. Искусство в себе. Люди и их борьба с живыми существами. Секс. Продолжение рода. Извлечение удовольствия в борьбе. Все что летает, плавает в знаменитом стихотворении. Солнце русской поэзии.
Слух и голос, связь с внутренними органами. Все без исключения. Волосы. Тотальный эксперимент. Аутизм. Прагматизм. Разговор ночью с гран-дамой о сущности пессимизма. Утешение как в часовне или под сводами собора. Собор петербургской Божьей матери. Мистическая церковь. Все вместе взятые, особенно разрушенные и сохранившиеся. Город святого Петра, его ключи. Корабли. Рыбы. Золотой кораблик. Александровский садик, моряки. Прогулка до почтамта. Ни дня без думы об эсхатологии. Ожидание конца. Итальянская новелла эпохи Возрождения. Дно дня. Окружение друзьями, овраг, черно-белое кино Шлендорфа по роману Юрсенар. Выстрел из пощады.
Сережа Спирихин, удивительный художник. Невменяемость. Золотой ангел на шпиле в стихии. Фиолетовый шарик, какой-то саквояж. Его волосы, очертания тела, рисунок. Желание Глюкли излечиться, прикоснувшись к кусту головы. Куст это все что говорит в огне, не тонет, не сгорает. Рукопись тела, собрание текстов, одежды, желание спрятать, копить. Ониомания - доннромания.
Желание раздарить, все отдать. Быть легким, невменяемым.
Письмо на кресле, в кресле, на стуле. Пение. Письмо на сцене, ногами, руками. Внутреннее пение, сибирское, алтайское. Лекция в университете, в доме, где родился поэт. Рядом с домом, где родился п. В зеленом корпусе. Письмо герцога де Л. Выбор между двух стульев, кресел. Двух голосов выбор. Он говорил, он звал. Выбор между двух денег. Двух, трех тел. Конечно, третье, не данное, по латыни. Как элемент, стихия по-русски. Третье выбирает вас. Шапка шамана, мех, кожа. Железо из космоса. Косынка. Волосы, бубен, машинка для письма. Архаическое и сверхсовременное. Императив постмодерна, все что остается. Фрагмент, черновик, до и после взрыва. На краях кино, от какой-то центробежной силы. Вихри, кружение, колесо.
Выставка денег, книга о деньгах, виденная в метро, красочный альбом. Ониомания, обратная сторона страсти. Художник Флягин.
Встреча с госпожой Б. в национальной Библиотеке. Смех в буфете. Родина милая. Объятья поэзии по Бретону. Пока они длятся. Пока это понятие времени. Длиться это континуум. Они это их объятья.
Четыре вида исступления по Гершензону. Наш читатель в Иерусалиме при крике петухов. Пение п. Нас представила ему госпожа Оля в кафе Северный ветер. Беседа за маленьким столиком, здесь же госпожа Б. и писатель-путешественник Дмитрий Анатольевич Григорьев. Красные руки-снегири в.
Тема санатория, дневник п. Швейцарские горы, прибытие в Петербург на поезде, знакомство с купцом Р. Портрет Настасьи Филипповны. Японский фильм, польский режиссер. Самозванец на Москве. Путь в обществе, в так называемом социуме. Петр Первый и его гражданский пафос. П. можешь ты быть. Императив Некрасова (бюст китайский на кладбище): обязанность быть гражданином. Гражданское общество, свободы. П., Московский вокзал, железная дорога. Сенная площадь. Модальность глаголов. Императивы после Шекспира, Канта. Можешь быть, обязан. Можешь не быть, сон о лестнице.
Ветер и флюгер на городской крыше. Гоголь, записки сумасшедшего, календарь. Книжка, купленная за десять франков на Монмартре.
Расширение пространства, роза ветров, поиск по карте.
Пока прикроватный коврик, малиновый плюш. Шкура игрушечного медведя. Призрак оперной роскоши. Малиновая книга Мюссе со стансами к Малибран. Фильм-опера. Разбивание вдребезги иллюзий, рассеивание. Опускание на дно. Соленые капли на губах. Магистры игр. Блеск бисера. Опускание на дно ныряльщиц за перлами, их перламутр. Разбрасывание жемчужин как в игре. Бестиарий страсти. Глаза собак и поросят, ждут чтобы наброситься. Девушки-ныряльщицы на дно. Московский вокзал. Кто посылает их? Роман о крысах. Чистота и нечистоты животных. Служительницы и посетители туалета, кино. Милиционеры, это не Франция. Виды исступлений, ныряние, блеск волн. Солнце, сосны, небо. Индустриализация искусства. Вийон, Виан. Пена дней.
Чтение стихов о смехе весной пока С. спит.
Потом проветривание. Встаете на табурет как на шар девочка. Открываете форточку. Он говорит: торосы как в Сибири, на реке за моим окном. На моей реке будто в Сибири. Еще сон не прошел, сижу на кровати, думаю думу.
Читаю стих про смех по весне. Радуюсь, что нашел это стихотворение. Лучи солнца Сибирью, кавычки. Снега, бумага, ссылка в Арзамас. Маленькая с. мадам де Сталь. Противоестественная роскошь, быть как сталь. Вы путешествовали небесной тучкой небесного цвета без родины и изгнания. Нет у вас. Есть у вас.
Вадим, произносить это горькое имя для губ, шоколад черный, пористый, высшего сорта. Слава в красивой коробке. Это сладкое. Сочинение письма турку. Недействительное желаемое. Обсуждали с С. его пальто.
Получение письма от Саши из Воронежа. Письмо - стихи на двух страницах. Сережа читал вчера вслух. Жду денег с Кипра, звонков нет. Тетя Тамара дала денег на хлеб, булку. Еще купил бублик. Противоестественность желаний, их единственное число, их множественность. Грамматика желаний, целая парадигма. Вглубь и вширь, в ночь. Вы истекаете будто зверь. Откровение. Сладость течь, радость. Река как в Сибири, бумага, взгляд за окно. Ранняя весна, смех И., строка поэзии. Бред, озарение. Фильм.
Апокалипсис, его числа, середина пути, где она? Поиск пути на дороге, поиск поиска, тавтология, риторика, фигуры письма и речи. Начало и конец. По-немецки это также хвост. И по-французски тоже есть значение хвост.
Ваш язык, губы, его конец. Тянитесь к концу, волосы касаются живота, губы раскрываются. Так снимают документальное кино в оранжерее. В живой природе. Чувствуете, вот конец. Хвосты, концы, члены предложения. Женское раскрывается как цветок, мужское. Ботаника, естествознание.
Вы течете как река, зверь. Волнуетесь. Море, океан, ветер. Майка, подаренная А. Просыпаетесь, тело друга на другой постели, на диване. Суздаль: монастыри по одну и другую сторону оврага, через ров. Сияние, цветение сирени, звон. Неизжитость и неестественность, искусство. Изучение изуверов, их костров. Место под звездой. Звонок Лены, художницы. Веласкес-Налбандян-Серов. Ее голос. Слушает в коридоре. Я не могу сосредоточиться. Шелка, меха, бархат брюк. Подарок госпожи Барахтиной. Мой серый жилет, серая рубашка с круглыми пуговицами, шейный индийский платок. Фотографии похожи на шелк или мех, атрибуты шаманизма. Сибирь, деревья с тряпочками, предметы из металла метеоритов. Бубен, плачь, песнь. Зелье и отрава надушенной фотографии. Травы, корешки, заговоры. Фотография цветная как трава, не выцветшая. На, владей на счастье.
Книга, поиск одной единственной строки. Свобода, когда вас выбирают два Вадима. Между двух имен. Баллада о снеге и дамах былых времен. Письма и фотографии. Я весь в крови от ваших роз. Строчка письма. Освобождение от привязанностей. Б. идеал. Более крепкая привязанность. Связь . Бред резонерства, спекуляции на эмоциях, воспитание роз. Разбивание клумбы, грядки с нарциссами, лилиями, левкоями. Ночь с другим другом, желание имени. Восток и Запад. Ночь с тучами, луной и ветром. Звезды.
Закрой глаза и ты весь в золотом сне, музыка и аромат.
Мальчик, миф, муж. Миф о мальчике-муже. М.-муж, паж. Пятница, письмо. Мифологии, первобытное общество, замаскированное под наше. Снова, слова о снеге. Встреча в Б. с госпожой Барахтиной. Она пишет статью о романах и премиях. До этого в галерее С. ветер встреча с художницей Леной, случайно среди б. на выставке фотографий. Время, вибрации, чудесное. Встреча с Олегом, нашим с Лукрецией фотографом. Приглашал меня в Нору и предлагал поехать в Англию. Нора и Англия.
Русско-английское соперничество в Восточном Туркестане. Средняя Азия, крыша мира. Рерих. Роза, куст, его и наши иконы. Снесарев, русский востоковед и путешественник, офицер Генерального Штаба. Его фундаментальный труд о театре военных действий. Рекогносцировка в Индии, на Памире, в Афганистане. Петровский, консул в Кашгаре. Биг гэйм. Английский писатель К. Маугли, мультфильм, Ким. Стихотворение о войне в А. Об отдыхе на войне. Война и мир. Французский фильм о дорогах в Катманду. Индийские крестьяне, касты, брахманы. Деление сообщества на страты по видам исступлений. Пароксизм страсти и тихое течение. Короткий и тесный миг ночью.
Название самолета, телевизор. Полет через бездну дней в кожаном шлеме, песня.
Офицерская улица, музей Б. Поручик И. и стадии шаманской болезни. Венерическая и шаманская. Страна болезни, театр военных действий. Крыши Петербурга, мир, воображаемые Гималаи. Дно. Как сказал бы Журкоф, вернувшийся артист, это уже религия. Перевал, проводники, тропы.
Тринадцатая ступень страсти. Писатель и читатель, ониомания и доннромания. Одно-другое. Необходимость третьего. Неданность. Поиск.
В бане все равны, голы как соколы. Распутин. Перья, шелк и мех. Голубое, синее, белое. Разное: полихромность мифа и мы. Полулетаргическое состояние и полет, может быть идеальное во сне. Большое может быть. Виртуальность. Высший пилотаж. Нестеров. Стихотворение об ангелах в небе, Аполлинер. Один как офицер, другой как кок. Звонок Мишеля из Нанта, приглашение нас в прекрасную Ф. Снега и ранняя весна. Коровы речи, священные как Индия. Фигуры культа. Речи рек, кисель, мед.
Вчера шли под мелким дождичком в меховой шапке М. кожаное пальто как полет против ветра. Весь в ночных огнях. Следы от поцелуев.
Мевр, дорога в Индию Александра. Весна на задворках огорода, первая зелень, туркменские коровы. Офицеры и переводчики, без и, через дефис, сосланные туда по чужой и по нашей вине. Как мы страшились этого места, как боялись, отказывались. Сцена в Москве у парадного подъезда. Наши негреческие полковники, темно-зеленые. Другая сторона медали.
Культ страха и дикости. Япония, Китай. Цветущие вишни. Мечта госпожи Б. о харакири. Невозможное, ведь она не самурай. Досада от этого. Лечь под блестящий нож хирурга, воображаемого японца. Цвета наивности и романтизма как шелк кимоно.
Профессиональный и. Творческая наивность, ремесло, профессия, призвание. Городские цветы, сады и парки. История болезни. Целый том дум, дорога, настоящая шапка. Фильм о Модильяни, Монпарнас девятнадцать. Жерар Филипп, Ану Эме, Лили Пальмер. Лино Вентура. Белая И. Как горячка.
***
Проблески в понедельник. Как Ю.Цезарь за все хватаюсь, войны и афоризмы. Галльская война, золото латыни. Встреча с мэтром в Библиотеке Купчина. Его лекция об амбициях в библиотеке А. Прокофьева. Словно в амфитеатре, нобелевская речь. О себе как о крестьянине из Мшинской. Пастораль в подлунном свете, подсолнечном. В мире над, под. Стремление вниз, тяга непреодолимая вверх. Статья о Хвостове и Хлебникове перед лекцией. До лекции встреча с Антоном в библиотеке. Письма Врубеля, воспоминания. Книга Сосноры, стихи о вороне, музыканте, домах в очках. Атмосфера портретов, икон-календарей, чая с ананасом и шампанским. Вернее, чай был в Бедных людях, куда я зашел по пути в библиотеку. Из библиотеки мы вышли с молодой сеньорой, дамой университета, преподавательницей п. языка, с мужем-в-изгнании в Париже. Скучает без мужа-и-денег. Антон идет на урок к девушке. Горький. Детство. В людях. Мои университеты. Французский профессор будет читать лекцию о Мишо. Путешествие в Купчино. Цветы как в оранжерее, ананас, шампанское. Возвращались после бала библиотеки в трамвае, светлом метро. В субботу писал письмо, шел на урок немецкого, отпускал письмо в ящик. Шел дальше. Продолжение рук и ног другими способами. Продолжение.
Великий п., понедельник. Великий и., Розанов-Достоевский, фильм-балет. У Коли с Миллионной книга на немецком языке бордового цвета. Его шофер без машины. Просто шофер. Неизменные шелковые шорты. Их веселый восточный цвет заменяет чувство юмора. Его знакомство по переписке. Письмо ему, приложение фотографии. За Марсовым полем как за Театральным. Вдали замок, светящееся здание. Как за три моря к Коле с Миллионной. Его худое лицо, ноги, кривые линии.
Письмо сквозь сон, еще не проснулся как следует. Мораль сна. Переписка. Безмятежные движения. Абсурдность и краски русского бунта, клюквенный сок, очень густой, следы на снегу, телевизор. Обыденность. Раскрась серые будни. Реклама метро. Розовое, голубое, синее. Шоколад Гейша.
Ветры, сосны. В прошлом году завод. Сметана, блины, баня. Русские буквы, дорога. Сон о трамваях. После встречи с писателем в библиотеке. Польза бесполезности, доказательство теоремы, любовь к геометрии, Коля с ногами на диване, волосами, глубокая морщина как шрам. Чтение стихов и книг, отсутствие амбиций. Шофер по имени Марина. Рассказ о милиции. Быстрая походка в черном пальто, шелковые рубашки, ненормированная лексика.
В мире, где политическая экономия, в пароксизме противоположных систем, переход периодов, учебник п. режимов, достижение чинов и денег. Освобождение п. Разнообразие людей. Кланы, тысяча человек, кажется. Скрытые амбиции. Коля с Миллионной, его комната, заслуженная работой дворником в Эрмитаже. Его биография, цвет шорт, позы театра и кино, старые пластинки. Город Баку: место рождения. Политика и поэтика встреч. Система коммуникаций, спутниковая связь. Девушка и компьютер. Птицы, звери, орнамент войны.
Прогулка. Путь сквозь ветры: корабль, лодка под парусом, по ветру. Еда и пение. Жить, чтобы жить. Голубой халат, кальсоны, тюбетейка. Опора на воздушные струи в пути. Дым и дом отечества. Тартарен из Тараскона. Охота на львов в Африке.
Звонки это колокольцы у реки, такие цветы, медные на берегу морей и океанов, у пагод. Морские дали, безбрежность. Буддийская тишь да гладь. Отключение от проводов, тщетная предосторожность. Привычка свыше. Формулы счастья. Свобода воли, перевод с греческого и латинского. Переводчик-кочегар в театре, оператор котельной на топчане с козлиными ногами под шкурой.
Бег, роман Б. Мнимость и подлинность звонков. Особенно вчера от Сережи.
Округлость шара на почтовой рекламе. Города Швеции и России. Стокгольм, Архангельск, Петербург. Привет тому, кто понимает. Привет как в письме. Привет тебе, привет.
Лекция в университете о поэте Мишо. Его увлечение чтением научных монографий по ботанике, точным наукам, естествознанию. Все волновало его ум. Ботаника, психиатрия, военная наука. Живопись. Его бабочки, прямые и косые линии словно на шелке. Прогулка до университета это настоящее. Дворы, решетки, памятники из соли. Дом поэта, деда-ботаника Б. Он родился здесь в просторной казенной как страна квартире. Потом квартира в казарме на берегу Невки напротив корпусов заводов, труб. Казарма отчима, его квартира, его гимназия Введенская. Маленький Б. Потом квартира на Офицерской, на Пряжке. Тихо кланяемся про себя, не останавливаясь часто и не снимая шапки. Из окна университета свет. Француз смотрит за окно, о чем он думает? До начала лекции в буфете-коридоре, пьем из белого пластмассового стаканчика, едим с белой бумажной и круглой тарелочки. Пышки, обсыпанные пудрой, с удивительной пустотой в виде круга. За окном сияние наподобие северного. Краткость и красота, длительность зимы. Кропотливость изучения, все важно, то, что кажется главным и мнится второстепенным. Потом как свет все становится понятным. Очевидность и пронизывающая ясность. Бессмертное ума. Безумие. Сам человек.
Боевые слоны, розовые как зефир. Сладкие слоны, сильные. После университета и звонков. Снег, снежок, белая метелица.
Маршрут прогулки. Узор и чугун тех дверей. Бывшесть Генерального штаба. Русско-английское соперничество в Средней Азии, Афганистане, Индии. Диссертация о Восточном Туркестане. Звонок с Кипра, список книг. Наши африканские прогулки, ледники Памира, рассказ о чистоте той воды.
Летчики летят сквозь летаргию. Белый свет и цвет. Воспаление глаз от солнца и предчувствия весны. Свет над снегами. Набухание и произрастание из черноты. Святость стихии. Остаток дум бросить зерном в эту появляющуюся землю, то, что зимовало под снегом будет колоситься. Путь зерна, надпись на памятнике. Чрезмерность добра, категорический императив доктора Сада. Сад для русских это вечно цветущее и обещающее множество п.
Санитары леса: лисицы, львы, собаки, свиньи, волки, птицы. Комментарий к городской книге. Искусство кама-сутры, искусственность, всё и все остальные. Репертуар поз. На животе, на спине, шестьдесят девять.
Фигуры культа, камень, дерево. Ветер над крышами. Скорость протекания мыслей, искусственность интеллекта, работа мысли, служба Б. и мамоне, невозможность. Беспокойство по поводу и без, мнимость и подлинность состояний, ветры навевают, музыка, лунный и солнечный календарь, дни затмений, бурь. Выражение непосильного и безграничного.
Чистота чистой ментальности. Эксперимент это опыт в научном смысле, аппарат, терминология. До-военное, доведенное до бессмыслицы. Лица: студенты и студентки в университетах по разную сторону рек. Иду. Прогулка мимо цветов Василеостровской. География города, киоски, узкая дорога жизни, лед. Седьмая линия, шестая, академический переулок, булыжник двора и сада академии. Третья линия, пер. Шевченко, Румянцевский обелиск. Сфинксы из Фив в стороне. Солнце на западе у залива, за верфями. Меншиковский дворец, ограда и будки с солдатами. Зеленый университет. Узкая дверь, ступени, зеркала. Объявление о лекции писателя Лимонова в другом месте, в педагогическом У., бывшем Сиротском доме, николаевском, воспитательном. Бюст Бецкова. По дороге в педагогический У. Вдоль по набережной, где утки в стальной и сверкающей воде. Тот Китай, дороги в К. Пешком перехожу мост. Через Александровский сад, мимо колонны в ветках и проводах, по Гороховой. Мои мысли, когда прохожу мимо бюстов. Адмиралтейство, его сквер, фонтан. В самом начале знаменитой улицы музей-квартира ЧК, в самом конце, где на плацу памятник бессмертному, дом Распутина, между ними дом Обломова. Автор комедии и убитый в Персии дипломат сидит в кресле в камне. Мыслитель, его сарказм, Московский университет.
В кафе на Б. Морской. Компания из института истории искусств. Дима с Аней, красные розы на клеенке, малиновые шторы. Критик Т. пьет пиво будто немец. Розы под стеклом как в б. саду.
Кофе с лимоном, колечко (название п.). Диме и Ане читаю стихотворение, которое у меня в кармане. В конверте. Милый, пишу тебе из ночлежки. Здесь полмира: мордва, якуты, мертвецы, эвенки. У Димы голубой и синий галстук, такого же цвета блистательная жилетка, наверное как у куртизанок из парчи, бледно-голубой джемпер. Доброе приятное лицо, красота жестов. Волосы и глаза его спутницы, кулон из железа (жести). Мне пора идти на встречу с п. в университете. Двор, бюст Бецкова, номера корпусов. Речь писателя в переполненном зале, небольшом, набитом студентами до отказа. Писатель: вчера, сегодня, завтра. Рассказывает о домах культуры, Донатыч в лагере, о дочке Шемякина Доре, парижско-французской квартире, о пляже в Греции, насквозь продуваемом острове, где дочка с бывшими зелеными волосами рисовала портреты за деньги. Глаза, голоса слушающих Лимонова в воспитательном доме, сиротском институте. Председатель. Писатель Эдички. Дневник удачника. Письмо это переписывание. Пение конца с началом.
Филипп Жакоттэ, французский поэт, уроженец Лозанны, деревушки в окрестностях, любовь к воздуху, цветущим сливам, персикам, прозрачным садам в сиянии, птицам ночью, переводчик Музиля, его писем в журнале, человека без достоинств.
Профессор Матьё, его же лекция о Мишо. Приходит Антон из женской гимназии, через некоторое время ухожу я, Савва с бородой, округлый учитель, Володя-музыкант, импровизатор-пианист, бывший муж Беловой Иры. Их любовь к философии прогулок. У меня рандеву в семь. С кем встреча? Не скажу. Пауза. С моим учителем. Педагогическая поэма. Красные, желтые, зеленые огни. Переход улицы как поля жизни. Брод бреда. Не зная, не лезь в воду. Б. переводчика. Огни ночи, снег марта. Это и есть п. поэма. Знак дорожного движения. Переход слепых. Картина Б. Ручей, канава. Водяные знаки текстов. Университет. Иду вдоль набережной. Каждый день с утра страхи, гадания, варианты как в п. больнице. Повсюду полеты над гнездом. Сон Сережи, фрагменты, которые он мне пересказывает утром за чайной церемонией. Он идет по тонкому льду, обгоняет человека, желая спастись. Сзади слышит как трещит лед, хрустит. Он еле успевает добраться до берега. Фрагмент номер два. Он в незнакомом доме с человеком лет тридцати. Стук в дверь. Там их несколько, этих дверей, легких и ненадежных из картона. Он просит своего спутника не открывать. За дверью старик с ножом, или бритвою. Старик одет в бело-красную рубашку. Внезапно рука старика исчезает за спиной. Блестит лезвие, старик режет сережиного друга.
Третий фрагмент, ссора со мной из за пустяка. Во время прогулки я отказываюсь идти пешком. Он сердится, я ухожу. Потом оборачиваюсь, делаю два шага назад. Он сердится, я окончательно ухожу.
Часы тикают из за афишки Эдит Сёдергран, она снова появилась. Прячет бомбу замедленного действия с часовым механизмом. Мементо. Часовой терроризм. Экстатические состояния во время прогулок. По седьмой линии мимо рынка напротив. Трактир. Окно на втором этаже. Света говорила, что там публичный дом. В одном из этих кафе на втором этаже. П. дом. Мажорная сила вслед за минорной. Как музыкальные лесоны или салоны. Кладбище, лес, соловей. Университет поэзии. Орел над румянцовыми победами. Сами победы, обелиск с шаром и орлом. Тоска по ученику, разоблачение этой мороки. Сквер, на том берегу голубой дом голландского посланника. Мысль о Вадиме. Великий п. Слова покаянной молитвы отца пустынника. Ефим Сирин, Александр Пушкин, Бизе, Щедрин, Бах, Вивальди, Шемякин, Растрелли, постмодерн. Стиль сам человек. Встречаю по дороге в университет персонаж ранней багатели. Былое и думы. Мартовская свежесть. Иду налегке слушать педагогическую риторику.
Рассказ Ларисы. Рассказываю ей о встрече с писателем Лимоновым. С Сережей идем после встречи к Лене-художнице на Марата. Дети, блины, веселая комната. Опять вспоминается лес Арзамаса, Федоровна, все наше общество. Миша, Андрюша, алжирцы. Пронзительный минор, белая тетрадь, форс м. Падение, лес, свет. Наши потемки городские. Идем от Казариной к метро. Огни освещают нам дорогу как маяки.
Мои больные герани, мой белый день. Моя б. бумага.
Черный и серый снег после пожара, уголь и пепел. Рукопись бумаги. Шорохи, шаги, голоса. Публичная библиотека, буфет, выход в театре. После чтения. "Дар" Набокова за столом с цветком, за зеленым сукном. Иду смотреть канадское кино про фотографа и его жену, путешествие по провинции. Открытие Канады. Прошлый век. Вспомню только Арзамас, дорогу на Нижний, деревню Криуши, речку Сережу, наш лес, дом, медпункт на окраине почти в лесу, где сосны, красный салон Федоровны.
Тот свет в окне, те сосны, зима и весна, переходный сезон как возраст. Как в Альпах переход через ущелье. Суворов, чудо-богатыри. Переводчики, алжирцы, персонал базы.
На столе, на конверте, на книге сказок А. Рядом с швейцарским ножом два календарика. Бронетранспортеры в снегу, осенью. Св. японская гора на гравюрах. Память о тех. Сентиментализм в постмодерне. Дикая жалость к оставленной. Поэзия календарей и спрятанных часов за приемник и афишу с поэтессой. Отключенность телефона, забыл подключить. Выпал белый снег как раньше. Идеализация прошлого, реставрация или возведение собора по памяти. Не в поисках утраченного. Не делая шагов назад, а лишь имея желание пятиться как рак. Или машина, задний ход. Таков и ты п. Прогулки по городу. Пассажир среди других п. Сказал бы Ван Гог. Написал бы письмо брату. Диалогическая, монологическая речь изгнания. Полифония среди сосен. Та столовая в стеклянном зале, балкон. Учебник языка, та арабская речь, алжирский вариант языка, французская, русская. Вязь высказывания, терпение воздуха, название ткани в музее г. Рязани. То что вышивали женщины. Город, газеты и журналы пассажиров. Владимирский проспект, мимо витрин, кафе Ник, пивной паб, парикмахерская, Зеленый крест - оазис в экологической пустыне, Фарфор, Бедные люди, угол Графского переулка. Бегемоты, крокодилы, пираньи. Переход улицы. В киоске на углу Б. Московской ватрушек с изюмом нет. Вхожу в любимое метро, станция Владимирская, где с детства знакомое мозаичное панно. Изобилие. Время, которое течет и проникает во все щели. Время это четыре стихии, пятая. Подмена одного другим. Время, пространство, не решенная проблема. Путаница понятий. Больные герани. Часы, минуты, секунды. Пятница, халат и тюбетейка. Смех за стеной. Вчера в темном зале кино про фотографа, его жену, Канада как Арзамас. Амбиции, сказал бы Виктор Александрович. Ежедневность тикающим механизмом. Кладбище, снег, ограда. Рабочие ремонтируют церковь. Опыт воспоминаний.
Ангелы смерти и разрушения, их крылья над белым снегом. Март, мама. Звонок Ларисы с черными волосами. Б. платье белого снежного цвета. Яблоневый цвет, цвет лепестков цветущего сада. Табуированные воспоминания. Татуировки на память на теле моряков, преступников. Вчерашняя проповедь прогулки. Где они, птицы? Большие и маленькие. Эти розовые фламинго и все остальные в небе, воде и огне. Вчерашняя выставка. Молдавский художник Гица Изман. Душа алкоголика, камень, крылья, цветной известняк. Пост модерн, галерея Зеркало. Лена, ее птица. Кагор, причастие в Великий п. До этого длинная сумасшедшая прогулка. Цифры заставляют кружить. Книга за десять франков. Записки сумасшедшего. Киоск Монмартра. Какого-то декабря.
Желание быть счастливым, разрушение, бросание в огонь, просто так из озорства, забавы. Хитрость, изворотливость, желание того, чего нет, во что бы то ни стало. Нет. Не так. Пещерная психология, первобытные страхи, Леви Брюль. Негры, индейцы, исследователи космогоний. Дурацкое королевство на берегу зеленого моря в шторм. Фильмы Бергмана. Церковь на площади, окруженная оградой из стволов турецких пушек. Образы святых. Полумрак, моменты покоя. Святой доктор, св. Ксения, св. Александр. Все святые.
Выход на соборную площадь будто во сне. Барокко Петербурга, церковь в другом конце улицы. Св. Пантелеймон, великомученик. Тихая улица с цифрами. Иду по ней на выставку. Кагор. Любовники, соперники. Птица над водой зеленого и белого, пена волн. Моя художница, не соперница, а я ее соперник. Наш нерушимый союз над волнами, в воздухе, идеальное построение. Подземелье Северного ветра, красные кирпичи. Лены волнение, идет встречать Клима-сына из школы. Сережа провожает ее, договариваемся за спиной. Блины с капустой.
Городской романс встреч и разлук, воображаемые цыгане, пьяный воздух Розы под стеклом, клеенка того кафе на Морской. Митя пишет мне новое стихотворение. Иду гулять, до вокзала. Мимо не спускаясь и не поднимаясь по немногим ступеням. Мимо дома десять, через дворы на улицу Марата. Красные фонари, но не то что они значат, а ремонт дома искусств. Метро, библиотека. Встреча с писательницей. Набоков, Дар, Елена. Идем с ней по Невскому до Маяковской. Завтра договорились идти к писателю и издателю из дома девять по Литейному. Вчера звонок от Ани, заметка в журнале Новый мы, про нас, лошадь переезжает чиновника. Мармеладов на канале.
Как будто вас ударило бревно - оглобля и вы лежите в киносне.
Понедельник Великого п., число седьмицы. Бумага закончилась. Иду переводить. Полет и крылья. Цвета в сферах полета. В том числе перелет через красное (воображаемое), сизое, пепельное, то что остается от огня. На картинах. В сердцах, над головами. В полуподвале Северного ветра, иллюзия укрытия, или воображения открытости ветрам. Перформанс со свиной головой. Скоморошество с речами в чаду.
Отравление сладким пирожным, у Маши, пирожки: вся атмосфера, простыни и прорубь в отрицании. Сушеный гербарий. Без развевающихся простыней, надушенных травой ни проруби.
Черная речка, память о поэте. Дно дуэли, потом после трех дней, чудо В. Падение ниже и ниже. Машина квартира, кастрюля с пирожками. Северный ветер, свиная голова варится в котле, дым. Сок из мандаринов, стекающий с ног. Салат с голого тела мученика, молодого и голого. Дым без огня. Девочка с фиолетовым шаром, падчерица Журкова, мечтающего о монастыре, дальней обители чистых нег. Спасение через воздух. Сережа Архангельский дал денег. Шелест. Самаритянское имя: Шелест.
Валентина, ее женские волосы, спасение для других. Легкость и грусть женских волос. Лимон цвета лимонов, золотой мед, чай красного золота. Золото и блестит, все. Утро переводчика-офицера армии спасения. Спасись сам сначала, заповедь Гиппократа. Вчера получил гонорар. Полдня сидели на мансарде над городом и вслушивались в речь, переводили отрывки. Постмодерн. Над крышами города святого П. Пластинка словно граммофона, патефона. Идеализация прошлого, площади, библиотеки. Здание Росси, улица с театром и домом Мэтра на улице Зайчика Розы.
Чай как в мемуарах. Сухари с маковым зернышком. Мак: красное и черное.
Поле страсти, перевод. Гонорар. Чай с коньяком. Встреча с Леной писательницей. Комнатный цветок библиотеки. Зеленый цветок, такого же цвета сукно, книга Дар. Вечер из голубого переходит в синий. Долгое мучение, через красное, розовое и голубое. Деревья чернеют как в городском романсе. Антироманс. Монография о времени, забытая обложка книги, вдруг вспомнилась сейчас, название по-немецки. Антипоэзия, т.е. её высшая точка, другое качество. Вода становится льдом, синим, голубым, бесцветным, дождем, снегом. Бытие воды, поэзия как воздух.
Снег на свету в луче или в тьме. Театральное зданье желтое как золото, лимон, газета бульвара. С греческим божеством на колеснице. Необыкновенная легкость мыслей. Иногда. Тяжесть и запутанность. Смятение чувств. Описанное Спинозой. Речь Ренана.
Убитая Лена маньяком, сатиром. Непротивление злу насилием. Мамона и непротивление её насилием. Получение гонорара. Эсхатология. Ожидание конца как на вокзале. Огромность ожидания. Архитектор, строивший вокзалы и огромный собор. Восстановление огромности в Москве. Больше чем вокзал. Арзамас, собор на площади. Рядом церковь. Чуть ниже рынок. Сквер с Лениным. Все на холме, времена будто античные. Будтость: виртуальная реальность. Мода на слова, какой-то ветер. Русские сезоны, обязательно в П. Экспорт балета, наших сезонов. Сон разума, рождающий маньяков и монстров. Феллини. Кира Муратова. А.Сокуров.
"Митин журнал", вып.57:
Следующий материал
